Гармония по Дерибасову - Елизавета Михайличенко

— Да все он видит! Просто нас испытывает!

— Да что же она делает? Брата Рудика сразу перед второй колонной поставила! Этого молокососа!

— Товарищи! Давайте напишем Чхумлиану!

— Нет! Сначала общее собрание секты проведем! И деятельность сестры Лидии осудим! А потом уже, на основании этого документа, будем апеллировать к Верховной Личности! — проскрипел старческий голос.

— Да надо с сестрой Лидией поосторожнее… Если она смогла внушить Пиночетихе еще семерых пустить, то завтра внушит, чтобы всех пускали! Если по-хорошему… А то повнушает и нам — будем на четвереньках бегать или еще похуже.

И Осип Осинов понял, что если до сих пор самовоспроизводящийся Антиназарий был отставным генералом без армии, то теперь к нему повалили рекруты и волонтеры. И прогноз был ясен: в ближайшее время численность мигрантов превысит коренное население. И они поглотят Назарьино, словно вулкан! И не было никакой возможности отделить генерала от армии, ибо он владел портиком! А портик был единственным в своем роде! И никаких аналогов или копий не имел. Хотя…

А митинг на деревьях продолжался:

— Вот правильно говорил брат Осоавиахим! — Осип Осинов вздрогнул. Даже он не ожидал такого прямого подтверждения своей прозорливости — неоарбатовы были связаны с арбатовским лидером!!! Тут уж само собой умозаключалось, что псевдопаломники явились прямым порождением Арбатовых и, следовательно, неоарбатовыми в полном смысле слова, а не по аналогии.

— Я тогда даже записала, — продолжил тот же голос, — то, что брат Осоавиахим зачитал из священной тетради: «Как египтяне вымерли, воздвигнув пирамиды, так обречен всякий народ, создающий пирамиды социальные!»

— Не надо выхолащивать мысль! — возмутился Осип, запрокинув гневное лицо. — Там было написано не только народы, но и организации, коллективы, общества, партии, группы, общины и секты! — И, пнув в сердцах дерево, он вскочил в седло и поехал прочь.

Вслед донеслось изумленное:

— Точно! Так он и прочитал… Просто я записать не успела… Откуда этот назарьинец все знает? Вот что значит святое место!

Теперь вся зловещая цепь была выстроена натренированной логикой Осипа. Зло оказалось значительно более организованным и переплетенным, чем он мог предположить! Малый Антиназарий выманил истинно назарьинское учение, оторвал от родной почвы, извратил и напустил на родину стаю еретиков. А занявший его место большой Антиназарий начал самовоспроизводиться посредством Души, и вот сегодня Осип наблюдал, как смыкалось зло у портика и цепь замыкалась вокруг Назарьина в петлю.

Не будь Осип Духом, обреченным на бездействие, он сделал бы сейчас все, чтобы не дать цепи завязаться в узел у портика. И тут Осип с ужасом осознал, что он уже давно не Дух, а одно из звеньев этой цепи зла! Что он уже совершил действие, отдав Мишке заветные тетради. И единственное, что осталось ему теперь, — это противодействием попытаться разорвать цепь. Но даже уничтожив тело свое или душу, оставался он неразомкнутым звеном проклятой цепи.

Осип напряг натренированную логику, она, словно электрический ток, пробежала по цепочке и споткнулась о портик.

Впервые за долгие годы Осип Осинов не прикоснулся к бумаге. Вернее, к обычной бумаге. На фотобумагу это не распространилось. До полуночи он печатал фотографии с прошлогоднего негатива, на котором запечатлел для своего краеведческого альбома свежевоздвигнутый дерибасовский портик.

Утром он двинулся в «Арбатовский Гарлем». Во дворе бывшего дома Осоавиахима буддо-христиане проводили собрание. Уже издали был слышен визг сестры Лидии:

— Побойтесь Чхумлиана! Вы… вы… Вам всем не место на святой земле! Убирайтесь отсюда!

— Да хоть сейчас! — агрессивно перебила полная брюнетка в декольте и галошах. — Земля, на которой распоряжается такая сестра, как ты, уже не святая!

— Не святая? А какая же, по-твоему, земля в Новом Назирхате!?

— А поруганная!

Хлопнула калитка. Перед носом Осипа мелькнуло «декольте». Ирина-первая покидала собрание, а судя по всему, и Назарьино.

