Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори

Этого было достаточно, чтобы голова у девушки пошла кругом.

В тот же вечер Гастон при свете множества свечей, украшающих семейную рождественскую ель, подарил ей в знак обручения бабушкино кольцо с изумрудом. Опустившись перед невестой на колено, он задрожал от волнения: неужели это правда? Но благодарность девушки успокоила его. Он провёл по её спине пальцем снизу вверх, положил руку ей на шею и прошептал:

– Я потерял так много лет в попытках переделать себя, и никак не получалось сбежать от своего характера, как из тюрьмы. Но благодаря тебе всё изменилось, юная волшебница. Я готов на любые подвиги, чтобы быть с тобою вместе.

Агата бросилась к нему в объятия и шёпотом призналась, что любит его.

Казалось, мечта осуществилась, и в тот миг Гастон был уверен: никто и ничто не сможет разлучить их.

Рождественским утром Агата вышла к семейному завтраку в одном из старых платьев Гвени. Сестрица поздравила бывшую горничную, но потребовала, чтобы по большим праздникам та продолжала помогать ей одеваться. «Разумеется, в качестве моей невестки», – добавила она, когда мать сердито взглянула на неё.

Щедрая натура Агаты не позволила ей отказаться.

После этого Гвен без конца болтала о подвенечном платье и о том, как сейчас модно отмечать свадьбу в Париже. Жорж, как ни странно, хранил молчание. Даже не произнёс ни единого оскорбления, только поднимал голову, чтобы отразить недовольные взгляды, которые бросал на него Гастон. Он явно завидовал старшему брату.

Всё шло по плану.

До следующего утра.

Гастон явился к завтраку и, на удивление, оказался в столовой первым. Наслаждаясь спокойствием одиночества, он представлял себя во главе стола. Юноша приосанился. Каким хозяином он будет? Великодушным? Суровым? Всеми обожаемым?

Воображая, как все станут ловить каждое его слово и расхваливать его достоинства, он расплылся в такой блаженной улыбке, что принёсший почту Обер поинтересовался, всё ли хорошо.

– Спасибо, старина, – заявил Гастон. – Впервые в жизни в мире полный порядок.

Чопорный дворецкий заморгал, как сова, и поставил серебряный поднос с корреспонденцией около места герцога. Потом он сказал:

– Я рад, ваша светлость. Что-нибудь желаете, месье?

Гастон отхлебнул чай и ответил:

– Собственно говоря, я бы хотел, чтобы моя невеста спустилась к завтраку. Пригласите её, пожалуйста.

– Невеста, ваша светлость?

– А я думал, слугам всегда всё известно, – покачав головой, заметил Гастон.

– Большая часть персонала разъехалась на Рождество навестить семьи, ваша светлость.

Гастон повёл рукой – ему не было дела до того, чем занимаются слуги за пределами замка.

– Мы с Агатой обручились и весной сыграем свадьбу, Обер.

– С Агатой, горничной мадемуазель? – Дворецкий сохранял ровный тон, но поворот его головы красноречиво свидетельствовал об отношении к известию.

Гастон встал из-за стола, поправил камзол и прочёл старику отповедь, зная, что каждое слово, которое он говорит, разнесётся по служебным коридорам со скоростью молнии.

– Агата де Вильнёв переоделась служанкой, чтобы скрыться от жестокого отца. На самом деле она внучка швейцарского графа де Сали-Солио. Теперь, если это не очень сильно нарушит твои планы, очень прошу, приведи Агату из Нарциссовой комнаты, где она сейчас живёт.

Не сказав ни слова, Обер поклонился и, развернувшись на каблуках, вышел из столовой.

Довольный тем, что удалось сохранить равновесие между властностью и харизматичностью, Гастон уже собирался снова сесть, как вдруг заметил конверт, соскользнувший со стопки писем. Не уверенный, что правильно прочитал имя адресата, юноша подошёл и медленно взял письмо в руки.

На лицевой стороне печатными буквами значилось имя Агаты. Отправитель, видимо, торопился, поскольку строчка располагалась криво и не по центру. От дурного предчувствия у Гастона по коже побежали мурашки.

Он повертел письмо в руке – обратного адреса не было. Никто не знал, что Агата живёт здесь. Так от кого же это послание? Гастон опасливо посмотрел в сторону двери. Как жених девушки он имеет право знать, не угрожает ли ей опасность.

