Россия всегда права! - Александр Афанасьев

Этот штат надо было брать. Аналитики из предвыборного штата подсчитали, что если действующий президент возьмет север и центр – то даже победа Лейтера в Техасе и Флориде ничего не изменит. Калифорния, штат, дающий наибольшее число выборщиков, был традиционно демократическим, он уравновесит потерянные Техас и Флориду. А без севера и центра – Лейтеру Белый дом не взять.

Но все эти расклады верны лишь в том случае, если не упустить ситуацию здесь, на севере.

Президент Северо-Американских Соединенных Штатов прибыл в Индиану рейсом «ВВС-1» утром, очень ранним утром. Здесь он намеревался пробыть как минимум три дня, нужно было обязательно посетить четыре основных города штата – Индианаполис, Форт Уэйн, Эвансивилль и Хэммонд и как минимум половину из оставшихся городов. Обязательно выступить на севере и северо-востоке – там самые большие проблемы, но именно там и нужно бороться, нужно переломить негативный настрой избирателей и вселить в них уверенность в завтрашнем дне. Если он это сделает, то Лейтеру, который намеревается сюда прибыть через десять дней, будет нечего ловить. А он это сделает – в свое время Дарби Моргана звали «мистер двенадцать». Двенадцать – число присяжных заседателей, которых надо обольстить, заставить их выслушать тебя, поверить тебе – и мало кто мог это делать так, как Дарби Морган. Сегодня ему придется иметь дело не с двенадцатью, а как минимум с двенадцатью тысячами людей, в основном чем-то недовольных, но он знает, что им сказать. Как им сказать. О чем им сказать…

В то самое время, когда самолет «ВВС-1» совершал посадку в аэропорту Индианаполиса, в город по Семидесятой дороге въехала машина.

Человека, который вел эту машину, можно было в чем-то заподозрить, только если иметь богатое, очень богатое воображение. Это был среднего роста, лет тридцати от роду человек, тщательно, до синевы щек выбритый, темноволосый, с правильными чертами лица, среднего роста, без лишнего веса, аккуратно одетый. Он говорил по-английски правильно и совершенно без акцента, он ехал через всю страну, тщательно соблюдая скоростной режим, он ни с кем не вступал в конфликты, он останавливался только на автоматических заправках, где автомат наподобие платежного терминала принимал купюры и выдавал бензин, за все время своего пути он ни разу не зашел в придорожное кафе, чтобы обедать, ни разу не свернул к мотелю, чтобы поспать. Он был похож на военного в штатском. Он ничего не ел и пил не кофе, а минеральную воду без газа, он не ел уже три дня, но ему, привыкшему к суровому воздержанию и смирению плоти, было привычно чувство голода. Его никто и нигде не остановил, но если бы и остановил, у него нашлись бы водительские права на имя Митча Уэйна, выданные как раз в Индиане. Если бы дорожный полицейский захотел проверить их по компьютеру – он узнал бы, что Митч Уэйн ни разу даже не привлекался за нарушение скоростного режима, не говоря уж о более серьезных неладах с законом. В наши суровые времена, времена PATRIOT Act и всевластия спецслужб, и это не спасает от проявления пристального интереса и возможного превентивного заключения, – но это в том случае, если ты привлечешь внимание. А этот человек – в том-то все и дело – внимания не привлекал. Вообще.

Этот человек не был зомби или кем-либо еще. Просто он был верующим. Настоящим верующим, в нашем мире уже не осталось места искренней вере во что бы то ни было, – а вот этот человек верил. Он верил так, как верили средневековые инквизиторы, отправлявшие на костры ведьм, как верили кальвинисты, устроившие в Швейцарии геноцид всех, кто не верил. Это была суровая, требовательная вера, ожидающая от своего адепта – готовности на все.

И он был готов. На все.

Когда самолет «ВВС-1» замер у выстеленной в аэропорту ковровой дорожки, пожилой негр махнул рукой, и оркестр иезуитского колледжа довольно слаженно заиграл «Привет вождю»[63].

Президент Дарби Морган появился на трапе один, приветственно вскинул руки. Он был фотогеничным и умел пользоваться этим. Более того, в отличие от многих других президентов он лояльно относился к прессе, и сейчас у трапа был не только губернатор штата и иные официальные лица, но и корреспонденты местных изданий. В этом был тонкий расчет: журналистский пул путешествовавший с президентом в основном был представлен корреспондентами крупных телевизионных каналов, это была линия коммуникации для крупных городов. А вот жители мелких городов, захолустья, нутряной Америки – в основном читают местные газеты и доверяют им. Вот почему президент настаивал, чтобы представителей местной прессы пропустили к самолету, он искал пути к сердцам жителей глубинки, пытался вырвать коврик из-под ног республиканцев. Для этих репортеров встреча с президентом, может быть, событие всей их жизни, и уж они-то восторженных эпитетов не пожалеют.

