Мойры сплели свои нити - Татьяна Юрьевна Степанова

– Кто-то тебе проиграл крупно в покер и должен? – улыбнулась Катя.

– Типа того… Ты все понимаешь, умница… Как же мне легко с тобой. А порой трудно. Я боюсь…

– Ничего ты не боишься, Гек. Никого.

– Я очень боюсь тебя разочаровать. – Гектор вздохнул. – Ладно, теперь ты в курсе, что я и кто сейчас. Отставной полковник Гектор Борщов, пасынок Отечества на реабилитации после клиники. Приговоренный ширяться по часам в ожидании того, во что моя хирургия выльется…

– Лекарства помогут! – убежденно и настойчиво заявила Катя. – Я знаю, все не зря. И мы вместе справимся, вдвоем! Все зарубцуется, заживет. Но даже если…

– Что? – Он резко остановился. Они шли от дома Пяткина к машине.

– Даже если некоторые ожидания не оправдаются… Гек, это не главное! Для нас с тобой это уже не главное! Поверь мне! – Катя сама сильно волновалась.

– Неужели? – Он стоял прямо, словно навытяжку перед ней. – Ну, договаривай.

– Есть вещи более важные для нас с тобой.

– Катя, я сдохнуть готов, лишь бы снова обрести хотя бы иллюзию нормальности! Чтобы ощущать себя не покалеченным уродом, а мужиком… Чтобы не разочаровать тебя, не оттолкнуть… Не отвратить от себя…

– Не смей! Я запрещаю так говорить! Ты воплощение мужества и доблести. Абсолютно бесстрашный, отважный, сильный.

– Ты добрая, ты не подашь вида… Ты проявишь милосердие, но я же буду знать, чувствовать… Я сдохнуть готов, понимаешь? Еще десять раз лечь под нож хирурга, лишь бы только… завоевать тебя полностью. По-настоящему… Как муж…

На его лице резко обозначились скулы. Он весь дрожал.

– Гек… Гек, – Катя окликнула его тихонько.

Он глянул на нее.

– Знаешь, что мне еще доктор твой сказал? – Катя обращалась к его смятенному духу. – По его мнению, ты называешь себя Гектором из «Илиады» не только из-за имени, ты подсознательно жаждешь быть и героем, и жертвой мук и страданий, что выпали на твою долю.

– Наверное, он прав. – Гектор болезненно усмехнулся. – Он меня всегда считал полным психом. Отговаривал от пластики… А что ты ответила, Катя?

– Что он ошибается. Ты и есть истинный Гектор. Тот самый… Который поразил меня в детстве в «Илиаде»… Покорил меня еще тогда. Ты – Гектор Троянский. Полная реинкарнация.

Гектор медленно опустился на дорогу на колени перед Катей.

Ее пальцы запутались в его каштановых волосах. На улице Первопроходцев города Чурилова, к счастью, не оказалось ни души. А то бы их точно приняли за психов. А им было все равно, весь мир в тот миг мало что для них значил. Они не произносили ни слова, но их захлестывали чувства.

Гектор рывком поднялся, одновременно обнимая Катины ноги, и на руках понес ее в «Гелендваген».

Они добрались до гостевого дома, забрали ключи от своего номера. И в номере Катя сделала ему инъекции в живот.

– Следующие уколы через два часа, затем через пять, – объявила она. – Нам не стоит удаляться от отеля. Гек, давай пока съездим к Гарифе в торговый центр, а? Он рядом. Заодно и шампунь для душа купим и кое-какие мелочи, раз мы здесь остались.

Гектор молчал. Потом кивнул. Он был потерянный и одновременно сосредоточенный, страстный. Катя ощутила сердцем – не разумом, – что они и правда стали одним целым.

Чтобы дать время ему успокоиться, она по дороге в торговый центр снова пустилась в рассуждения, хотя мысли ее разлетались, как стайка птах.

– Знаешь, Гек, какие бы версии мы сейчас ни выдвигали, кого бы ни примеряли на роль убийцы, мы, как в глухую стену, упираемся в серьезные противоречия. Ну, например, – если убийца сестер Мосин, как намекнула нам Лариса, он же – и поджигатель дома. Тогда зачем он спустя короткое время сам вызвал пожарных в Пузановку и позвонил в полицию? Или он настолько профи в своем деле был, что устроил пожар так, чтобы сгорела лишь часть террасы и труп беременной от него Аглаи? То есть главное доказательство его вины. А затем разыграл из себя добросовестного свидетеля, чтобы как сотруднику МЧС присутствовать при тушении пожара самому? И убедиться, что огонь и пена уничтожили улики? Или другое противоречие – если наш тромбонист Женя Зарецкий видел в доме не только убийство Полины, но и самого убийцу, хотя и не помнит этого, заметил ли убийца мальчика? Не он ли – или она – погнался за ним до колодца и столкнул мальчика, обрушив гнилье? Но все нас убеждали, что колодец обвалился сам, и Женя заявил – земля провалилась в сруб. Он так считал долгие годы, но у него проблемы с памятью и психикой. А если он и события у колодца помнит смутно? И убийца пытался его прикончить как свидетеля еще тогда? Ведь про колодец все, с кем мы говорили, знали лишь с его слов или же из городских сплетен и слухов.

Гектор снова кивнул Кате. Он слушал, однако она знала: душой и мыслями он сейчас далеко, все еще погружен в их прежний разговор. Но она продолжала успокаивающе вещать, уже увлекаясь собственными умозаключениями:

– И бутылки из-под шампанского не дают мне покоя. Не вписываются они в картину убийства из ревности, мести или же для сокрытия беременности. Я бы предположила, что убийца намеренно подкинул их в дом, чтобы все запутать. Однако на бутылках следы пальцев не только Воскресенского, еще и сестер. Отпечатки могли появиться позже – убийца приложил пальцы уже мертвых девушек к стеклу.

– Но в крови Полины обнаружен алкоголь, – задумчивый Гектор наконец-то включился в беседу.

– Вот именно. Снова все рушится как карточный домик. Хотя убийца мог насильно влить связанной Полине шампанское в рот… Зачем-то ее ведь привязали веревками к стулу. Я все думаю – а для чего? Топором ее могли ударить без веревок. Ну, конечно, если Пяткин – убийца, то его патологическая страсть к связыванию, как нам сообщила Гарифа, возможно, сыграла существенную роль. Эротические закидоны… Однако в тот момент Аглая уже валялась мертвая на полу… До игр ли? Или мы сталкиваемся с проявлением крайнего садизма со стороны Пяткина? Он маньяк, что ли?

– Как только перезвонит мне сам и я узнаю, где он прячется, наизнанку его выверну, – пообещал Гектор. И Катя обрадовалась – он снова прежний – его сомнения, переживания, отчаяние отступили.

В торговом центре они застали Гарифу Медозову, раздраженно разговаривавшую по мобильному на пороге соседнего с ее хозяйственным магазином «бутика» (именно так значилось на пыльной витрине). В «бутике» на кронштейнах болтались вешалки с пестрой синтетической дрянью, продукцией локальных швейных фабрик и доморощенного