Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Лёфгрен состроил недовольную мину. — У меня не было никаких отношений с ней.

— Один простой вопрос, — вздохнул Рогерссон. — Ты спал с Линдой. Да или нет?

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, — сказал Лёфгрен. — Кроме того, я не болтаю о подобном. Я не из таких.

— Если верить твоим товарищам, именно из таких, — отрезал Рогерссон. — Мы поговорили со многими, и, по их словам, ты в течение многих месяцев хвастался всеми случаями, когда трахался с Линдой.

— Ерунда, — разозлился Лёфгрен. — Я никогда не говорю о подобном, все это просто чушь собачья.

— Просто чушь собачья, ты говоришь, — констатировал Рогерссон. — Если ты не спал с ней, то тебе ведь просто надо ответить «нет».

— Ты, похоже, не понял, что я говорю, — огрызнулся Лёфгрен.

— Я прекрасно понял, что ты говоришь, — возразил Рогерссон. — Вдобавок знаю, что ты лгал уже на первом допросе, и сейчас могу собственными ушами слышать, как ты старательно уклоняешься от ответа на простой и прямой допрос.

— Который не имеет никакого отношения к делу. Я не убивал Линду. Надо быть полным идиотом, чтобы поверить в это.

— Если ты невиновен, то наверняка не будешь возражать, если сейчас мы возьмем у тебя образец слюны, чтобы получить ДНК и затем оставить тебя в покое. — И Рогерссон показал на пробирку с ваткой на палочке, которая лежала около магнитофона.

— Я вовсе не собираюсь этого делать, — заявил Лёфгрен, — поскольку я невиновен и у вас нет никаких оснований меня подозревать. Сейчас же речь просто идет о том, что вы пытаетесь отделаться от будущего черного коллеги, — продолжил он, и его взволнованный вид был полностью под стать голосу. — Именно об этом идет речь. Все остальное просто вздор.

— А если я скажу, что ты лжешь и что сам факт твоего вранья полиции, когда дело касается расследования убийства, причем твоей однокурсницы, заставляет меня и моих коллег подозревать тебя? — спросил Рогерссон. — Для нас речь ведь идет только об этом.

— Тогда вы должны все понять, — сказал Лёфгрен с жаром. — А вы даже не слушаете…

— И важно это не только для нас, — перебил его Рогерссон. — Прокурор столь же заинтересована, как и мы.

— Извините, что я вмешиваюсь, — напомнил о своем присутствии адвокат, — но было бы интересно услышать и позицию прокурора.

— Она очень простая, — сообщил Рогерссон. — Если Лёфгрен продолжит лгать и откажется рассказать, чем он на самом деле занимается, у нее появятся веские причины подозревать его, и он будет задержан.

Рогерссон посмотрел на Левина, который кивком подтвердил его слова.

— Тогда я хотел бы занести в протокол, что не разделяю мнение прокурора, — сказал адвокат.

— Это уже сделано, — сообщил Рогерссон. — И я полагаю, господин адвокат, вы знаете, что вам надо разговаривать не с полицией, если вы захотите обжаловать данное решение. Последний вопрос к тебе, Роланд, прежде чем ты будешь задержан…

— У меня есть алиби, — перебил его Лёфгрен. — Наверное, полицейские твоего поколения в курсе, о чем идет речь? Что означает данное понятие, я имею в виду?

— Это он, — воскликнул Желто-Синий Гурра, победно улыбнулся и поднял фотографию Эрика Роланда Лёфгрена.

— Не торопись, Гурра, — сказал фон Эссен. — Посмотри внимательно.

— По мне они все похожи, — вмешался Адольфссон. — Как ты можешь быть столь уверен?

— Вы разговариваете с экспертом, — изрек Желто-Синий самодовольно. — Я так же хорошо секу в ниггерах, как эскимосы в снеге или чертовы лопари в дожде. Возьмем этого, например, — продолжил он и помахал карточкой Лёфгрена. — Типичный синий негр. Африка, если ты спросишь меня. Но не какая угодно, поскольку мы говорим не об Эритрее, или Судане, или Намибии, или Зимбабве и определенно не о бушменах или масаи. И даже не о кикуйу, или ухуру, или ватутси, или зулу, или…

— Подожди, подожди, — перебил его Адольфссон и замахал руками. — О какой части Африки мы говорим? Черт с ними с неграми, которые нас не интересуют.

— Если ты спросишь меня, мы говорим о Западной Африке, типа Берега Слоновой Кости, или старой Французской Западной Африке, французских ниггерах, — закончил свой монолог Желто-Синий и кивнул с видом знатока.

— Спасибо за помощь, — сказал фон Эссен. — Тогда у нас остался еще только один вопрос. Не мог бы ты взглянуть на наши фотографии девушек тоже.