Сойдя по трапу, президент попал в плотное кольцо репортеров, со всех сторон сверкали вспышки. Он улыбнулся, поднял руки.

– Сдаюсь, парни. Несколько минут, не больше.

– Господин президент, правда ли, что вы намереваетесь поднять налоги?

– Нет, это неправда. Администрация шла и идет скорее по пути выравнивания налоговых шкал и упрощения налоговой системы. Нужно не повышать налоги, а добиваться того, чтобы их платили все. Мы больше внимания уделяем уклонению.

– Господин президент, что вы думаете о деле Фуэнтеса?

Президент мысленно выругался. Проклятье, только этого не хватало – как раз перед выборами. Скверное, готовое взорвать и так накаленную обстановку на юге дело. Мексиканский парнишка – не из лучшей семьи – тайно встречался с белой девушкой и вроде как подсадил ее на кокаин. Отец девушки – парню было семнадцать, девушке и вовсе пятнадцать, дети совсем еще – ворвался с ружьем в мексиканскую забегаловку и положил незадачливого ухажера на глазах у всех. Пять зарядов картечи с двух метров – страшное зрелище. Потом сдался полиции. Мексиканцы вышли на улицы, тут же вспомнился еще один парнишка, в спорной ситуации убитый полицейскими за неповиновение, – и понеслось. Пока все держалось под контролем, но это пока.

– Об этом думать следует не мне, а присяжным.

– Но администрация выскажет свою точку зрения, господин президент?

– Безусловно, нет.

– Как насчет требований о сокращении поддержки фермеров? Администрация пойдет навстречу?

– По крайней мере, не в том виде, в каком они выражены. Мы настаиваем на своем праве проводить самостоятельную политику и поддерживать тех, кого считаем нужным. Однако фермерам тоже стоило бы задуматься. Мы собираемся принять обязательные требования об использовании топлива Е85[64], фермерам нужно быть готовыми к этому и соответственно планировать культуры. Я бы сажал тростник под спирт, как раньше в Бразилии.

– Господин президент, а как насчет русской торговой делегации? Они будут покупать нашу сталь?

Если бы…

– Мы сделаем все, что от нас зависит…

– Господин президент, как насчет мер по поддержке проблемных банков?

– Они были и будут избирательными. Я придерживаюсь старомодных взглядов и считаю, что несостоятельным бизнесменам не стоит помогать из государственной казны. Но я прослежу, чтобы люди, вложившие в банки заработанные ими деньги, не потеряли их.

– Господин президент…

– Уже шесть вопросов, джентльмены, вместо пяти. Встретимся на Старой кирпичнице…

Президент устало опустился на заднее сиденье «Бегемота» – созданного на раме «Шевроле Субурбан» президентского лимузина с дизайном от «Кадиллак». Он весил семь тонн и стоил три миллиона долларов за машину. В эпоху локальных войн и глобального терроризма руководителю одной из сверхдержав было опасно ездить на чем-либо ином.

– Черт… Еще не началось, а я чувствую себя усталым.

Один из ближайших друзей Президента, политический советник Томас Лодж, протянул ему банку холодного безалкогольного пива.

– Все нормально…

– Ты заметил, что пока не задали ни одного вопроса о войне?

– Это хорошо.

– Нет, это плохо, – сказал Президент, – республиканский кандидат постоянно педалирует эту тему. Они слушают его, а не меня.

– Ему больше нечего сказать.

– Ошибаешься.

– Лейтер – придурок.

– И снова ошибаешься. Он далеко не дурак.

– Господи, у него взгляды, как у питекантропа.

– Люди хотят простых решений, которые мы не можем им дать. Но Лейтер может говорить о них свободно. Я – нет…

Сопровождаемый мотоциклами кортеж мчался по дороге, ведущей в Спидвей, пригород Индианаполиса. Навстречу беде…

Спидвей, небольшой, на двенадцать тысяч жителей городок у окраины Индианаполиса, был известен всему миру. Несколько раз в год он превращался в настоящий цыганский табор, его население возрастало примерно до семисот тысяч человек (по подсчетам независимых наблюдателей). Причиной этого была Старая кирпичница – овал для гонок с трибунами, выложенный кирпичом. Точнее, он был раньше выложен кирпичом, сейчас здесь был асфальт, но название осталось…