Красные цепи - Константин Образцов

Покинув поместье Патерчерч тем же днем, мы направились на юго-восток, в Бристоль. Опасаясь погони, мы ехали чрезвычайно скоро, ночуя на постоялых дворах или в домах крестьян, принимавших нас под свой кров, и лишь однажды сделав остановку днем, чтобы перековать лошадей. Так мы преодолели расстояние до Бристоля всего за пять дней, въехав в город почти ровно через неделю после того рокового дня, который принес гибель лорду Валентайну и разрушение его родовому гнезду. За все это время мы едва обменялись десятком слов: леди Вивиен, так и не проронившая ни слезы и не дававшая волю обуревавшим ее чувствам, переживала снова и снова трагическую гибель родных. Я же думал о своем бедном отважном брате Томасе, а более всего о матери и младшей сестре, которые остались теперь безо всяких средств к существованию и от которых с каждым часом я удалялся все больше и больше, не зная, доведется ли их снова увидеть.

Поначалу мы собирались остановиться в Бристоле на день или два, чтобы дать отдых себе и нашим лошадям. Но когда я зашел в один трактир недалеко от морской гавани, чтобы справиться о ночлеге, то услышал разговор хозяина с двумя людьми в черных плащах, выпытывавших у него, не появлялась ли здесь юная леди со своим слугой, и суливших за такие сведения большие деньги.

И когда я сообщил об этом леди Вивиен, она сказала:

— Они идут за нами по пятам, Вильям. Думаю, что, пока мы добирались сюда из Патерчерч, лорд Марвер направил своих соглядатаев морем прямо в Бристоль, потому что это самый близкий к Ирландии портовый город. Хорошо только то, что это дает нам основания надеяться, что мистер Адам Патерчерч и его супруга не поплатились за свое великодушие.

Мы спешно покинули Бристоль, заночевав в небольшом селении в десятке миль от города, где вынуждены были спать на сеновале, рядом с конюшней, потому что единственная семья, согласившаяся пустить нас на ночлег, была столь многодетной, что вполне могла бы населить даже небольшой замок, а не то что убогую деревенскую лачугу.

От Бристоля мы снова направились на восток и двигались теперь с величайшей осторожностью, опасаясь больших дорог и многолюдных постоялых дворов. Я полагал, что мы направляемся в Лондон, но на восточной границе Беркшира мы неожиданно повернули южнее, и леди Вивиен сказала мне, что наш путь лежит в Дувр. Я немало удивился этому, потому что был уверен, что леди намерена предстать перед королем Эдуардом и просить защиты от преследований, а также справедливого и скорого возмездия для злодея, погубившего лорда Валентайна и леди Изабелл, а вместе с ними еще полтора десятка знатных рыцарей.

— Разве род Валентайнов не служил несколько веков верой и правдой английской короне? — спросил я. — И сам лорд Валентайн, ваш доблестный отец, разве не был личным другом почившего короля Эдуарда Длинноногого, его товарищем в крестовом походе, союзником и советником во многих делах? Так не следовало бы нам обратиться теперь к его сыну, молодому королю Эдуарду Второму, за защитой и справедливостью?

— Увы, мой добрый Вильям, — ответила мне леди, печально покачав головой. — Нынешний король Эдуард не унаследовал вместе с короной ни доблести, ни чести и вряд ли считает друзей своего отца своими друзьями. Недаром и зловещий лорд Марвер появился в Англии, а потом и у нас лишь два года тому назад, когда старый король Эдуард отошел к Господу, а его наследник окружил себя развращенными льстецами и предателями без стыда и совести. Даже если я и обращусь к нему за помощью, и он примет и выслушает меня, то будет суд, на который призовут лорда Марвера, чтобы он мог отвечать на обвинения и свидетельствовать в свою защиту. А кто будет свидетелем с моей стороны? Ведь недаром лорд Марвер выбрал для своего злодеяния именно тот день, когда в нашем замке собрались все друзья отца, знатные и влиятельные лорды, чтобы разом уничтожить всех, кто мог бы впоследствии свидетельствовать против него или воздать отмщением. И теперь в случае королевского суда мое слово будет против его, и это будет слово обездоленной сироты против слова могущественного, принятого при дворе рыцаря. К тому же стараниями этого проклятого некроманта я вряд ли доживу до судебного разбирательства. Нет, Вильям, нам нужно бежать: в Дувр, а оттуда — во Францию, как можно дальше и быстрее, потому что я уверена, что наш враг уже разослал своих убийц во все концы Англии.

