Рыцарь Леопольд фон Ведель - Альберт Брахфогель

— На чьих устах имя бея и чей взгляд откровенен, тот, Шабати, — друг Ахмету. Но ты должен их предостеречь, чтоб они здесь никому не доверяли, исключая меня и тех, кого я представлю им как друзей. Пусть они будут серьезны, набожны и веселы, но все в свое время, чтобы не было соблазна. Итак, позаботься о том, чтобы они ждали меня, чтобы отправиться нам вместе.

Шабати ответил низким поклоном на эти слова.

Корабль повернул к земле, и перед взорами путешественников предстала знаменитая во времена крестоносцев Яффа, с ее полуразрушенными стенами и стройными белыми минаретами. Не без душевного волнения ждали Леопольд и его спутники той минуты, когда им дано будет вступить на святую землю Палестины. На берегу толпился народ. Около тридцати верблюдов стояли группами несколько в стороне, хозяева принуждали их лечь на землю, чтобы нагрузить поклажею с корабля. Несколько поодаль, возле прекрасной, богато убранной лошади, стояла группа турецких солдат, янычар и рабов.

Корабль пристал. Народ с криком начал предлагать свои услуги при переноске багажа, заметив же бея, они понизили голоса и угомонились. На палубе показался таможенный чиновник в сопровождении четырех солдат с обнаженными саблями. Перед ним же шел с десятью янычарами шейх, первый военный чиновник портового города. Оба они почтительно поклонились бею и стали ждать его приказания.

Ахмет важно кивнул головой, потом знаком подозвал к себе Шабати.

— Раб твой готов!

— Передай шейху все имущество франков, ты отвечаешь за него своей бородой! — сказал он переводчику, потом обратился к шейху со следующими словами: — Прикажи твоим слугам отнести их вещи вместе с моими в твой дом, прежде чем купцы сойдут на землю. Любопытство невежд порождает толки, от которых страдает мудрый!

— Следуйте за эмиром, — шепнул Шабати нашим друзьям, — и не заботьтесь о вещах, это могло бы возбудить подозрение, Я ручаюсь за ваше благополучие.

Путешественники подошли к Ахмету и поклонились ему, янычары тотчас же окружили их. Не зная, пленники они или нет, вступили они на достопамятную землю Палестины. Сам Ахмет сел на своего коня и направился к дому шейха, наши же друзья следовали за ним пешком по узким и кривым улицам Яффы. У входа в дом шейх приветствовал своего начальника каким-то арабским изречением, затем ввел его в комнату нижнего этажа, в которой диваны, стоявшие вдоль стен, составляли единственную меблировку. Сюда ввели и пилигримов. Последние несколько поуспокоились, увидев мимоходом Шабати, стоявшего на дворе возле их вещей. Эмир расположился на диване, и, когда вошел переводчик, он подозвал к себе его и Леопольда, и с помощью Шабати завязался следующий разговор.

— Вы, господа иноземцы, — сказал Ахмет, — поступили очень неосторожно, позволив себе смеяться перед моими соотечественниками, возбудив этим их негодование. Эти купцы весьма уважаемы в Иерусалиме. Поэтому чтобы отомстить вам, они подкараулят вас и постараются спровоцировать на какую-нибудь глупую выходку, чтобы паша вас осудил и наказал.

Леопольд и его товарищи очень испугались, так как знали, что иерусалимские турки больше других ненавидят христиан и всегда ищут случая навредить им.

— Ты правду сказал, господин, — согласился Ведель, — мы действительно поступили очень глупо, но надо приписать это нашему незнанию обычаев страны.

— Ответ твой мне нравится! Но чтобы вы ни в этом городе, ни во время вашего дальнейшего путешествия не попали в руки подобных людей, потому и обошелся я с вами как с пленными и велел вести сюда, так будьте впредь осторожнее. Теперь же отдайтесь добровольно в мое распоряжение. Согласны вы на это?

— Согласны, — ответил уныло Леопольд.

— Ну, так отдыхайте до полудня, — сказал эмир, улыбаясь. Он встал и вышел из комнаты.

Пилигримам не очень нравилось первое их вступление на святую землю.

Переводчика не видно было, он был занят чем-то на дворе и в доме. Но в двенадцать часов он с веселым видом принес им вкусный обед.

— Кушайте, господа, — сказал он им, — и подкрепите силы ваши для путешествия. Злые купцы уехали два часа тому назад, а шейх, по приказанию бея, велел объявить им, что он посадил вас в тюрьму и строго накажет за то, что вы рассердили их своим поведением. Дураки благодарили его, славили его правосудие и затем уехали со своими товарами. Теперь они не могут вам повредить, тем более, что нам придется оставаться в Ре-меле до тех пор, пока паша не пришлет бумагу, позволяющую вам въезд в Иерусалим. Мы отправимся в путь тотчас после обеда.

