Гуннора. Возлюбленная викинга - Юлия Крён

— Мои родители действительно погибли, как и твои, но…

— Я знаю, мне Вивея рассказала.

Гунноре очень не понравилась мысль о том, что эта девушка говорила с ее сестрами. И хотя она никак не выказала свое недовольство, Гирид, казалось, почувствовала его.

— Ты можешь мне доверять. Мы ведь с тобой как сестры. Наши родители погибли, потому что норманны не захотели пускать их на свою землю, и я не думаю, что в будущем что-то изменится. Теперь, когда предстоит война, датчан приветствуют здесь как спасителей, но потом их прогонят прочь, а плодородные земли отдадут христианам.

— Ты знаешь, кто эти христиане, которые убивают переселенцев из Дании? И кто их предводитель?

— Я не знаю их имен, но можешь быть уверена, что это герцог Ричард приказал им убить наших родителей. — Благоговение на лице девушки сменилось ненавистью.

У Гунноры закружилась голова. Вначале она тоже испытывала эту ненависть, но потом ей удалось убедить себя, что Ричард никак не связан со смертью ее отца и матери. Только сейчас она осознала свою ошибку. Как глупо было думать, что она привязалась к нему только оттого, что ее тело так жаждало его ласки! Как глупо надеяться, что тут она обретет счастье!

— Нам нужна твоя помощь! — решительно заявила Гирид.

— Нам? — переспросила Гуннора.

— В этой стране много людей, потерявших родителей, братьев, детей. Эти люди жаждут мести, они хотят сохранить наши традиции и обычаи, хотят извести христианскую веру. А чтобы добиться этого, недостаточно прятаться в лесу и вырезать руны.

— И что же нужно делать?

Гирид посмотрела ей в глаза. Столько гордости, столько холода, столько гнева плескалось в них!

— Герцог Ричард… — прошептала рыжеволосая датчанка. — Герцог Ричард должен умереть.

Гуннора повернулась и вышла из комнаты, так и не дав Гирид понять, что же она думает об этом.

Гирид дала ей время, но однажды вернулась. Незадолго до этого в Руан прибыли гонцы, сообщившие добрую весть: войска датчан, высадившиеся в Жефоссе, маленьком селении на берегу Сены, отпугнули врагов Ричарда. Вместо того чтобы продолжать вторжение, противники герцога пошли на переговоры.

— Герцог полагает, что силен, как никогда, — торжествующе заявила Гирид. — На самом же деле он слаб. Сейчас в Нормандии столько датчан… И они примут не его сторону, а сторону нашего предводителя. — Ее глаза лихорадочно блестели.

Хотя уже наступила весна и в комнате было жарко, Гуннору вдруг зазнобило.

— Кто ваш предводитель? — спросила она.

— Датчанин, как ты и я. Двадцать лет назад он прибыл сюда с королем Харальдом. Ричарду тогда нужна была помощь Харальда, чтобы остаться при власти, и он многое пообещал его людям, но не выполнил свои обещания. Те, кто не вернулся в Данию, надеялись обрести новое будущее в Нормандии, но Ричард почти не дал им земель, и складывалось впечатление, что он только терпит их здесь. Когда новым герцогом станет тот, кто не прогнется перед христианами, тот, кто верит в наших богов, все изменится.

Гуннора кивнула. Среди датчан, прибывших сюда с Харальдом, были и родственники ее отца, чьи имена она позабыла. Она их даже никогда не видела… в отличие от Матильды, Арвида… Ричарда.

Гуннора мотнула головой, отгоняя эти мысли.

— Ты ведь тоже хочешь сбросить его с трона! Ты тоже хочешь, чтобы он умер! — воскликнула Гирид.

Гуннора обрадовалась тому, что в этот момент в комнату кто-то вошел и ей не пришлось отвечать. Альруна, дочь Матильды, села за прялку. В последнее время Гуннора редко ее видела, а когда они встречались, Альруна делала вид, что не замечает ее. Но как бы к ней ни относилась дочь Матильды — сейчас она помогла Гунноре сбежать от Гирид.

Она много часов бродила по замку, пытаясь привести мысли в порядок, но так и не поняла, разделяет она ненависть Гирид или нет. В следующие дни Гуннора часто думала о том, хочет ли увидеться с рыжеволосой датчанкой или скорее боится этой встречи. Так или иначе, но Гирид держалась от нее подальше, зато в ее жизнь вернулся другой человек — уставший, измотанный, но полный желания увидеть ее, обнять, прижать к себе. Ричард.

Гунноре хотелось, чтобы он что-то сказал или сделал, что успокоило бы ее смятение или разожгло ее ненависть, однако сейчас Ричарду нужно было от нее только тело, но не разум.

Едва Гуннора вошла в его покои, Ричард привлек ее к себе и предался страсти, но ничего не рассказал о том, что случилось в последние недели.

Гуннора узнала это от другого человека и только на следующий день. Едва она вышла во двор, как перед ней, точно из ниоткуда, возникла Гирид.

— Так, значит, герцог вернулся, — многозначительно произнесла служанка.

— Что тебе от меня нужно? — прошипела Гуннора.

Гирид не ответила, лишь знаком приказала следовать за ней. Они прошли в стойло и встретили там одного из конюхов, поддерживавшего восстание датчан.

Гирид поспешно подошла к нему.

— Правда ли то, что рассказывают о наших провинциях?

Юноша кивнул.

— Герцог Ричард едва может усмирить датчан. Они приехали сюда сражаться, а теперь, когда война все не начинается, они становятся все беспокойнее. Некоторые отряды уже совершали набеги на соседние земли, сея ужас и панику. — Он засмеялся.

«Набеги, — подумала Гуннора. — Руины, горящие дома, кровь, мертвые, рабы».

— Я не хочу иметь к этому никакого отношения, — громко заявила она.

— Но герцог Ричард никак не остановил насилие, напротив! — воскликнула Гирид. — Он позволил датчанам учинить разбой, чтобы показать врагам, как он силен.

Гуннора посмотрела на конюха, и он кивнул.

— Нападения навредили его врагам. Некоторые предпочитают теперь заключить с Ричардом мирный договор, а не вести на него войска.

— И снова герцог пошел по трупам, чтобы добиться своей цели! — с жаром выдохнула Гирид. — Сколько еще мы будем мириться с этим? Если Ричард сейчас укрепит свою власть, то будет ли у нас вообще шанс сместить его? Нужно действовать как можно скорее!

Гуннора повернулась к конюху.

— Я до сих пор не знаю, чего вы от меня ждете.

— Говорят, герцог сразу позвал тебя к себе, как только вернулся из разъездов, — презрительно ухмыльнулся датчанин.

Гуннора почувствовала, как что-то в ней дрогнуло. Воспоминания о вчерашней ночи возбуждали.

— А тебе какое дело? — рявкнула она.

— Я не упрекаю тебя в том, что ты так часто спишь с герцогом. Напротив, это могло бы нам пригодиться. Вы с ним очень близки. Ни одной датчанке не удастся так легко подобраться к нему. И ни одной датчанке он не доверяет так, как тебе.