И действительно, словно бы в подтверждение этих слов, на седьмой день пути, когда мы пересекали обширную пустошь, далеко среди холмов я заметил несколько темных точек, быстро к нам приближавшихся, так что скоро можно было разглядеть шестерых всадников в черных плащах, мчавшихся во весь опор. Мы тоже пришпорили лошадей, понуждая бежать их со всей резвостью, на которую они только были способны после долгого и утомительного пути. Час, а может и более, продолжалась эта бешеная скачка, и пару раз мне казалось, что нас неизбежно догонят, так что хотел уже остановиться, чтобы принять бой и дать возможность леди Вивиен уйти. Наконец нам удалось оторваться от наших преследователей незадолго до того, как пустошь сменилась лесом, и еще некоторое время мы скакали что есть сил по лесной дороге, пока наконец не пустили измученных лошадей шагом. Никто не нагнал нас, и я до сих пор не знаю, были эти шестеро всадников посланниками лорда Марвера или обычными гонцами какого-нибудь знатного господина, спешащими по его поручениям.

Так, то стремительным галопом по открытой местности, то осторожным шагом через леса и болота, останавливаясь в редких селениях и опасаясь больших дорог, продуваемые немилосердными ветрами и обильно орошаемые осенним дождем, в начале двадцатых чисел октября мы прибыли в Дувр.

В этом портовом городе было столько проезжающих купцов, моряков и прочего постоянно странствующего люда, что мы решили задержаться здесь на несколько дней, полагая, что, Даже если лазутчики лорда Марвера прибудут за нами следом, им будет весьма затруднительно найти нас здесь за короткое время. Леди Вивиен и я остановились в одной из гостиниц, разместившись в двух маленьких комнатах на втором этаже. Я заметил, как бледна была леди, как осунулась и сильно ослабела, что я объяснял для себя долгой и изнурительной дорогой. Но уже наутро она встретила меня столь бодрой, полной сил и даже веселой, что я поразился, какое целительное действие может оказать всего лишь одна ночь спокойного сна. Мы направились на рынок, и в одной из ювелирных лавок леди Вивиен продала еще один перстень и браслет. Я видел, каким алчным блеском сверкнули глаза хозяина лавки, едва тот увидел драгоценности леди, но, по обыкновению людей торгового сословия, он долго мялся, изображая отсутствие интереса, торговался и в итоге предложил цену столь постыдно низкую, что я уже хотел воззвать к его совести при помощи моего меча. Однако леди остановила меня и продала и браслет, и перстень за цену, едва ли составляющую одну пятую их истинной стоимости. Впрочем, даже и этих денег хватило, чтобы мы могли купить все потребное для дальнейшего пути: дорожные сумки, запас одежды, всякие мелкие, но полезные в дальней дороге вещи, а еще длинный лук в чехле и запас стрел, которые я счел нелишними, учитывая грозящие нам опасности и памятуя о погоне, от которой пришлось уходить на дороге через пустоши. Кроме этого, леди Вивиен заказала для себя два платья, точные копии того белого, что было на ней в ее последний день рождения, но из плотной темно-красной ткани, и с тех пор я видел ее одетой только в этот кровавый цвет. Еще леди приобрела набор письменных принадлежностей и толстую пачку пергаментных листов. Их она положила в ту сумку, которую дал ей при расставании лорд Валентайн, и я случайно увидел там книгу в темном кожаном переплете.

Итак, на четвертый день мы покинули Дувр, переправились через пролив в Кале, оставив за спиной удивительные белые скалы английского побережья, и, не задерживаясь более, начали свой путь по дорогам Франции.

Двигаясь на юго-восток, через несколько дней пути мы миновали Реймс и там повернули на юг.

— Нам нужно добраться до Бургундии, Вильям, — сказала мне леди Вивиен. — Там, недалеко от Дижона, есть замок старого друга моего отца, рыцаря-тамплиера, с которым они вместе сражались на Святой земле. Отец не получал о нем известий несколько лет, но оставался в твердой уверенности, что его товарищ — человек чести, и что там можно рассчитывать на помощь и защиту. Нам бы только добраться до его замка, и там мы сможем остановиться и вместе решить, что делать дальше.

Услышав это, я воспрял духом, потому что цель нашего путешествия стала для меня более ясной и обнадеживающей, а еще более из-за того, что предстояла встреча с настоящим рыцарем-крестоносцем из легендарного ордена тамплиеров, и я лелеял надежду на то, что, возможно, мне удастся послушать его рассказы о дальних странствиях и славных боевых подвигах.