Песчаные черви Дюны - Брайан Герберт

Несмотря на то что к нему полностью вернулась память, Скиталь чувствовал, что части его существа остро не хватает отца, его предшественника, его самого. В памяти и разуме Скиталя теперь было все, что необходимо, но он желал большего.

Со своим новым телом Скиталь имел теперь в распоряжении сто лет, в течение которых накапливающиеся генетические ошибки, в конце концов, приведут это тело к распаду и гибели. Вполне достаточное время для решения множества проблем. Но по прошествии ста лет он по-прежнему будет оставаться последним мастером Тлейлаксу, единственным хранителем Великой Веры. Так и будет, если он не сможет воспользоваться клетками Совета Мастеров, хранящимися в нуль-энтропийной капсуле. Кто знает, может быть, в один прекрасный день ведьмы разрешат ему использовать аксолотлевый чан для той цели, ради которой он когда-то был изобретен тлейлаксами.

Пока корабль-невидимка находился на Келсо, Скиталь мучительно размышлял, не остаться ли ему на этой планете, основав на ней новый дом для тлейлаксов. Но смог бы он построить необходимые лаборатории, изготовить нужное оборудование? Смог бы он найти новых последователей среди тамошнего населения? Стоило ли делать ставку в такой рискованной игре? Молодой Скиталь изучал писание, долго и настойчиво медитировал, и наконец решил не оставаться – приняв то же решение, что и раввин. На Келсо у Скиталя не было ни малейших шансов создать аксолотлевый чан. Решение было совершенно логичным и оправданным.

Недавнее несчастье и гнев раввина не имели, однако, такого же простого и легкого объяснения. Никто не вынуждал его к такому выбору. С тех пор как корабль покинул планету с ее стремительно расползающейся пустыней, старик постоянно расхаживал по коридорам, сея вокруг яд своего недовольства. Из всего своего рода он остался на корабле один – точно так же, как и Скиталь.

Пожилой святой человек ел вместе с остальными беженцами, ворча по поводу того, как сурово с ним обошлись и как трудно его народу основать на новом месте второй Сион без его мудрого руководства. Гарими и ее твердолобые последовательницы, которым отказали в праве поселиться на новой планете, не выказывали старому раввину никакого сочувствия.

Наблюдая все это, Скиталь пришел к выводу, что раввин относится к тому сорту людей, которые готовы возложить вину за свои несчастья на внешние обстоятельства или на других людей, чтобы выставить себя мучениками. Так как он не захотел покинуть аксолотлевый чан, который когда-то был Ребеккой, он мог теперь упорно ненавидеть орден Бене Гессерит, обвиняя во всем его, а не собственный глупый и неудачный выбор.

Ну что ж, думал Скиталь, вокруг достаточно ненависти, которую надо с умом использовать.

Веллингтон Юйэ, стоя в каюте перед зеркалом, внимательно рассматривал свое отражение – желтоватое болезненное лицо, темные губы и острый подбородок. Узкое лицо выглядело моложе, чем он ожидал по опыту прошлой жизни, но все же узнаваемым. С тех пор как он снова обрел исходную память, Юйэ отрастил черные волосы до такой длины, чтобы вплести в них импровизированное кольцо медицинской школы Сук.

Тем не менее он не мог полностью принять свое возрожденное «я». Для этого надо было сделать еще один решительный шаг.

В руке он держал полую иглу, наполненную несмываемой краской, оставляющей на коже неизгладимые следы. Это, конечно, не татуировка, не имплантант и не вечный знак имперского воспитания, но довольно близко к этому. Рука была тверда, штрихи уверенны.

«Я врач Сук, я хирург, и вполне способен изобразить простейшую геометрическую фигуру».

Напоминающий ограненный алмаз ромб точно в середине лба. Не колеблясь, Юйэ сделал следующий штрих, соединил точки и наполнил краской кожу между линиями. Закончив, он снова внимательно рассмотрел себя. Теперь из зеркала на него смотрел прежний Веллингтон Юйэ, доктор школы Сук, лейб-медик Дома Верниусов, а затем Дома Атрейдесов.

Предатель.

Он отложил в сторону иглу, надел чистую форменную одежду и направился в медицинский центр. Подобно старому раввину он был таким же квалифицированным доктором, как и любой врач Бене Гессерит, и вполне мог лечить больных и следить за состоянием аксолотлевых чанов.

Недавно Шиана начала выращивать новых гхола по своей программе, используя для этого клетки из нуль-энтропийной пробирки мастера Тлейлаксу. Теперь, когда на чужой планете остались Стилгар и Лиет-Кинес, у Шианы было оправдание такого шага. В целях безопасности она отказалась назвать имя нового гхола.

