Сюзерен - Андрей Посняков

На палубах мавританских галер истошно затрубили трубы, и рокот боевых барабанов распугал тучи чаек, круживших над головами воинов.

Князь махнул рукой, и на тонкой сигнальной мачте взвился красный вымпел. Со всех каталонских судов тотчас ударили пушки, стрелометы выпустили тучи длинных тяжелых стрел, большинство из которых не причинили врагам никакого вреда — даже здесь, в бухте, на море стояла зыбь, сводившая на нет все искусство артиллеристов.

— Вот ведь зараза! — взяв банник, выругался чернявый новгородец Амос. — Качает!

— А ты думал, брат? — погладив по стволу пушку, обернулся белокурый Биляр Таис-мирза, давний друг и напарник Амоса. — Ничего, сейчас поближе подпустим… Ветер — это тоже неплохо, дым уносит.

Когда развеялось образовавшееся после выстрелов облако едкого и плотного порохового дыма, мавританские суда оказались еще ближе, так, что уже можно было разглядеть смуглые лица воинов и блеск абордажных сабель.

— Алла-а-а-а! Ал-ла-а-а-а! — кричали мавры, воодушевляемые самим Каюм-раисом, удачливым магрибским пиратом и флотоводцем.

Вражеский адмирал стоял на высокой, отделанной затейливой резьбой и позолотой корме галеры, под зеленым балдахином, украшенным желтыми шелковыми кистями. Толстогубое, лоснящееся от пота лицо его казалось спокойным. Однако это спокойствие было лишь кажущимся: опытный моряк и воин, Каюм-раис прекрасно понимал, что воинское счастье — вещь переменчивая, хотя пока, благодарение Аллаху, все складывалось неплохо. Хорошо бы и дальше так: одним мощным рывком осуществить задуманное — прорвать линию вражеской обороны, сковать флот неверных схваткой и под это дело высадить десант в Барселону. Одновременно, с суши, ударят войска гранадского эмира Юсуфа ибн Юсуфа. Город обречен, тем более у неверных нынче нет покровителей на небесах: Моренета — Черная Святая Дева — похищена, осквернена и уничтожена! Об этом знали все — люди эмира постарались, распространили слухи, и от боевого духа неверных остался лишь дым.

Не уберегли святыню! И вот вам — Божья кара. Многие, очень многие воспринимали нападение мусульман именно так.

— Ничего, — глядя на зеленые флаги, недобро ухмыльнулся Вожников. — Сейчас собьем с вас спесь.

Человек двадцать первого века, Егор очень уважительно относился к огнестрельному оружию, пока еще очень и очень несовершенному, этакому недоразвитому уродцу, таившему в себе еще не раскрытый огромный потенциал. Вот и здесь, на узкой корме фелюки, на железном, напоминавшем уключину штыре по его приказу установили небольшую кулеврину — заряжавшуюся с казенной части пушку калибром двадцать миллиметров, с длинным стволом и толстой, заканчивающейся шарообразным навершием рукояткой. К этой кулеврине князь загодя приспособил еще и прицел, примерно как на карабине Симонова — целик и мушку, даже пристрелял, потренировался, когда было время. Нынче же картуз с порохом уже находился в стволе, осталось только произвести выстрел… Чем Егор и занялся, тщательно наводя орудие на цель — высокую, под зеленым балдахином, корму галеры Каюм-раиса.

Вот так… вот примерно так…

— Пригни-и-и-ись!

Запал! Выстрел!

Кулеврина дернулась, едва не сорванная выстрелом с места, выплеснула вместе с белыми клубами дыма свинцовое ядро, со свистом пронесшееся над головами матросов и воинов.

На корме адмиральской галеры раздался треск, грузную фигуру флотоводца швырнуло на резную балюстраду… и налетевший ветер унес в море зеленый балдахин с желтыми шелковыми кистями.

— Каюм-раис убит! — сразу же прошелестел слух. — Горе нам! Горе!

— Горе? О нет! Мы должны отомстить! Лучники, катапульты, баллисты — залп!

Что-то тяжелое, просвистев в воздухе, ударило князя в грудь, сорвав с палубы, швырнуло в море…

Вымокшая одежда тянула на дно, зелень вокруг становилась все гуще, темнее, пока наконец не наступила полная тьма…

«Господи… где я?»

Егор очнулся на берегу, где-то в горах — и никакого моря нигде видно не было. Да и горы… Присмотревшись, князь узнал причудливые очертания скал — Божий Перст, Лик Святой Девы, Голова Слона… Да это же гора Монтсеррат, Господи! Но… как он оказался здесь, так далеко от моря?

Молодой человек осмотрел себя — вроде никаких ран не чувствовалось, да и одежда была в порядке — довольно чистая, сухая. Короткий меч — вот он, на поясе, в ножнах.

Однако… где же люди? Аманда, Лупано, Рыбина… Хоть кто-нибудь. Нет никого! Позвать? Покричать?

Подумав, Вожников так и сделал. На зов не отозвался никто, правда, прислушавшись, Егор уловил позади чьи-то шаги и резко обернулся.

— Бог в помощь! — приветствовал его незнакомый монах в накинутом на голову капюшоне. — Не скажете, к часовне Святого Искле я правильно иду? Вон по этой тропе, да?

Голос паломника оказался приятным и звучным, на тонких губах играла улыбка, на миг показавшаяся князю странной — словно не от мира сего.

