Роковые поцелуи - Патриция Кемден

Рашан фыркнул:

– Смотрите ваши карты и играйте, черт вас подери. Ахилл открыто посмотрел на него и – не открывая карт – бросил тысячу луидоров.

Маркиз присвистнул сквозь зубы и нахмурился.

– Вы, должно быть, любите ходить по острию ножа, – сказал он, насмешливо улыбаясь. – Вы – уже пища для Бастилии, после того что натворили в Париже, а теперь еще хотите и обанкротиться. Очень хорошо. Я жажду заставить вас это сделать. – Он бросил две тысячи.

– Можно даже сказать, что чрезмерно жаждете, – заметил Ахилл, добавляя еще денег в кучу.

Они оба замолчали, подбрасывая золото в увеличивающуюся горку. Глаза Рашана блестели лихорадочным возбуждением, его пальцы непрестанно собирали и раскладывали карты.

Ахилл снял кольцо с рубином и бросил его в основание золотой горки.

– Странно, что вы упоминаете Бастилию, – отметил он. – Сегодня утром нанятые бандиты пытались «доставить» меня в этот известный приют для размышления о чьих-то грехах.

– Очевидно, они не имели успеха. – Рашан облизнул губы и снял почти все свои кольца, хотя их стоимость едва ли равнялась цене рубина Ахилла.

– Очевидно. – Ахилл безразлично снял герб Д'Ажене. Он поднес его к свету свечи: глубоко вырезанный средиземноморский сокол, казалось, не останавливаясь, улетал прочь. Ахилл почти слышал хлопанье крыльев. Был ли это голос богини Судьбы, раздававшийся рядом?

Он положил кольцо рядом с предыдущим кроваво-красным. Белки глаз Рашана отразили шок – Ахилл заложил не просто кольцо, а все, что оно представляло.

– Очевидно, – хрипло проговорил Рашан, потом откашлялся. – Как… как это неучтиво с вашей стороны, Д'Ажене. Сейчас кто-то собирается потратить даже больше, чтобы нанять этих бандитов снова.

– Никто не наймет этих бандитов снова, Рашан. Маркиз побледнел:

– Вы убили их? Ты ублюдок! Ты знаешь, сколько я потратил…

Ахилл хранил убийственное молчание.

Глаза Рашана расширились – он понял, что сказал.

– Оборот речи, и ничего больше! – выкрикнул он, шаря в поисках своего бокала, словно пытаясь спрятать свою тревогу. Вино, казалось, успокоило его, и он добавил с ноткой неискренности: – Я ничего не имел в виду, уверяю вас, месье. Давайте закончим партию.

Ахилл встал.

– Итак, «благородный» маркиз де Рашан трясется при одной мысли встретиться со мной в поле, но с готовностью нанимает других, менее пугливых.

Багровые пятна злобы поползли по бесцветному распутному лицу Рашана.

– Что в поле? Какое мужество? Что-то не могу припомнить такой щепетильности, когда ты убил моего дядю в его библиотеке! Или когда ты заколол его сыновей в Гранд Салоне, одного из которых ты даже называл своим другом.

Рашан поднялся и посмотрел на Ахилла через стол:

– Тебе повезло, месье граф, что, когда отец твой встретил свой своевременный конец, ты, как известно, был за сотни лиг – или слово должно быть не ублюдок, а отцеубийца?

– Ты, глупый дурак! – визгливо крикнула мадам де Рашан. – Мой муж-идиот ничего не хотел этим сказать, Д'Ажене. Ничего, я клянусь. Скажи ему, ты, слабоумный! У него воспаление мозга, месье граф, вызванное слишком большим количеством вина и долгими ночами, проведенными за чтением всех этих кровавых римских рассказов Тацита.

Позади них раздалось громкое сопение – это Виньи очнулся от своего оцепенения и огляделся.

– Рашан действительно «провел» слишком много ночей, моя дорогая, но, скорее, соревнуясь с Петронием, чем читая Тацита.

– Заткнись ты, сукин сын! Виньи цыкнул:

– Какой язык, моя дорогая. А я тут подумал, что ваш новый парикмахер был так услужливо задобрен.

– Виньи! – проскрипела мадам де Рашан, прикладывая пальцы к вискам.

Ахилл посмотрел на сплетника позади себя: почему он позволил Виньи разрядить ситуацию?

– Вы вмешались, месье виконт, – сказал он скорее тоном наблюдателя, а не приказным. Это удивило его самого.

Виньи в ответ моргнул, затем осторожно подтвердил свое ленивое настроение:

– Кажется, да, месье. Прошу прощения. – Он подобострастно поклонился Ахиллу, потом выпрямился и почесал себя под подбородком. – Имеете ли вы… э-э… в виду вашу быстроту? – сказал он, осторожно подбирая слова. – Я, возможно, был напуган словами, что месье де Рашан остается в живых.

– Вы сейчас упомянули о том, что странно звучит то, что он по-прежнему живой, так ведь? – тихо спросил Ахилл. Крылья Судьбы застучали громче.

– Вы – сумасшедший, – прошептал Рашан. Он повернулся к жене. – Он сумасшедший.

Маркиза схватила карты мужа со стола. Ее сильный присвист был едва слышен:

– Ты, осел! Ради Бога, как ты мог не сдержаться. – Она потрясла рукой перед носом Рашана. – Посмотри, что на столе! Играй!

– Он даже не посмотрел свои карты.

– Разве это о чем-нибудь говорит? – спросила маркиза, хватая руку Рашана и цепляясь за его кольцо. Она проворчала грубое ругательство. – Снимай.

Она стянула кольцо с гербом с пальца Рашана. Он вскрикнул от боли и начал потирать покрасневший палец.

Мадам Рашан бросила кольцо на стол.

– Ваши карты, Д'Ажене.

Внутри Ахилла царило спокойствие. Он заключил пари с самим собой. Если он проиграет, он идет к курьеру и отправляется на войну при первой передышке в грозе. Но если выиграет… Элеонора. Святой Боже, он хотел ее. В сотый раз он клял себя за то, что не овладел ею в гроте.

Если бы он это сделал, разве сейчас он стоял бы возле этого стола, на котором лежало все, чем он был, с рукой, накрывающей карту, которая могла определить его судьбу.

Ахилл едва слышал шум крыльев. Судьба была здесь. Рядом с ним. На обороте карты.

Спасение – или Элеонора.

Маркиза фыркнула:

– Что это? Самый хладнокровный граф Д'Ажене испытывает страх? У вас дрожат коленки? Поджилки трясутся? Ваше…

Ахилл поднял руку, и маркиза сразу же замолчала.

– Как всегда, мадам маркиза, вы ошибаетесь в предмете. Я смаковал предвкушение.

Он перевернул карту. Раздался едва слышный крик удивления маркизы. Ахилл перевернул другую карту. На лице маркизы застыла улыбка. Еще одна карта. Мускулы на лице Рашана начали непроизвольно дергаться.

Ахилл провел рукой по обратной стороне последней карты. Он почувствовал внезапную потребность помолиться. Судьбе? Господу? Он не знал. И перевернул последнюю карту.

Одно спрессованное мгновение стояла мертвая тишина: ни единого моргания, ни единого движения сердца, ни вдоха. Потом Рашан медленно опустился на пол. Маркиза немигающе смотрела на перевернутые карты Ахилла, ее голова покачивалась из стороны в сторону в ошеломленном неверии. Она пнула ногой своего упавшего мужа:

– Ты дурак! Ты идиот! Ты кретин! Ты разорил нас. Ты разорил нас! Ты…