Сестры Бене Гессерит продолжали твердить о необходимости продолжения программы гхола, хотя и не могли отчетливо объяснить, зачем им это нужно. Способ, с помощью которого они успешно восстановили исходную память у Юйэ, Стилгара и Лиет-Кинеса, пока не дал никаких результатов у других гхола. Некоторые ведьмы, в особенности верховный проктор Гарими, продолжали выражать серьезные опасения по поводу возвращения Джессики и Лето II из-за их прошлых преступлений. В виде компромисса решили попытаться восстановить исходную память Суфира Хавата.

Юйэ не знал, каким способом ведьмы пытались сломать защитные барьеры Суфира, но эффект получился противоположный ожидаемому. Вместо того чтобы пробудиться, Суфир выдал судорожный припадок. При этом присутствовал старый раввин, который поспешил на помощь семнадцатилетнему гхола, растолкав в стороны ведьм, ругая их при этом за глупый риск.

Но Юйэ, так же, как и юный Скиталь, уже обладал старыми знаниями. Теперь он не был больше ребенком, ждущим очереди стать кем-то. В один прекрасный день, набравшись мужества, он потребовал от Шианы дать ему работу.

– Вы, ведьмы, принудили меня вспомнить мою прежнюю жизнь. Я просил, умолял вас не делать этого, но вы настояли на моем пробуждении. Вместе с памятью о моем предательстве и виной я обрел и полезные навыки. Позвольте мне снова практиковать как врачу Сук.

Сначала он был уверен, что сестры откажут ему, в особенности учитывая постоянное вредительство на борту. Но, к его удивлению, когда Гарими автоматически отвергла его просьбу, Юйэ получил поддержку со стороны Шианы. Ему было разрешено приходить в медицинский центр, но при условии постоянного наблюдения.

У входа в зал с аксолотлевыми чанами медицинского центра две женщины – сотрудницы охраны – внимательно просканировали Юйэ, прежде чем разрешить ему войти. В нескольких чанах продуцировали пряность, но один чан был, несомненно, беременным. Этого безымянного гхола будут выращивать в условиях беспрецедентных мер безопасности. Юйэ был уверен, что это будет копия Гурни Халлека, Ксавьера Харконнена или Серены Батлер. Наверняка это не будет двойник Лиет-Кинеса или Стилгара. Нет, Шиана решила поэкспериментировать с кем-то еще, с человеком, который, как она полагала, мог бы оказаться полезным для «Итаки».

Зная пылкую натуру Шианы, Юйэ боялся даже думать о том, кем мог быть этот следующий гхола. Сестры довольно часто делали неудачный выбор (доказательством служило его собственное возрождение!). Он не мог поверить, что кто-то из этих женщин всерьез полагал, что он сможет стать спасителем или героем, и тем не менее он был восстановлен одним из первых. Если рассуждать с этой точки зрения, то что, если ведьмы решили изучить череду гнусных персонажей темного исторического прошлого? Кто это может быть? Император Шаддам? Граф Фенринг? Зверь Раббан? Или презренный барон Харконнен собственной персоной? Юйэ почти наверняка знал, какими будут объяснения Шианы. Она, конечно, скажет, что самые мерзкие личности того времени могут обеспечить сестер очень полезной информацией.

«Каких змей хотят они выпустить среди нас на этот раз?» – думал он.

В главном помещении медицинского центра, в стороне от аксолотлевых чанов он нашел ворчащего раввина, собиравшего медицинский саквояж. С тех пор как старик отказался на Келсо присоединиться к своему народу, он долгие часы проводил возле чана, который упорно называл Ребеккой. Несмотря на то что он испытывал искреннее отвращение к тому, что сделали с нею ведьмы, он испытывал облегчение от того, что не она стала вместилищем нового гхола.

Не желая, чтобы раввин слишком много времени проводил у чанов, сестры придумывали для него разнообразные задания, чтобы держать его подальше от медицинского центра.

– Иду делать груду анализов Скиталю, – раздраженно произнес старик, собираясь покинуть медицинский центр. – Шиана хочет снова – в который уже раз – проверить его.

– Я могу сделать это за вас, рабби. Мои обязанности здесь и без того очень просты.

– Нет, воткнуть иголки в тело тлейлакса – это теперь для меня очень большое удовольствие. – Старик взглянул на ромб, вытатуированной на лбу Юйэ, но ничего не сказал. – Идем со мной.

Раввин крепко схватил Юйэ за руку и вывел его в коридор мимо охранявших центр сестер Бене Гессерит. Когда они были достаточно далеко от охраны, старик склонился к Юйэ и, понизив голос, заговорил: