Если движется небо (СИ) - Духовникова Евгения

В чём источник его страшной силы?

Смогут ли его остановить?

И сколько ещё планет погибнет, прежде чем это, наконец, произойдёт?

Вопросы, вопросы, вопросы – и никаких ответов.

Она даже не знает, где сейчас безопаснее: на Земле, на какой-нибудь военной станции, вооружённой по самое не балуйся, в открытом космосе или в корабле, нырнувшем в нуль-переход.

Может, только на изнанке пространства и безопасно.

А может, и там не найти спасения.

Фелис украдкой покосилась на своего спутника, ощутив внезапный прилив благодарности. Без него, в одиночку она чувствовала бы себя гораздо хуже.

– О чём задумалась?

– Да так... Ерунда, – Фелис поднялась на ноги, с неприязнью посмотрела на пёструю кучку орниттов у дверей ресторана, шумно, как и подобало их расе, выясняющих отношения: с бурной жестикуляцией и громкими гортанными криками, то и дело срывающимися в обертон. – Надо узнать расписание. Не стоит задерживаться на этой планете.

Нет, не создана она для приключений, как ни крути.

– Не моё это, не моё, – прошептала Фелис. – Хоть убейте, не моё.

Они вышли в вестибюль. Судя по масштабной схеме, представительство Ойкумены располагалось в соседнем корпусе.

– Мне тоже как-то не хочется иметь дело с местными, – подумав, согласился Лейф. – Ну так что, идём фрахтовать корабль?

Он машинально покосился на левое запястье, но Фелис перехватила его взгляд.

– Нет! – отрезала она. – Пожалуйста, не надо ничего "фрахтовать". Давай как-нибудь без этого.

– И как же? Или у тебя есть деньги на билеты? – Лейф скептически прищурился.

– А деньги и не нужны. Мы же не в увеселительную поездку собрались. Оплата нетуристических трансферов всегда лежит на работодателе. В моём случае – на университете. Только надо будет дождаться подтверждения брони.

– А я?

– А тебе ещё нет пятнадцати. Ты несовершеннолетний – так что тоже летишь по ваучеру.

Мальчуган оскорблённо фыркнул.

– Конечно, на первый класс не рассчитывай, – справедливости ради добавила Фелис. – Но на ближайший попутный корабль нас определят.

– Надеюсь, не в грузовой отсек, – недовольно пробурчал Лейф. – Не понимаю, зачем изобретать велосипед, если у меня есть нейромодулятор.

Фелис смутилась. У неё не было никаких доказательств, только подспудное ощущение – но она нутром чувствовала, что ощущения её не обманывают. Вот только как растолковать это Лейфу?

– Нейрооружие запрещено по всему Юнивёрсу, – промямлила она, понимая, что её единственный аргумент звучит как нравоучение и занудство. – Лейф, нарушение свободы воли – это противозаконно. Это преступление, понимаешь?

– Ха! Тоже мне, нашла время вспомнить о законах! – Лейф с чувством цокнул языком. – А аннигилировать планеты – не преступление? И кстати, при форс-мажорных обстоятельствах, а тем более в условиях военного положения никакие запреты на применение оружия не действуют. Верно?

– Ну... вообще-то да. Но всё равно... Если можно обойтись без него, лучше без него, – Фелис постаралась сформулировать свою мысль как можно более обтекаемо. – Поверь мне. Идём. Нам нужно найти переход между корпусами.

– Видимо, нам сюда, – Лейф кивнул на ближайший траволатор.

Чем ближе к переходу, тем больше орниттов попадалось навстречу – суетливо снующих по залу, норовящих пролезть без очереди, бестолково топчущихся на месте.

Фелис и Лейф были у верхней ступени траволатора, когда пространство вестибюля содрогнулось от громкого взрыва.

Низким надсадным гулом отозвались несущие конструкции. Где-то впереди раздался тонкий, душераздирающий, почти человеческий вопль, оборвавшийся на высокой ноте. В воздухе поплыл запах расплавленного металла.

– Что это? – вскрикнула Фелис, машинально хватая Лейфа за руку.

И мгновенно получила ответ.

– Аннигиляция! Аннигиляция! – истерично закричал кто-то в плотной толпе. Закричал по-орниттски, причём на одном из провинциальных диалектов, но суть Фелис уловила. – Мы обречены! Мы все умрем!

Это послужило спусковым крючком, произведя эффект куда больший, чем сам взрыв. В панике орнитты бросились во все стороны сразу, вереща как резаные. На пути к выходам моментально образовались пробки; началась давка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Фелис бросило сначала в жар, затем в холод. Неужели случившееся на Лайме повторяется?.. Если это и вправду аннигиляция, подумала она мимоходом, нужно бежать в другую сторону, к лётному полю, к кораблям.

Она развернулась – и в этот момент ладонь Лейфа выскользнула из её ладони, а в следующий миг пёстрая шумная толпа обезумевших от страха орниттов хлынула между ними, отделив друг от друга. Лейфа оттеснили в сторону, Фелис рванулась к нему, но было уже поздно: траволатор нёс её вниз, а её спутник остался наверху и почти сразу исчез из поля зрения.

* * *

– Нельзя ли побыстрее? Нет, это невыносимо! Сколько можно ждать?! Беспредел!

Четвёртый раз в жизни Алан сталкивался с непроходимой бюрократией.

– Друг мой, – минор тронул его за локоть – выше он не дотягивался. – Прошу тебя, успокойся.

Инспектор с шумом выдохнул воздух, который набрал, чтобы разразиться гневной тирадой в адрес тупоголового оператора, по недоразумению отвечавшего за оформление и выдачу спецпропусков.

– Видимо, вам не нравится ваша работа, – едко заметил он. – Что ж, в таком случае я буду рад помочь вам избавиться от неё навсегда.

Впрочем, плохо завуалированная угроза не возымела ожидаемого эффекта – оператор сделал вид, что ускорился, но на деле это было ничто иное, как банальная имитация бурной деятельности. Ситуация осложнялась тем, что Алан и До-фа-соль, оставаясь сотрудниками отдела "зет", теперь значились ещё и сотрудниками жандармерии Птероса, – и в такой искусственно созданной системе двойного подчинения не сразу удалось выяснить, какая именно инстанция должна выписывать пропуск.

– Полдня нас промурыжили, сволочи, – скрипнул зубами Алан, уже шагая по коридору Управления жандармерии. Заветная карта памяти с записанным на неё ключ-кодом покоилась в нагрудном кармане. – Не знаю как ты, а я подыхаю с голоду. Даже на местную стряпню согласен.

У входа в столовую орнитт-жандарм, что-то неразборчиво лопочущий в микрофон рации, чуть не сбил их с ног.

– Крупный пожар, – вполголоса перевёл До-фа-соль. – Подозрение на умышленный поджог. Угроза взрыва.

– Вот как? – хмыкнул Алан. – Что ж, это не наша забота.

В обеденном зале было пусто: то ли все жандармы уже пообедали, то ли дежурили "в поле". Поэтому Алан даже вздрогнул, когда его окликнули по имени.

– Господин Рок?

Обернувшись, Алан увидел молодого орнитта, смущённо переминающегося с ноги на ногу.

– Да? – откликнулся он без особого энтузиазма.

– Простите, что отвлекаю от трапезы... Но у меня есть информация, которой я обязан с вами поделиться.

Алана подкупил его взгляд: на редкость умный, цепкий и сметливый.

– Я инспектор отдела особо опасных преступлений, – у орнитта оказалось довольно сносное произношение, что также располагало к разговору. – Мне было передано начатое вами дело, – он понизил голос. – Дело об убийстве Кари-маа.

Алан молчал. Ждал продолжения. Краем глаза он заметил, что До-фа-соль оставил свой поднос на столике и вернулся к буфету. Заметив минора, орнитт смешался.

– Ну-ну, продолжай, – благосклонно улыбнувшись, подбодрил его Алан. – До-фа-соль – мой друг и напарник, ему я полностью доверяю.

– Мне удалось выяснить нечто важное, – орнитт произнёс это без лишней гордости и без рисовки. – Перед смертью Кари-маа оставил послание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Послание? – Алан изумлённо вскинул брови, уязвлённый тем, что провинциальный следователь смог углядеть то, что проморгал он, инспектор отдела особой безопасности. – Где?? Мы ведь всё проверяли и перепроверяли – и его квартиру, и место работы, и скутер...

– На всех транспортных средствах установлены маячки, транслирующие сигнал, – пояснил орнитт. – В том числе и на скутерах. Я поднял записи сигналов с датчиков в день его исчезновения. Кари-маа не сразу направился домой. Сначала он некоторое время колесил по городу. И если провести линию вдоль его маршрута, линия сложится в буквы, а буквы – в слова. – Он полез в заплечную сумку и проворно извлёк оттуда длинную распечатку. Это оказалась карта города. По чёрно-белой вязи кварталов и улиц шла жирная красная линия, образующая замысловатую вязь – буквы чужого языка. – Если переводить с орниттского, здесь сказано: "А1 на Альбедо".