— Завязывай, Граф, — заныл Желто-Синий. — Постарайся послушать то, что я скажу. Я же болтал с вашей девицей, когда очутился у вас богадельне. Это была она. Я на сто процентов уверен.

— Какая из них тогда? — спросил Адольфссон и кивнул в направлении снимков Линды и еще восьми молодых девушек.

— Выкладывай, — приказал Рогерссон. — Рассказывай о твоем алиби.

— Я был не один, когда ушел из отеля. А вместе с еще одним человеком, и мы направились ко мне домой. И я пробыл вместе с этим человеком примерно до десяти утра.

— На допросе ты утверждал, что пошел домой один, — констатировал Рогерссон. — Значит, тогда ты солгал? Назови мне имя в таком случае. Как звали того, с кем ты пошел домой?

— Я же уже объяснил. Я не называю никаких имен, — сказал Лёфгрен.

— Этого мало для алиби, — вздохнул Рогерссон. — Для алиби в том смысле, как меня учили, во всяком случае. Насколько я помню, преподаватель постоянно твердил нам, что важно знать как раз имя человека, который отвечает за алиби.

— Я не обсуждаю никаких имен, — повторил Лёфгрен. — Неужели трудно понять?

— Что вы теперь скажете, парни? — проворчал Желто-Синий и поднял выбранную им фотографию.

— Ты абсолютно уверен, что это она? — спросил фон Эссен, и они с Адольфссоном обменялись взглядами.

— Что значит, абсолютно уверен? Я же сказал — на сто процентов. Я болтал с ней наверняка несколько раз, когда заглядывал в ваш курятник. Это же настоящая сучка, если вас интересует мое мнение.

— Есть один немного забавный момент в связи с тем, что ты говоришь, — заметил Рогерссон и внимательно посмотрел на Лёфгрена.

— И что же в этом смешного? — спросил Лёфгрен. — Я ничего подобного не вижу.

— По словам твоих товарищей, ты хвастался им каждый раз, когда трахался с Линдой. Это твои собственные слова. Трахался с Линдой, там были и другие, более пошлые выражения, которые я собирался приберечь для тебя и для твоего юридического представителя.

— Да поймите же вы, — упорствовал Лёфгрен. — Я ничего им не говорил.

— Когда речь шла о твоем уходе домой из городского отеля, ты, наоборот, уверял их, что пойдешь один. Кто-то даже видел тебя идущим в полном одиночестве. Тебе якобы требовалось выспаться, как ты сказал.

— Да, и что здесь такого? Я же не должен сидеть и отвечать за то, что утверждают другие. Кроме того, кому-то явно захотелось поболтать с вами, — констатировал Лёфгрен и кивнул в сторону двери, которая как раз осторожно приоткрылась после того, как в нее тихо постучали.

— У тебя есть две минуты, Левин? — спросил стоявший на пороге фон Эссен.

— Старая как мир уловка, — обратился Лёфгрен к своему адвокату. — Один из наших преподавателей в школе полиции рассказывал…

— Две минуты, — извинился Левин, поднялся, вышел из комнаты и тщательно закрыл за собой дверь.

— По-моему, у нас маленькая проблема, — сообщил фон Эссен Левину.

— Я понял это уже утром, — вздохнул Левин.

— Что я говорил. — Лёфгрен с триумфом похлопал своего адвоката по руке. — Пять минут, а не две. Я был прав?

— Извините, что я вмешиваюсь, господа, — сказал Левин и почему-то посмотрел на Рогерссона. — Если я понял все правильно, ты отказываешься назвать имя человека, который, как ты утверждаешь, может создать тебе алиби, — продолжил он.

— Слава богу, до тебя наконец дошло, — проворчал Лёфгрен. — Совершенно верно. Это фактически не моя работа, а ваша.

— Тогда приятно осознавать, что в любом случае мы о чем-то договорились, — усмехнулся Левин. — И я, значит, хочу сообщить тебе, а на часах сейчас четырнадцать ноль пять пятницы восемнадцатого июля, что прокурор приняла решение задержать тебя. Допрос, таким образом, прерывается, и мы продолжим его в другое время. Прокурор также приняла решение взять у тебя отпечатки пальцев и пробу ДНК.

— Но подождите же, — засуетился адвокат. — Может, вы позволите мне поговорить с моим клиентом в спокойной обстановке, чтобы мы смогли найти более практичное решение нашей маленькой проблемы.

— Я предлагаю вам, господин адвокат, обсудить все, что вы считаете нужным, непосредственно с прокурором, — отрезал Левин.

— Зачем, черт побери, понадобилось так спешить, Левин? — угрюмо спросил Рогерссон через пять минут, когда они остались в комнате одни.

— Это было также и в твоих интересах, — заметил Левин.