Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание - Марк Еленин

Шутка не подействовала: Врангель не улыбнулся.

«Неужели и он связан с кем-то из названных? — терялся в догадках Шабеко. — Не может быть!» Отступать было поздно. Следовало рисковать. И он рискнул.

— Новая комиссия под председательством генерал-лейтенанта Пономарева, созданная приказом по флоту номер сто шестьдесят пять, еще более усложнила и запутала дело, — сказал, словно бросился в холодную воду, Шабеко. — Однородные организации мешают друг другу, господин главнокомандующий, уверяю вас.

Воцарилась томительная пауза. Шабеко переглянулся с Кривошеиным. Врангель резко встал, плеснул себе еще вина, отхлебнул и зашагал по кабинету. Врангель думал. Пауза затягивалась. Врангель сел, закинув ногу на ногу, и, глядя на носок сапога, спросил, подняв чуть навыкате глаза:

— Что же вы предлагаете? — и две резкие складки между бровями стали глубже, затвердели грозно.

— От имени правительства Юга России взять это дело на себя, — не смущаясь, ответил Шабеко, выдержав взгляд главнокомандующего. — Заменив всех охотников, желающих участвовать в реализации флота.

— Недурно! — Врангель нервно дернул длинной шеей, посмотрел на Кривошеина. Тот был непроницаем, и Врангель всем корпусом вновь повернулся к «фендрику». — Смело! Хвалю! А что вам для этого надобно?

— Доверенность правительства. Введите в совет генерала Вильчевского, меня и двух моих людей — инженеров Чаева и Шмидта. Доверие — полное. Я буду представлять интересы банкирского дома в Константинополе «Борис Жданов». После получения твердого поручения правительства и составления точного учета судов и имущества, составления списка к продаже я вызову из Константинополя комиссию для установления цен.

— Что скажете на это вы, Александр Васильевич?

— Полагаю, высокие личные качества Леонида Витальевича, его экономические и правовые знания, твердая рука необходимы нам. У правительства появится необходимая нам иностранная валюта, Петр Николаевич.

— Говорите, говорите, господин Шабеко, — милостиво кивнул Врангель. — Я слышал что-то о банкирском доме Жданова, но не помню что.

— Он однажды уже выступал с подобным предложением, — поспешил подсказать Кривошеин, прекрасно знающий скандальную репутацию в прошлом банкирского дома Жданова. — Тогда на докладе Вильчевского генерал Шатилов изволил резолюцию наложить: «Главком согласен». Но дело затормозили. Оно затерялось среди бумаг. Однако энергия господина Шабеко, полагаю...

«Несомненно, «фендрик» — эмиссар Кривошеина и, вероятно, будет в доле с ним, — подумал Врангель. — И Вильчевскнй, помнится, лез все с какими-то судами, с ломом, требовал резолюций. По-видимому, и к его рукам прилипало. Патриоты! Пусть, действительно, один ворует, а другой за ним присматривает: меньше расходов! Союзнички заплатят нам валютой и товарами. — И тут же внезапная мысль ожгла Врангеля: — А Франция? Если французы узнают о распродаже флота, они немедля наложат на него лапу — в счет старых долгов!»

— Но Франция? — вскинув голову, сказал Врангель.

— Не извольте беспокоиться, — привстав, осторожно перебил главкома Шабеко. — Будет обеспечена полная секретность, — и повторил самодовольно: — Полная и гарантированная. Не такая, как у наших бывших, — он подчеркнул это слово, раздельно выговаривая слоги, — конкурентов. Могу представить и некоторые доказательства, если будет угодно.

Кривошеин взглянул на Врангеля. Оба кивнули.

— Вот обмен депешами общества «Итало-Русс» с генералом Вильчевским. Обратите внимание, господа, на все время меняющиеся резолюции председателя совета. Далее... Вот материалы о купце Сергееве; письмо Лукомского вам, господин главнокомандующий, с разоблачением действий афериста; резолюция генерала Шатилова Вильчевскому о нежелательности привлечения Сергеева; бумага Вильчевского, который предписывает полковнику Звереву все это хранить секретным порядком, то есть похоронить.

— Чертовски здорово! — увлеченно выкрикнул Врангель и хлопнул себя по коленке, что случалось редко и означало крайнюю степень восхищения. — Вы осведомлены, господин Шабеко! Вы — опасный человек. Надо Климовичу сообщить!

— Отнюдь, господин главнокомандующий. Это коммерческая информация — не больше. Без нее никто не способен вести борьбу с конкурентами.

— В таком случае давайте и остальную вашу информацию. Potz- Blitz![12]

— У меня имеются проекты, кои венчает резолюция уважаемого Александра Васильевича Кривошеина...

«Нет, они не связаны, — с радостью отметил Врангель. И тут же засомневался: — А не ловкий ли ход это?»

Кривошеин слушал с детским любопытством. Лицо его было безмятежно.

