Время героев (СИ) - Александр Афанасьев

В астрокуполе были выбиты стекла — и были хорошо видны трассеры, взлетающие над Тегераном.

— Ты куда собралась, Люнетта? Хочешь уйти туда?

— Я здесь… жила… все время… пусти!

Я отпустил ее

— Я не желаю тебе зла.

— Тогда зачем задаешь столько вопросов?

— Не буду, если ты расскажешь о себе сама.

Она прошла назад, но не к лестнице. Я заметил, как она идет — хм…

— Зачем тебе это?

— Я хочу знать, насколько я могу тебе доверять. И насколько я могу тебе помочь. Жизнь здесь очень опасна…

— Ты и в самом деле хочешь мне помочь?

— Возможно.

— Но…

Все, что она думала — было написано у нее на лице.

— Успокойся, я не попрошу от тебя ничего такого взамен. Я русский дворянин.

— Русский дворянин? Граф?

— Князь. Князь Александр Воронцов к вашим услугам, сеньорита.

Она оценивающе посмотрела на меня

— Князь… для князя вы ведете себя… странно.

— Как есть. Я флотский офицер и служу своей стране и своему Государю. Итак?

Она какое-то время смотрела на меня, потом сказала.

— Меня зовут не Луна. Люнетта — это мое прозвище, почти что имя.

Почему-то я не удивился.

— А как твое настоящее имя?

— Меня зовут Анахита. Это мое настоящее имя. У меня нет документов — но это настоящее имя…

— Пусть будет Анахита. А почему Люнетта?

— От мамы… — Люнетта — Анахита скривилась от боли, которую причиняли ей эти воспоминания — ее имя было Луна, это было ее настоящее имя. Я — Люнетта, маленькая Луна. Мы с мамой… были очень похожи.

— Если не хочешь, можешь не рассказывать про маму.

— Нет… все нормально. Я расскажу.

История Люнетты была необычной — и в то же время обыденной и страшной для этого времени и этого места. Мать Люнетты была из рода обедневших итальянских дворян. В долгах как в шелках, отец объявил себя банкротом, и у красавицы Луны не оставалось никакого другого пути, как искать подходящую партию себе. В Италии такую найти сложно — итальянцы разложились, превратились в нацию сибаритов, извращенцев всех мастей, лодырей и пустозвонов. После нескольких неудачных попыток и одного аборта Луна поехала зарабатывать на Восток — если говорить жестко, можно сказать, что она пошла по рукам.

На Востоке, с его нефтяными доходами, итальянская графиня была высшим классом, ее благосклонности искали очень многие. Луна предусмотрительно выбрала Персию — нефтяные доходы и молодые офицеры, пришедшие к власти, во главе с только что провозглашенным Шахиншахом — Мохаммедом Хосейни, первым Шахиншахом династии Хосейни. От одной из связей родилась Анахита. Люнетта.

— Послушай… — перебил ее я — так ты не знаешь, кто был твой настоящий отец?

— Не знаю. Я несколько раз спрашивала у мамы — но она меня постоянно обрывала и гнала прочь.

Тогда мне надо было насторожиться. Не насторожился.

— Хорошо. Что было потом?

— Потом… Потом у мамы появились деньги… много денег, мы никогда не бедствовали. Она открыла что-то типа дома свиданий… для старших офицеров. Связалась со своими друзьями в Италии, начала поставлять кое-что…

— Кое-что — это кокаин? — уточнил я

— Если знаешь, зачем спрашиваешь?

— Просто интересно. Продолжай.

— Она купила особняк, потом еще что-то из недвижимости… Из Италии приезжали женщины, которые… — но ты не думай, я не…

— Я верю — успокоил я ее — продолжай.

Конечно же, она в борделе не работала — мать никогда не позволить дочери работать в борделе, который она содержит. Если она, конечно, мать.

— Потом… потом все началось. Мама думала, что после парада…

А после парада в день Белой Революции — начался кошмар. Самый страшный, какой только можно было представить. Шахиншах был мертв, разорван осколочно-фугасным снарядом на трибуне, и шахиншах Хусейн был мертв, застреленный в спину предателем, и я был почти что мертв, валяясь в своем кабинете с пулей в спине, и почти все из тех, кто должен был прийти вечером в дом удовольствий — тоже были мертвы. Но это было ничто по сравнению с тем, скольким людям еще предстояло умереть — и смерть их была нелегкой…

— Они… мама сказала мне бежать, но я не послушалась. Они… ворвались с оружием и стали стрелять. Я знаю, кто там был…

— Мулла?