— Да, думаю, правильно… А вы тут не видели вокруг никого, святой брат?

— Нет, не видал. — Монах уселся на плоский камень и, сняв с плеч мешок, вытащил оттуда плетеную флягу. — Пить хотите?

— Пить? А, пожалуй…

— Пейте.

— Спасибо… — поблагодарив, Егор приложился к горлышку…

С первых глотков в глазах вдруг потемнело, словно кто-то изо всех сил огрел князя обухом по затылку… Вожников пошатнулся…

— Кто… вы?

— Тот, кого все ищут, — рассмеялся пилигрим. — Меня поймали, а я убежал. Теперь вот снова ловят, но уже не поймают, нет, ведь за меня — само Солнце! Ну как, вкусная водичка? А вот еще семечками вас угощу! Хотите? Хорошие семечки, тыквенные… Берите! Э нет — так просто вы не умрете… погодите-ка…

Что-то сверкнуло, ударив Егора в горло. Забулькала, вытекая, кровь… Все потускнело, и день превратился в ночь… Лишь только в небе, весело улыбаясь, сияло Солнце.

— Господи!!!

Проснувшись, Вожников схватился за горло и тотчас затряс головой, отгоняя навязчивое видение… Сон… вещий сон!

Как всегда, ему приснилась собственная смерть, только на этот раз Егор умирал два раза: один раз от мавританского ядра и второй — от некоего монаха, паломника…

«Меня поймали, а я убежал…»

«Хотите семечек? Хорошие семечки, тыквенные…»

Боже! Так это он и есть! Тот, кого все ловят… Оборотень, Нелюдь… Маньяк!

— Что с вами, сеньор? — вынырнул из кустов Энрике Рыбина. — Мне показалось, будто вы звали на помощь.

— Я? Да нет… не звал.

Князь быстро огляделся вокруг: уже начинало светать, и на востоке, за горами, растекалась по синему небу алая, с золотисто-оранжевыми проблесками, заря.

— Будить всех? — поворошив прутиком давно погасшие угли, почтительно осведомился Энрике.

— Нет. Пусть поспят до восхода.

Поднявшись на ноги, Егор подошел к обрыву и всмотрелся в даль, туда, где виднелись развалины старинной часовни.

— Значит, сбежал, — сплюнув, прошептал молодой человек. — Говоришь — не поймают? А вот это мы еще посмотрим… посмотрим… Стоп!

Князь всплеснул руками, озаренный только что пришедшей в голову мыслью: ведь если маньяк сбежал, то… то похищенную Монтсерратскую Деву просто некому будет доставить в Гранаду! А это значит, что Моренета пока остается где-то здесь, в горах! И будет оставаться до тех пор, пока мавры не придумают, как ее вывезти, сами-то не смогут, и никто не сможет. Кроме маньяка да Егора Вожникова, коммерсанта, лесного дельца, императора и Великого князя.

— А они ведь будут его ловить… — протянул князь. — А мы — их. Эх, знать бы еще, откуда сбежал наш Нелюдь? Жаль, во сне об этом — никак.

Когда все проснулись, Вожников собрал совет и втолковал своим юным соратникам, что им нужно делать.

— Ночевать снова будем здесь — раз уж обустроились, а днем вы просто прогуляетесь по округе. Пообщайтесь с пастухами, посидите в деревенских корчмах… Эх! — с сожалением вскрикнул князь. — Не выйдет в корчмах-то — финансы не позволяют.

— Что не позволяет, сеньор? — непонимающе моргнув, поинтересовался Рвань.

— Сеньор говорит — денег у нас мало, вот что, — ответил вместо князя Лупано. — От того, что отец с собой дал, почти ничего не осталось.

— Да, без денег плохо. — Прищурившись, Егор обвел свою ватажку внимательным и несколько задумчивым взглядом.

Оборванцы, чего уж! Альваро Беззубый — в грязной в рубахе без рукавов, в бархатной, заношенной до блеска жилетке, Рыбина — в залатанной во многих местах курточке-котте, о Рвани и говорить нечего — не зря так прозвали этого молчаливого, длинного и нескладного парня, чем-то напоминавшего Вожникову Жердяя из бессмертной пионерской саги «Бронзовая птица».

А вообще, насчет одежки… в Средние века главное — чтоб было богато, чтоб сразу было видать — знатный человек перед вами или, мягко говоря, не очень, о гигиенической функции даже и нижней одежды речи просто не шло. Уж как князь еще в Новгороде ни бился, ни насаждал обычаи менять исподнее хотя бы раз в неделю — увы, увы. Люди просто не понимали — зачем это? Как во многих городах — особенно в Ливонии — вполне искренне недоумевали, почему это нельзя выплескивать содержимое ночных горшков прямо на улицу. Зачем еще какие-то уборные строить, выгребные ямы, платить золотарям за ежегодную чистку и вывоз дерьма? Слава богу, в этом вопросе Егор нашел полное понимание у родной супруги, а княгинюшка уродилась чистюлей — или воспитали такой, не важно, важнее другое — за гигиену Еленка взялась весьма решительно и со всей присущей ей кипучей энергией: повелела всем мыть руки перед едой, выходить из дому опрятными, а грязнуль — буде появятся — нещадно колотить палками! Ох и досталось от нее всякого рода «святым людям» — подозрительным нищим, каликам перехожим и прочим. А еще княгиня провела через Совет господ закон о резком повышении платы золотарям. Так себе работенка, гнусная, но, однако, необходимая.