Юноша разорвал конверт и прочитал две короткие строки:

Отмени помолвку до завтрашнего утра, или к полудню все узнают, кто ты на самом деле и что ты занимаешься колдовством.

Гастон смял письмо в кулаке и решительно вышел из комнаты. Тот, кто всё это время пытался опорочить его, пошёл ва-банк. Если Агата разорвёт помолвку, он потеряет не только новообретённое уважение родителей, но и магическую помощь чародейки. Не бывать этому!

Но хуже того, по всей видимости, шантажист знает, что благородная родословная Агги – подделка, и, если ложь Гастона будет разоблачена, родители уж точно лишат его наследства. Не говоря уже о том, что в случае обвинения в колдовстве жизни Агаты грозит прямая опасность.

Гастон взлетел по лестнице, переступая сразу через две ступени. Добежав до двери Агаты, он распахнул её, даже не постучав. Невеста радостно бросилась к нему. Она буквально светилась в сиреневом дневном платье с сердцеобразным вырезом и поясом, подчёркивающим талию. Но улыбка тут же увяла, как только она увидела лицо жениха.

– Что случилось?

Гастон молча протянул ей письмо с угрозами.

Прочитав его, девушка ахнула и спросила:

– Откуда это?

Из-под пальцев, державших край бумаги, сыпались искры.

– Принесли утром вместе с почтой. – Гастон вырвал у неё послание и, помахав им, затушил огонь. – Нам это может понадобиться в качестве доказательства.

– Доказательства чего? Что кто-то хочет моей смерти? – всхлипнула Агата.

Гастон высунулся в коридор и убедился, что они одни. Потом осторожно отодвинул девушку и, войдя в комнату, быстро закрыл за собой дверь и запер её на ключ.

– Ты сумеешь с помощью магии отследить, кто послал письмо? – спросил он, подходя к камину.

– Думаю, да. – Агата немного подумала. – Можно попробовать.

Она уселась на изящную кушетку и уставилась на огонь.

– Однажды в детстве я потеряла любимую куклу. Искала повсюду, но не могла её найти, и тогда мама научила меня заговору на поиск потерянных вещей. Полагаю, тут почти то же самое.

Гастон вернул ей письмо.

– Как это действует?

– Чтобы найти куклу, мне пришлось представить её и выстроить в мозгу к ней дорогу. Если я смогу сделать так же с письмом...

– Так сделай, – сказал Гастон, сжимая и разжимая кулаки. Кто посмел угрожать ему? Неужели нахал думает, что избежит последствий? Что это сойдёт ему с рук?

Он повернулся к Агате и увидел, что она смотрит на него, выгнув светлую бровь.

– Гастон, я не могу сосредоточиться, когда ты так и пышешь гневом. Если не можешь сдерживаться, тебе придётся выйти.

Юноша направился к двери, но остановился, сделал глубокий вдох и развернулся. Он хотел без промедления узнать имя проклятого мерзавца, который пытается сломать ему жизнь.

– Продолжай, пожалуйста. – Он махнул невесте рукой и подтащил к камину кресло с жёсткой спинкой.

Агата кивнула, схватила письмо двумя руками и закрыла глаза. Через мгновение от листка поднялись кобальтовые и серебряные языки пламени, и лицо Агаты осветилось небесным светом.

Гастон неотрывно смотрел на неё, чувствуя, как прыгает в груди сердце. Это красивое, могущественное создание скоро будет принадлежать ему... и поднимет его на новые высоты. Он никому не позволит помешать им связать жизни воедино.

Агата резко распахнула глаза, бледно-серебристые, почти белые.

– Я вижу, как тень выводит буквы на листе бумаги.

Она помолчала. В трансе глаза у неё двигались так, словно она видела образы внутренним взором. Гастон откинулся в кресле, схватившись за подлокотники. Зрелище было жутковатое, если не сказать больше.

– Это женщина, – бесцветным голосом произнесла Агата.

Гастон поразился. Женщина? Он перебрал в мозгу все возможности. В голову приходила мадам Бургунди, но он не мог представить, чтобы старая Алебарда прибегала к таким утончённым интригам. Может, Гвен? Или теге? Мать он отбросил сразу же – она пришла в восторг, услышав о помолвке, как только сын показал ей родословную невесты. Чего не скажешь о Гвен... Но он сомневался, чтобы сестра желала нанести вред женщине, так разительно улучшившей её внешность. Гастон даже слышал, будто Апсель готов сделать предложение, но Гвен не может выйти замуж, пока старший брат холост.