— Нет… Там был белый человек… он говорил по-английски. Он бывал у нас в доме…

— Что он там у вас делал?

— Мама договаривалась с ним… о том самом, ну ты понимаешь о чем.

Еще бы не понимать. Торговый дом Жардин Матессон, чья деятельность на территории Российской Империи запрещена законом, и который является одной из крупнейших публичных финансово-промышленных групп со штаб-квартирой в Гонконге. Его история началась с того, что корабельный врач Уильям Жардин нанялся на корабль Ост-Индской компании в качестве судового хирурга. Корабль этот, равно как и сама Ост-Индская компания — занимался наркотранзитом в Китай, и каждому члены команды дозволялось взять в рейс по сорок килограммов собственного товара, чтобы продать его в Гонконге или Шанхае. Трудно представить это сейчас — но тогда наркоторговлей с Китаем официально занимался весь британский высший свет, вкладывались в это и деньги членов Саксон-Кобург-Готской династии, которая тогда еще не была Виндзорской. Пятнадцать лет Уильям Жардин плавал в Китай и каждый раз он привозил и продавал по сорок килограммов опиумной эссенции. Потом — оставил морской промысел, открыл агентство на берегу и стал одним из крупнейших оптовых наркоторговцев Гонконга. Когда китайский император повелел прекратить наркоторговлю в Китае — Британия объявила Китаю войну. Потом, когда Китай аннексировала Японская Империя — Жардин договорился и с ними. Тогда же появился героин — японцы очень быстро сообразили, какое преимущество дает повальная наркотизация подконтрольных земель — миллионы рабов работали за дозу. Потом поток повернули в обратном направлении — и героин хлынул уже в Европу. Сначала через Марсель — но у немцев с юмором было совсем плохо, они ввели в Марсель дивизию парашютистов и перебросили туда лучшие сыскные силы баварской криминальной полиции. Через несколько дней — в Марселе не было улицы, на которой не было бы виселицы, а еще через месяц — поток наркотиков в страну прекратился. Англичане переориентировались на Монако, маленькое княжество на побережье, обладающее правом суверенитета на европейском континенте. Князь Монако отказался заниматься наркоторговлей, тогда у него убили жену, инсценировав дорожную аварию. Князь Монако обратился за помощью в Берлин — и порядок в стране стали охранять германские горные егеря. Тогда поток отравы переориентировался на Сицилию — итальянское королевство уже не было империей, а Сицилия готова была и вовсе отколоться от страны. Тут уже, на Сицилии, ни немцы, ни русские не могли действовать открыто — но скрытно действовали. Получается, что ублюдки тайпаны[75] протоптали тропу и сюда — с этим придется тоже разбираться. Николай, ныне Император — приказал спалить кабульский и джелалабадский базары и бомбить виллу брата афганского короля, контролирующего наркоторговлю. Думаю, что и я придумаю для борьбы с наркоторговлей нечто… радикальное.

— Как тебе удалось сбежать?

— У меня была паранджа. Я знала язык, и мне удалось выскользнуть. В доме был тайный выход для джентльменов, которые…

Которые не хотят светиться в борделе. Понимаю.

— Что было потом?

— Потом… потом они сожгли и разграбили наш дом. Я видела, что они всех, и маму… сажают в машину. Они посадили их и увезли, понимаешь, увезли…

Люнетта расплакалась

Не стоило даже спрашивать — куда увезли. Власть над городом, довольно культурным и просвещенным, если даже бордели с европейками есть — в считанные часы захватили малообразованные, в основном очень религиозные крестьяне — феллахи. Учитывая, что здесь была практика гаремов и приличного калыма — многие не то что не могли себе позволить содержать жену — но и не видели женщин вообще. Обходились так, как обходятся в мусульманских странах, в Афганистане, в северной Индии — тем более что тут было полно афганцев. Занимались сексом с маленькими мальчиками, вязали коз к дереву. А тут — несколько шикарных, для шейхов, распутных женщин, с которыми можно делать все, что угодно. А шариат, между прочим, за распутство карает забиванием камнями насмерть. И клянусь, им повезло, если их просто забили камнями или расстреляли на стадионе.

Сам не знаю, зачем я это сделал, но я сел с Люнеттой рядом — и она доверчиво прижалась ко мне. Невидимые нити связывали нас все прочнее и прочнее.

— Успокойся. Мы — русские. Мы пришли и никуда не уйдем. Больше такого никогда не будет.

— Но тогда-то ушли…

— Это была не наша страна. Теперь — наша. Русские, если куда-то пришли — уже не уходят. Мы — такие…