Это известие подняло дух немецких путешественников, и они начали думать лучше об Ахмете.

После обеда они выехали из Яффы. Ахмет ехал впереди на коне, а они — на ослах, следовали за ним, окруженные янычарами. Когда они начали взбираться на довольно крутой холм, бей подозвал к себе Леопольда и переводчика и, приказав им не отставать от него, поехал несколько вперед, очевидно, для того, чтобы прочие не могли слышать их разговора.

— Говорят, франк, что ты на родине рыцарь, эмир, как и я, можешь ли ты доказать это?

— Я рыцарь, в Рамле могу представить тебе доказательства…

— Великий Мелак северного царства сделал тебя эмиром за храбрые дела против почитателей Аллаха?

— Да, господин. Я сделал для моей веры и для моего государя то же, что ты, эмир, как храбрый человек, сделал бы для защиты твоей веры и чести султана!

— Я тебя не порицаю, напротив, я стал твоим другом, белокурый франк, именно потому что ты эмир и воин! Ты и товарищи твои будете жить в Рамле в моем доме и рабы мои будут обходиться с тобой так же почтительно, как обходились бы со мной твои рабы, если бы мне вздумалось отправиться в западные страны и посетить дом отца твоего. Но как нет на свете добра без зла, так нет и дружбы без денег. Ты должен мне заплатить за мою заботу!

— Я сделаю это, насколько мне позволит моя бедность. Сколько будет стоить нам твое гостеприимство, господин?

— Мы поговорим об этом, когда ты будешь гостеприимством пользоваться. Однако не пугайся, ты очень богат тем золотом, которое я ищу. — Тут турок в первый раз захохотал, и лицо его озарилось веселостью. Он протянул руку над холмистой равниной, на которой виднелись слева развалины высокой башни, а справа — опустелый городок.

— Видишь ли этот город? Это Сидон, где, по преданию вашего народа, был обезглавлен Георгий, один из ваших святых.

Так, беседуя, достигли они Рамлы. Тут они остановились перед полуразрушенным домом. Ахмет попросил Леопольда довольствоваться со своими спутниками этим помещением, впрочем, на одну только ночь, чтобы дать ему, бею, время приготовить свой дом для приема гостей. Указывая Леопольду на означенное помещение, бей сказал ему, что в этом доме родился Иосиф Аримафейский, друг великого Салиба, которого и похоронил, подвергая опасности собственную жизнь.

— Посвяти эту ночь воспоминаниям о нем, — прибавил Ахмет, — потому что нет ничего драгоценнее верности друга в минуту нужды! Алла керим, Бог велик!

С этими словами бей ускакал, Леопольд же вошел в дом вместе с Шабати.

— Вы в самом деле родились под счастливой звездой, — сказал переводчик, когда они вошли. — Мне Ахмет хорошо знаком, я знаю, что когда он едет в Триполи, то никогда не возвращается назад с пустыми руками, но как ни весел и ни умен он, когда хочет, ни с одним франком не обходился он еще так, как с вами! Да будут благословенны дни ваши!

На другой день Леопольд и его спутники перешли в дом Ахмета, где их приняли как дорогих гостей. Теперь наши друзья убедились, что знакомство с эмиром было для них настоящим счастьем. Бей объявил, что им придется прожить у него восемь дней, пока не возвратится из Иерусалима мамелюк, которого он послал к паше с просьбою выдать франкам позволение на свободный проезд через святые места. В продолжение этих восьми дней бей посвящал гостям все свои свободные часы, занимая их восточными сказками и преданиями о святой земле, в которых выражался взгляд мусульман на многие события священной истории. Франки, со своей стороны, должны были рассказывать Ахмету о своей родине, при этом Леопольд сообщил ему предание о золотой женщине и показал грамоту императора о пожаловании его в рыцари. Этим Леопольд еще более возвысился в глазах Ахмета. Вообще же последний в присутствии товарищей Леопольда держал себя скрытнее, чем когда был с ним наедине. Эта сдержанность стала еще заметнее с приездом Эристоффа Витцума из Померании, прибывшего на венецианском корабле в сопровождении пажа и переводчика. Узнав соотечественника Леопольда, гостеприимный эмир пригласил его также в свой дом, но с тех пор в его манерах стал более и более проглядывать чиновник султана.

Однажды вечером (возвращения мамелюка ждали через два дня) Ахмет гулял по саду с Леопольдом и переводчиком.