Положение попытался спасти щупленький Рудик:

— Братья и сестры, — вдумчиво позвал он. — Чхумлиан не простит нам раздора. Он ведь представил нам возможность ускоренно пройти ступени совершенствования, благодаря святости этого места… А что делаем мы? Я боюсь, что мы попросту оскверняем святость этой земли. С каждой минутой распри мы удаляемся от Верховной Личности. Более того, наше собрание вообще следует как можно скорее прекратить, потому что оно незаконное. Наша секта не должна осложнять свои отношения с властями. Мы нарушаем указ Президиума Верховного Совета о проведении собраний, митингов, демонстраций и уличных шествий. Если нам уж так необходимо провести это собрание, в чем лично я очень сомневаюсь, то организаторы собрания должны подать заявление в поселковый совет, не менее чем за десять дней. Братья и сестры, прекратим это двойное беззаконие перед Верховной Личностью и государственной властью. Братья и сестры, давайте лучше разойдемся и помедитируем…

— Ага, помедитируем, — иронично прокомментировала худенькая старушка. — Ты, молодой человек, на коврике у второй колонны, а я, старая женщина, как пташка божья, на второй ветке. Где уж тут медитировать. Одна мысль — как бы не свалиться.

Тут Осип Осинов решительно распахнул калитку. Все приумолкли. Раздался шепот:

— Это тот, вчерашний… Знаток учения…

— Приветствую вас, братья и сестры! — объявил Осип и, ухмыльнувшись, добавил: — Узнав о вашей распре, я пришел, повинуясь зову, повелевшему мне излить живительную влагу знания на разгорающееся пламя вражды!

— Простите, но я еще не договорил, — нахохлился Рудик. — И вообще, кто вы такой?

— Кто я такой, покажет время и расстояние, — отрезал Осип и, воздев перст, провозгласил свою третью универсальную аксиому: — Ибо ближних одинаково ослепляет звезда и фонарик. Лишь дальние могут поведать им о размере человеческого величия.

— Точно! — заволновался народ. — Как по писаному!

— Вы ученик Чхумлиана? — подозрительно спросила сестра Лидия, уехавшая до публичных чтений «Уединенных наблюдений».

Ничего не ответил на это Осип Осинов. Он взял большую фотографию портика и канцелярской кнопкой прикрепил к дереву.

— Братья и сестры! — позвал Осип. — Вот как выглядел священный алтарь до осквернения. Он стоял, открытый всем ветрам, а главное, не соединенный ни с каким жилищем людей, стоящих на низшей ступени. Незадолго до вашего приезда портик был поруган. И сотворенные у его подножия молитвы там и остаются, не поднимаясь вверх. Но продолжает оставаться священным документальное изображение его первозданного вида. Я делюсь с каждым из вас своей коллекцией священных фотоикон и ничего не прошу взамен.

— А все-таки, — ужаснулась сестра Лидия, — кто вы такой, что указываете нам, как медитировать?! Чхумлиан говорил — медитировать у портика. Вы ученик Чхумлиана?!

— Чхумлиана Дерибасова?! — сузил глаза Осип Осинов.

— Да. Ну, «Назарьинского феномена», — подтвердил кто-то.

— Еще чего, — отрубил Осип. — Это он мой ученик. Самый плохой ученик.

— Как вы смеете?! — взвилась сестра Лидия. — Товарищи, это провокация! Не слушайте его! Это просто Чхумлиан нас испытывает!

Но не допущенные к портику буддо-христианские массы уже сделали свой выбор. Они хватали из рук Осипа фотоиконы, засыпали его вопросами и, услышав в ответ что-то знакомое, но развернутое, испытывали восторг обретения истины и разбредались на индивидуальное медитирование.

Когда осталась только восьмерка «допущенных», многие из которых были с фотоиконами, сестра Лидия решилась на грех. Она отвела Осипа Осинова в сторону и, пристально глядя в глаза, спросила:

— Скажите, пожалуйста, кто был предыдущим мужем Евдокии Платоновны?

Осип посмотрел с интересом. Неужели эта женщина тоже начала прозревать и выстраивать цепь зла? Чуть поколебавшись, он не стал скрывать:

— Все правильно. Ваш так называемый Чхумлиан и был. А по-нашему — Мишка Шампиньон. Местный придурок и даже выродок.

Глаза женщины заблестели, как показалось Осипу, от ужаса.

— Скажите, а когда он уехал? — вкрадчиво, но с каким-то внутренним напряжением спросила она.

Осип долго думал над тайным смыслом вопроса и, не найдя его, ответил:

— В прошлом году.

— А точнее? Постарайтесь вспомнить.

— А что тут вспоминать, — буркнул Осип, потерявший интерес к нелогичному разговору, — в самом конце лета.

Сестра Лидия пошевелила губами, лицо ее приобрело специфическую одухотворенность забросившего шайбу спортсмена, и она воскликнула:

— Я так и знала!

Глава 27

Москва — Назарьино

Сестра Ирина-первая оказалась первым буревестником. Несколько секунд они с фиктивным мужем изображали симпатичную пародию на картину «Не ждали». Сходство усугубили галоши, рваные чулки и мешок.