Мадин - Лия Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказ у меня вышел скомканным, странным и со стороны звучал как-то жалко. В голове у меня он не был таким нелепым, но…
— Тогда объясни мне, что заставляло тебя быть с ним, если он тебе так отвратителен?
— Я… он же шантажировал меня…
— По твоим словам, это было лишь первое время, и, из того, что я понял, это бы не закончилось незапланированной беременностью. Ты же с ним была намного дольше. Значит, это был осознанный выбор с твоей стороны? — Богдан говорил сухо, деловито, будто бы строгий судья, а не тот мягкий и добрый мужчина, с которым я сходилась пару месяцев назад.
— Нет! То есть…
— Ева, ты сама себя слышишь со стороны? — Я не рискнула повернуться к нему. Все это время я стояла у окна, в пол оборота. Развернись я к нему, и сгорела бы со стыда. Провалилась бы сквозь землю. Мне было почти тридцать, а речь была будто бы глупой школьницы! Я сама себя ненавидела за все происходящее, слезы наворачивались на глаза, но я терпела. Я решила, что не расплачусь перед Богданом.
— Да.
— Как ты предлагаешь мне реагировать на это? Я не против того, что в твоей жизни были отношения до меня, я даже не против Игоря, но сейчас ты заявляешь мне, что даже не знаешь, чей это ребенок… Это, как минимум, осложняет наши отношения…
— Я понимаю…
— Что делать, если он не от меня? Я согласен с Игорем, потому что это было в далеком прошлом, но уж если заводить еще одного ребенка, то я думал, что он будет от меня, и, уж точно, не так скоро. Мы с тобой даже не съехались еще толком, мы в самом начале отношений, мы не проверяли их, а у нас уже будет ребенок, который может быть мой, а, может быть, не мой? Какой реакции ты от меня ждешь? — Богдан говорил тихо, спокойно, но от этого было разве что хуже. Уж лучше бы он кричал или ругался. Его сухая и скупая констатация фактов просто убивала.
— Я все пойму, Богдан. Если ты решил уйти, то я не буду тебя держать, — я, наконец, нашла в себе смелость повернуться к нему и заглянуть прямо в глаза. — Ты не обязан отвечать за мои ошибки.
— Ты же могла хотя бы таблетки выпить, Ева. Меня просто поражает сам факт столь халатного отношения к деторождению. Это ведь не шутки. Тем более, первый ребенок родился с тяжелым заболеванием сердца. Как минимум, нужно было задуматься об этом прежде, чем заводить второго ребенка. Все это так необдуманно…
— Я знаю…Знаю, поэтому ничего не прошу и никогда не попрошу у тебя.
— Дело ведь не в этом.
— А в чем тогда? Что ты от меня хочешь? Покаяния? Мольбы простить меня? Чем это поможет разрешить сложившуюся ситуацию и что вообще изменит?
— Ничего.
— Вот именно. Поэтому я говорю тебе, что освобождаю от любой ответственности. Мне не привыкать растить ребенка без отца.
— Ева…
— Не нужно меня жалеть. Это мой выбор.
— Погоди, а что, если он мой?
— Вот когда он родится, мы узнаем, кто отец, вот тогда и будешь решать.
— Но…
— Богдан, я поняла твою позицию. Нет смысла больше обсуждать это. Я буду на связи и держать тебя в курсе событий.
Кажется, он хотел что-то сказать, добавить к нашему разговору, но я только отвернулась к окну, буркнув, что ему пора.
Не то, чтобы я злилась на него, просто… наверное, я его переоценивала. Слепо приписывала ему черты характера, которыми он не обладал. С одной стороны, я была горько разочарована, потому что в какой-то момент начала считать его идеальным мужчиной, а с другой… как я могла его осуждать? Мы действительно только начинали строить отношения, и незапланированная беременность сама по себе могла все разрушить. Что уж говорить, когда эта самая беременность непонятно от кого. Кто бы тут выдержал? А, впрочем… Заур отреагировал совсем не так.
Наверное, сравнивать их было глупо, но… я все же сравнивала. Почему? Я и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Просто они повели себя по-разному в одной и той же ситуации. Очень по-разному. Заур, как и Богдан, знать не знал, чьим окажется этот ребенок, но он так спокойно заявил, что ему все равно, что важнее всего я, что ради меня он пойдет на такое — будет воспитывать, возможно, сразу двух неродных детей.
Годы одиночества и беспробудного отчаяния научили меня одному — ценить проявление любой доброты по отношению ко мне и моему ребенку. Но, если вспоминать, кем был Заур, что делал и как обращался со мной… все сходило на нет. Он разрушил все, что когда-либо могло между нами быть, поэтому поразмыслив какое-то время я дала себе слово больше к этому никогда не возвращаться. Я запретила себе думать о Зауре. Навсегда.
58
Я осталась совсем одна. Заур больше не появлялся впрочем, как и Богдан. Последний, ожидаемо, исчез со всех радаров, видимо, посчитав, что один чужой плюс один возможно чужой ребенок — это для него слишком.
Я смирилась с положением дел, и решила, что все, больше никаких мужчин. Они приносили лишь беды и несчастья, оставляли после себя раны, боль, разруху и хаос. Без них было лучше, поэтому я решила, что сосредоточусь на работе, поиске жилья для покупки и подготовке к рождению второго ребенка. К слову, врачи меня заверили, что с ним все в порядке, и это не могло не радовать. Не представляю, что бы я делала, повторись история с Игорем, но вероятность такого исхода оказалась мала.
Игорь быстро пошел на поправку, но наша поездка заграницу отложилась, зато он с нетерпением ждал появления младшего брата и думать забыв
