«Если», 2001 № 09 - Журнал «Если»

— Ну хватит, Энгельгардт. Не видишь, он иностранец, — лениво произнесла одна из девиц и обратилась к Дужкину: — Иди ко мне, красавчик.

Побледнев от испуга, Саша начал что-то путано объяснять, но бармен подвинул ему полный стакан:

— Заткнись. Пей и помалкивай.

— Ну иди же сюда, иностранчик, — нежно повторила ресторанная гетера. — Энгельгардт, поставь-ка Высоцкого, будем веселиться.

Как любил повторять курьяновский экзистенциалист Несговоров: «Ангел, которого ты так энергично добивался накануне вечером, за ночь умудряется обрасти рогами и шерстью. Почему? — далее вопрошал философ и сам же отвечал: — Природа ангелов до сих пор не изучена. Равно как и природа человеческих желаний».

Дужкин обладал редким даром заражать присутствующих весельем. Ему самому для хорошего настроения нужно было совсем немного: уверенности в том, что его слушают и понимают. После четвертой порции виски Саша понял, что наконец завладел всеобщим вниманием.

Дужкин уже дошел до того пикового состояния, когда или чертовски весело, или хочется публично разрыдаться, а потом долго рассказывать о себе самые трагические истории. Он давно перестал обращать внимание на раздражительного Энгельгардта, напропалую хамил чопорному бармену и фамильярно называл его Энгельсом. Хорошо усвоив урок профессора, Саша швырялся скомканными купюрами в нетрезвых куртизанок, требовал от них выполнения их прямых обязанностей и даже пытался ощупать двух своих соседок. Девочки, в свою очередь, хохотали, называли его дурачком и подставляли Дужкину свои наполненные стаканы. Судя по тому, как Саша лихо опорожнял их, видно было, что конец представления не за горами.

Трудно сказать, что творится в голове у вдрызг пьяного человека, но, скорее всего, ничего особенного. Можно было предположить, что Дужкин сейчас повалится на плюшевый диванчик и крикнет: «Эй, половой, бутылочку саке и осьминогов!»

Примерно так оно и вышло.

Именно эта фраза и разъярила Энгельгардта. Ему давно уже надоело смотреть на Сашины безобразия.

Схватив Дужкина за шиворот, Энгельгардт потащил его к выходу. Но то ли бармен был недостаточно проворен, а может, в его заведении так никто никогда себя не вел. В общем, Саша змеей выскользнул из пиджака и на четвереньках бросился к бару. Гвалт поднялся невообразимый. Под надрывную песню Высоцкого Энгельгардт наконец разразился справедливой гневной тирадой, хмельные лоретки хохотали до слез и стучали стаканами по дубовой стойке, а Дужкин, вырвавшись на свободу, рычал, как дикий зверь, и бился головой о стойку бара.

На Сашину беду в заведении Энгельгардта оказалось два посетителя мужского пола. Втроем они отловили Дужкина, нахлобучили ему на голову пиджак и безжалостно вытолкали на улицу. После нескольких неудачных попыток вернуться в ресторан, Саша плюнул на дверь, смачно выругался и, шатаясь, побрел в неизвестность за приключениями.

Ночь выдалась чудесная. Из тех, которые не замечаешь, потому что тепло и ничто не беспокоит. Или наоборот — смотришь и удивляешься: как же иногда хороша бывает жизнь.

Часа два Дужкин бесцельно болтался по улицам спящего города и наконец вышел на площадь им. Александра Дужкина. У памятника в свете тусклого оранжевого фонаря стояла девушка, более похожая на подростка. Задрав голову вверх, она разглядывала бронзовую статую и шевелила губами.

Длительная прогулка на свежем воздухе благотворно повлияла на Сашино самочувствие. К нему вернулись нормальная координация движений и способность соображать.

Услышав шаги, девушка повернулась к Дужкину. Даже в этом абажурном полумраке Саша сумел разглядеть, какие у нее приятные черты лица. Она была похожа на Розочку и одновременно на всех девушек, которые когда-либо ему нравились.

— Здравствуйте, — громко поприветствовал ее Саша и, чтобы юница не заподозрила в нем злоумышленника, добавил: — Не бойтесь.

— Я не боюсь, — спокойно ответила девушка голосом настолько нежным и проникновенным, что у Дужкина засосало под ложечкой.

— Гуляете? — вежливо поинтересовался Саша, давая себя хорошенько рассмотреть.

При этом он старался дышать в сторону.

— Гуляю, — приветливо ответило ангелоподобное существо.

— Ну и как вам памятник? — по-хозяйски спросил Дужкин. Он очень боялся спугнуть это кроткое создание каким-нибудь неосторожным словом или резким движением. Поэтому Саша сразу решил открыться, кто он такой.

— А кто это — Дужкин? — поинтересовалась девушка. Саша мгновенно достал из кармана паспорт и, раскрыв его, показал.

— Это я. Разве не похож?

— Ой! — воскликнула юница и так посмотрела Дужкину в глаза, что внутри у него все оборвалось. Разволновавшись, Саша убрал документ, зачем-то кивнул на свой памятник и спросил:

— А что это вы так поздно? Ждете кого-нибудь?

— Не знаю, — со вздохом ответила девушка. — Вообще-то, мне пора домой. Хотите, приглашу вас в гости?

— Хочу, — не веря своим ушам, сразу согласился Дужкин.

— Тогда побежали? — беря его за руку, радостно предложила она.

— Побежали.

Глава III

В мире не существует ничего такого, чего бы люди не стеснялись. Стыдятся абсолютно всего: профессии, внешности, одежды, социального положения, правды, родителей, добра, чувствительности, наклонностей, зарплаты, национальности, прошлого, настоящего и даже будущего. Глядя на все это, начинает казаться, что быть человеком вообще позорно.

Но одновременно с этим люди совершенно ничего не стыдятся. Они не считают чем-то зазорным воровство, жестокость, чванливость, глупость, жадность, продажность и еще много-много вещей, с которыми часто, но без всякого удовольствия сталкиваешься в жизни. Создается впечатление, что человечество потеряло всякий стыд. У каждого на этот счет имеется своя точка зрения, но у Саши ее пока не было. Правда, это не мешало ему испытывать чувство неловкости.

Проснулся Дужкин от яркого полуденного солнца и перекрестного шепота. Открыв глаза, он увидел забытое на время сна семейство. Все трое смотрели на гостя и ласково улыбались. Вспомнив подробности своего ночного появления, Саша покраснел и, едва разжав челюсти, невнятно поздоровался.

Дневной свет удивительным образом изменил ангельскую внешность новой знакомой — Луизы. Дужкин увидел, что она не так уж и красива, болезненно худа и даже отдаленно не напоминает его Розочку. Правда, сейчас это совершенно не волновало Сашу. После вчерашнего внутри у него все горело, страшно хотелось пить и куда-то двигаться.