Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Залаяла соседская собака. Человек вздрогнул, отпрянул инстинктивно от двери. Собака умолкла. Он вновь приоткрыл дверь и шагнул в темный коридор.
— Анна Семеновна... — тихо позвал неизвестный. — Я от Сарычева...
Тишина.
— Анна Семеновна! — чуть громче произнес неизвестный и шагнул к двери, ведущей в комнату. — А-а-а-а!!! — он умолк с заткнутым ртом, стиснутый железными объятиями.
— Вы арестованы, — услышал он вкрадчивый голос.
Его затащили в комнату, и он увидел перед собой троих. Двое геркулесов намертво держали его за руки.
— Обыскать, — приказал смуглолицый брюнет (это был Аракелов).
Ескин держал преступника мертвой хваткой. Соколовский вытащил из-за пояса брюк задержанного второй пистолет. Коканбаев извлек из нагрудного кармана гимнастерки удостоверение, прочитал с видимым удовольствием: «Знаменский Петр Павлович».
— С чем пожаловали, господин Знаменский? — поинтересовался Аракелов.
От испуга преступник лишился дара речи.
— Отпоите его водичкой, — распорядился Аракелов.
— Я... Я... в гости... — начал, наконец, Знаменский.
— С заряженным пистолетом в руке и запасным пистолетом за поясом. Ну что ж, коли в гости — милости просим, — усмехнулся Аракелов. И — без перехода — приказным тоном: — Связать «гостя», забить кляп, и в соседнюю комнату его!
В комнате, куда его затащили, едва не теряющий от страха рассудок Знаменский увидел женщину в салопчике, платок подвязан по-деревенски. Но это была не Боброва. Эта много моложе, красивая блондинка с несокрушимыми серыми глазами. Так вот, значит, чей силуэт он увидел в окне!
Эльза Цируль (это была жена Фрица Яновича, большевичка, подпольщица) сидела в стареньком креслице. Она читала книгу. Мельком глянув на задержанного, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту, она вновь углубилась в чтение.
Тишина царила в маленьком домике вдовы Бобровой. Знаменский с замиранием сердца ждал: придут... не придут?
Договаривались, что проверять его «работу» не будут. Однако... Они могут подумать, что я испугался и дал тягу. А Боброву ликвидировать необходимо. Она слишком много знает, хотя и не подозревает об этом.
В напряжении находились и агенты уголовного розыска.
— Придут?.. Не придут?
В третьем часу ночи тихо стукнула щеколда калитки. Во двор проскользнула тень. Аракелов сделал знак — Эльза отложила книгу, подошла к окну, задернутому тюлевой занавеской. Раздался робкий стук в стекло. Эльза не отвечала. В окно еще раз постучали. Послышался осторожный голос.
— Анна Семеновна, откройте. Вам письмо от Саши.
— Ой!.. — послышался в ответ шепот «Анны Семеновны». — Не может быть!.. Скорее заходите через тамбур, я открою.
Неизвестный направился к черному ходу. Только протянул руку, как дверь распахнулась — и строгий голос:
— Руки вверх! Вы арестованы.
Ночной «гость» вскрикнул, как раненый заяц, ринулся назад, споткнулся о мусорное ведро, растянулся на земле, выстрелил в набегавших на него призраков. Ему тут же скрутили руки, вырвали пистолет. Громадная тень схватила за шиворот, подняла на воздух, встряхнула.
Суматошным лаем залилась соседская собачонка.
...Ночной «гость» пришел не один.
На другой стороне тупика, наискосок от дома Бобровой, прижались к забору две тени.
— Зачем он это делает на улице! — нервно вскрикнула женщина. — Столько шума...
Злоумышленник и злоумышленница и не подозревали, что за забором притаилась оперативная группа, возглавляемая Лугиным.
Распахнулась калитка, и все было кончено. Задержанных отправили в ТуркЧК.
Возглавлявшие операцию Фоменко и Цируль решили лично допросить сообщников тех, кто пытался «ликвидировать» Боброву.
— Кто такие? — грозно спросил Фоменко.
— Боровская Анна Михайловна, — кокетливо улыбнулась задержанная.
— А вы?
— Начальник команды разведчиков Второго полка Павлинов Александр Иванович, — с достоинством представился мужчина, яркий шатен в щегольском кителе.
— Что делали ночью в Безымянном тупике?
Боровская захихикала. Ответила жеманно:
— А что делают ночью мужчина и женщина, оставшись наедине?
— Для этого дела, гражданка, вовсе не требуется браунинг, который у вас отобрали при задержании, — резонно заметил Цируль.
Павлинов неопределенно хмыкнул.
— Миненко уже допрошен и во всем признался, — мрачно произнес Фоменко, хмуря густые брови. — Он и господина Павлинова выдал, и даже вас, гражданка Боровская, — женщина с сомнительным прошлым и сожительница упомянутого Миненко.
— Как вы смеете!.. — вскричала Боровская и осеклась пол тяжелым взглядом чекиста.
— В подвал их! — приказал Фоменко. — В раздельные камеры. Утром договорим. Утро вечера мудренее.
Лугин, отправив задержанных в ЧК, оставил опергруппу в засаде, а сам направился в домик Бобровой.
Аракелов доложил:
— Задержали двоих: заместителя командира Первого Советского полка Знаменского Петра Павловича и комиссара Первого Мусульманского батальона Муравьева Федора Федоровича. Последний утверждает, что пришел передать письмо Бобровой от командира учебной команды Второго полка Сарычева. Уверяет также, что в последний момент обнаружил, что письмо потерял.
— В ТуркЧК его! — приказал Лугин. — Пусть не врет. Мертвые писем не присылают.
Муравьев изменился в лице. Жалкий, дрожащий, он пролепетал:
— Обещаете смягчение наказания? Я все расскажу... Все!
— Обещать ничего не могу. Меру наказания определяет не уголовный розыск, не Чека, а трибунал.
— Выслушайте меня! — взмолился Муравьев.
— Увести!
Уже в дверях Муравьев вдруг обернулся и заорал истошным голосом:
— Чистосердечное признание!.. Чистосердечное!.. Знаменского задержите!.. Знаменского!.. Я перед ним сошка. Знаменского!.. А-а-а-а!..
А Знаменский, сидя на полу в соседней комнате, с кляпом во рту, с руками, связанными за спиной, в бессильной злобе сжимал кулаки.
Эльза Цируль, отложив книгу, с нескрываемой иронией смотрела на бывшего заместителя командира полка.
Конец Блаватского
Военный комиссар Осипов, узнав утром о сенсационных арестах, проявил себя незаурядным актером. Вскочил, вскинул кулаки к потолку.
— Ах, контры!.. Что делается, а!.. Недаром партия призывает нас к бдительности! — выхватил маузер. — Вот... Собственноручно расстреляю. Попрошу оказать мне доверие...
Оставшись же наедине с самим собой, долго пил воду. Погляделся в карманное зеркальце. Лицо позеленело, в глазах смятение. Неужели конец?!. Знаменский дур-р-рак! Поперся «устранять» Боброву. Он же связан с Блаватским и, конечно же, выдаст его! Что делать?.. А возьмут Блаватского — мне крышка... А что, если, как говорится, «убить сразу двух зайцев»?.. Но как?
Он распорядился не беспокоить его. Никаких посетителей — ни по личным, ни по служебным делам. Он, военком Осипов, получил от правительства задание государственной важности.
Ему остро, болезненно хотелось сейчас напиться до положения риз. И все же он сдержал себя. Умные мысли приходят на трезвую
