Лазурные берега - Сара Ларк

— Я бы не удивился, если бы оказалось, что именно вино стало причиной случившегося, — заметил Виктор, бросив строгий взгляд на бутылки. — Месье Курбен вчера вечером выпил лишнего, и мне кажется, что нельзя исключать у него несварение желудка.

Несмотря на то что молодой врач не считал ситуацию серьезной, он все же хотел как можно скорее добраться до своих пациентов. И, таким образом, Деирдре все же удалось насладиться стремительной ездой, хотя пасо не могла скакать так же быстро, как ее чистокровная кобыла. Виктор не выбирал удобных дорог, а ехал кратчайшим путем — через плантации табака, кофе и сахарного тростника, не останавливаясь возле рабочих и надзирателей, мимо которых они проезжали.

И все же понадобилось не меньше часа, чтобы добраться до плантации соседей. Расстояния здесь были намного больше, чем на Ямайке.

То, что Виктор и Деирдре обнаружили в господском доме, который пышностью не уступал дому Дюфренов, абсолютно не соответствовало безобидной картине, которую ожидал увидеть Виктор.

— Спешить, доктор! — крикнул им высокий негр, когда они подъезжали к дому. — Очень плохо, говорит повариха, очень, очень плохо…

Слуга схватил лошадь Виктора за уздечку. Деирдре последовала за мужем.

Уже в холле врача остановила толстая чернокожая женщина, которая обрушила на него целый водопад слов и, казалось, готова была упасть перед ним на колени. Когда он смог от нее освободиться и поспешил наверх по лестнице, женщина обратилась к Деирдре:

— Вы мне верить, мадам?! Пожалуйста, вы мне верить! Я не отравить меца! Я хорошая повариха, верная. Я ничего не клала в еду меца…

Деирдре все поняла. Либо эту женщину упрекали в чем-то, либо она боялась, что ее сделают виновной в болезни господ.

— Скоро все выяснится! — успокоила ее Деирдре. — Если ты ни в чем не виновата, значит, тебе не о чем беспокоиться. И скоро, конечно, все снова будет хорошо. Доктор даст твоему хозяину лекарство…

Повариха покачала головой. Ее полное лицо было мокрым от пота и серым от страха, а курчавые волосы выбились из-под яркого тюрбана.

— Не будет хорошо… Они не верят Шарлин. Думают, что умирать. Очень плохо, мадам. Очень плохо…

Деирдре решила не ждать, пока ее кто-нибудь встретит и проводит в дом. Она последовала за своим мужем по лестнице наверх и тут же поняла, как плохи дела у Курбенов. Из одной из комнат доносился жалобный визг, а в другой раздавались пронзительные крики. Виктор сначала зашел в спальню к господину Курбену и оставил дверь полуоткрытой. Несколько рабов обступили крепкого мужчину, который дергался в судорогах на постели и при этом громко кричал от боли. Виктор порылся в сумке. У него, как всегда, был строгий вид. Даже для него это было слишком. В конце концов, он не мог в одиночку заниматься сразу тремя пациентами.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила Деирдре.

Виктор на мгновение задумался.

— Это тяжелое отравление, — сказал он затем, вынимая из сумки колбу с темной жидкостью. — Нам… нам необходимо сначала вызвать рвоту у больных, а потом попытаться определить, чем вызвано отравление. Яд нужно удалить из организма… если только еще не слишком поздно…

Он попробовал влить в больного содержимое колбы. Деирдре беспомощно наблюдала за происходящим. Может быть, ей следовало сказать мужу, что она попытается сделать то же самое с мадам Курбен, но, честно говоря, Деирдре этого боялась.

— Ты можешь пойти к Иветте, — сказал Виктор. — Чернокожие говорят, что ей не так плохо. Может быть, она в состоянии разговаривать. Попытайся выяснить, из-за чего это случилось…

Деирдре, облегченно вздохнув, умчалась, в то время как месье Курбен выпрямился на своей кровати и его вырвало. Рабы начали убирать, а Виктор снова стал искать медикаменты. Из соседней комнаты, как и прежде, доносились жалобные крики мадам Курбен. Чернокожая служанка побежала туда с тазиком воды. В коридоре на корточках сидела чернокожая повариха и всхлипывала.

— Я ничего не делала, мадам. Верьте мне, я хорошая негритянка.

— А где здесь комната мадемуазель? — спросила Деирдре. — Ей ведь не так плохо, как ее родителям?

— Ей тоже плохо. Все плохо, очень плохо, но я ничего не делала…

Шарлин продолжала причитать, и узнать у нее еще что-либо было невозможно. Поэтому Деирдре пошла вслед за служанкой, которая проскользнула в одну из комнат, неся с собой нюхательную соль и чистые простыни. И действительно, здесь на кровати лежала Иветта Курбен, бледная как смерть, с черными кругами у глаз, очень слабая на вид. Однако ее не мучили судороги.

— Как она себя чувствует? — спросила Деирдре у служанки, которая пыталась поменять испачканное рвотой постельное белье.

— Она больна. Ее рвало. Три раза. Но сейчас ей лучше. Мне кажется…

— Мне ужасно плохо! — Голос Иветты Курбен был слабым, но в нем отчетливо слышался упрек в адрес рабыни, которая слишком легкомысленно описала ее страдания. — У меня судороги в животе. До сих пор. Это так больно…

Это нельзя было сравнить с тем, что чувствовали ее родители, однако Деирдре пока что ничего не сказала по этому поводу. Иветте не станет лучше, если она узнает, что Франсина и Ив Курбены, возможно, умирают. Вместо этого Деирдре перешла непосредственно к делу:

— Иветта, что вы ели на завтрак? Должно быть, ваши родители съели какого-то блюда больше, чем вы. И это блюдо, вероятно, вы все ели за завтраком… или, может, за обедом? Вы уже обедали?

Иветта кивнула.

— Это случилось во время обеда, — сказала она. — Папа потерял сознание уже за десертом, а маме стало плохо сразу после этого. У меня боли появились через некоторое время…

— А что у вас было на обед? — спросила Деирдре. — Вспомните, Иветта, какое блюдо ели ваши родители и чего вы не ели или к чему вы едва притронулись?

Молодая рабыня приблизилась к Иветте с кружкой воды и полотенцем и начала охлаждать девушке лоб. Иветта снова застонала.

— Суп, — ответила она. — Я не люблю супы, но отец всегда настаивает на том, чтобы я съела хотя бы пару ложек. На этот раз это был куриный бульон, который я терпеть не могу. Я, собственно, только делала вид, что ем, но проглотила, может быть, ложку.

Деирдре кусала губы. Она почти не разбиралась в медицине, однако здравый смысл подсказывал ей, что дела месье и мадам Курбен плохи. Если даже одна-единственная ложка супа вызвала такие тяжелые симптомы, то целая тарелка должна…

— А на вкус суп был не таким, как обычно? — спросила Деирдре.

— Он был ужасным, — пожаловалась Иветта. — Как я уже сказала, я не люблю куриный суп… Не так сильно, Сандрина, ты намочишь мне все волосы! — Иветта начала бранить свою рабыню, и Деирдре решила, что, по крайней мере, кризис она преодолела. Значит, яд был в курином бульоне.