— ...хотя, полагаю, привлек его исключительно патриотизм группы русских финансистов, которые, если мне не изменяет память, писали в прошении: «Мы, истинные сыны России, не желая, чтобы наши родные суда попали в чужие руки, предлагаем предоставить правительству как валюту, так и все необходимые материалы, продовольствие и снаряжение...» Ну, и так далее — взамен всяческих средств, предположенных к продаже.

— Я всегда поддерживаю истинно русских патриотов, — холодно сказал Кривошеин, и короткая остренькая его бородка воинственно вздернулась.

— Не желая сказать ничего компрометирующего, поверьте... Благоговейно наблюдая за государственной деятельностью вашей, господин Кривошеин... — понимая, что зарвался, залепетал, оправдываясь, Шабеко. — Но исключительно в целях показа осведомленности... Прошу прощения, если не так выразился.

— Полноте, Леонид Витальевич! — оборвал его Кривошеин. — Словеса здесь нынче никому не нужны. Нужна информация для дела. Для нашего общего дела, милостивый государь. Не волнуйтесь, пожалуйста.

— Тогда прошу: перейдем собственно к делу. — Врангель сам наполнил бокалы. — Я достаточно убедился в коммерческих способностях господина Шабеко. Считаю, ему можно поручить эту... — Врангель чуть замялся, подыскивая слово, и, найдя его, удовлетворенно закончил: — Эту акцию... за которую я с удовольствием поднимаю бокал, господа.

— За успех дела! — провозгласил Кривошеин.

Шабеко лишь осторожно чокнулся: ведь сановные господа по существу пили за него.

— Теперь посвятите нас в свои планы, наконец, — приказал Врангель.

Шабеко встал. Лицо строгое, даже возвышенное. Сейчас решалось все. Он понимал, что почти у цели. Шабеко заговорил своим менторским, адвокатским тоном:

— Попрошу прощения, ваше высокопревосходительство! (От торжественности момента, видимо, вырвалось.) Я буду предельно краток, но еще минут десять вашего государственного времени я вынужден занять. Свою деятельность как руководителя некоего небольшого, но весьма законспирированного бюро — официально я представитель лишь банкирского дома «Жданов» — я полагаю начать последовательно по трем линиям. Первая — землечерпалки...

— Что? Какие землечерпалки! — буркнул Врангель.

— Поясняю, господин главнокомандующий. В Севастополе и Керчи, волею судеб, собрались почти все — и это без преувеличения! — землечерпательные снаряды Черного и Азовского морей, а также Днепровского и Дунайского отрядов. Это десятки миллионов, господа! Необходимо караванами вывезти их за границу, весьма срочно, под частными флагами, чтоб союзники не наложили лапу. Предвижу вопрос, господин главнокомандующий. Никто о землечерпалках не думал. Был, правда, доклад генералу Деникину о «составлении плана эвакуации», но по бюрократическим нашим законам полз он по кабинетам и ведомствам до той поры, пока прежний главнокомандующий перестал исполнять должность... Ныне этот доклад у меня. И поверьте, там много толковых соображений. Часть снарядов надо безотлагательно продать, часть пустить в работу — за плату, разумеется.

— Одобряю! — кивнул Врангель, и улыбка тронула его губы. — Под частновладельческим флагом? Недурно придумано. Продолжайте.

— Далее речь собственно о флоте. Ликвидация его начинается с лома, железа, меди, неисправных судов и идет через Константинополь, через банкирский дом «Жданов», который я, с вашего позволения, представляю. Но не только.

— То есть? — наступила, видимо, очередь удивляться и Кривошеину. Такой «поворот», судя по его реакции, не был запланирован и им.

— Простите, бога ради, Александр Васильевич, — не очень естественно притворится изумленным Шабеко. — Идея, которую я представляю на ваш высокий суд, не моя. Она лишь изучена мною. Речь пойдет о создании «Славянского Ллойда» по типу уже всемирно известного.

— Размах, размах у вас, сударь! — Врангелю все больше начинал нравиться «фендрик»: в нем чувствовался твердый характер, способности, храбрость, если угодно, и ум, помноженный на фантазию, сродни афере. Именно такого человека давно не хватало Врангелю. Кривошеин знал, кого ему привести.

— «Славянский Ллойд» будет акционерным обществом, — продолжал Шабеко. — Чрезвычайно нуждаются в кораблях Сербское и Болгарское государства. Увеличение судоходства по Адриатике, Средиземному и Черному морям будет способствовать торговле и подъему экономики стран, расположенных в этих районах. Есть еще обстоятельство. За рубежом, волею божией, оказалось уже значительное число русских беженцев. И хотя наше военное положение в Крыму делается все более и более благоприятным («Ох, бестия! Ох, лиса!» — восхитился Врангель), все-таки нужно предвидеть и случай эвакуации Крыма. Следует ли мне рассмотреть и эту возможность, господин главнокомандующий?