Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

Мы быстро двигались в глубь степи, периодически натыкаясь на свежие следы.

– Вот это размах, – восхищенно проговорил Шамко, когда в очередной раз увидел вмятины в земле.

Я лишь отмахнулся и проговорил:

– У меня не самый широкий ворговский прыжок. Дед действительно мог похвастаться. С разбега перепрыгивал двух лошадей, поставленных гуськом.

Изабель поспевает рядом и что‑то тихо шепчет порхающим светлякам. Козявки чувствуют, что она добрая, лезут в ладони и садятся на голову. От этого кажется, что на принцессе сияющая корона. Рыжие волосы загадочно подсвечиваются синевой и колышутся от ветра.

– Ты не слишком позволяй им лазить по себе, – предупредил я. – А то подсветят тебя, когда будешь в кустах прятаться.

– А зачем мне в кусты? – невинно спросила Изабель.

Я хмыкнул. Хорошо, что за капюшоном не видит моей ухмылки. Рассказал бы я, принцесса, зачем тебе в кусты. Но вместо этого сострил.

– Ну, знаешь, – протянул я, – принцессам иногда надо в кусты по своим принцессиным делам. Хотя, конечно, не только принцессам. Всем надо. Но вам – особенно.

До девушки медленно дошло, о чем речь. Даже ночью в бледном свете деревьев и козявок увидел, как густо покраснели щеки и шея. Девушка механически подтянула камзол и поправила волосы. Стайка светляков испуганно разлетелась, когда она провела ладонью по волосам, но видя, что убивать их никто не спешит, снова собрались у нее над головой.

Очередная нерадивая козявка с лету врезалась мне в грудь. Я смахнул запутавшееся в волосах существо. Пальцы наткнулись на маленький мешочек.

– Что это? – спросила принцесса, заметив, как тереблю шнурок на шее.

– Да так, – отозвался я. – Шаманы дали, правда, не сказали, как пользоваться.

Она немного помолчала, затем произнесла:

– Шаманскими подарками надо пользоваться в тот момент, когда больше ничего в голову не приходит.

– А ты что, знаток шаманов? – поинтересовался я, укрыв мешочек краем лацерны.

– Нет, – смутилась она. – Но почему‑то думаю, так положено.

Не знаю, сколько шли. Когда бежал от охотников, казалось, прошло всего несколько мгновений, а теперь ощущение, что расстояние вытянулось, а мы буксуем на месте. Спустя вечность вдалеке появился первый шар на земляной ножке.

Я указал на сияющую сферу, под которой, закинув руки за голову, разлегся мертвяк.

– Вон, смотрите, – проговорил я, чуть пригибаясь. – Эти штуки дальше по всему пути стоят.

Изабель зачарованно распахнула глаза. Вообще‑то, шары красивые, если забыть о том, что вокруг нежить, смерть и хаос.

Шамко прищурился, несколько секунд на лбу плясали морщины. Парень так усиленно думает, что слышно, как трутся друг о друга извилины.

– Вспомнил! – выдохнул он и тут же зажал рот ладонями, озираясь по сторонам.

Я тоже повертел головой, готовый в луче внезапной атаки рвать и грызть. Но вокруг спокойно. В траве шумит ветерок, слышно тугое дыхание Шамко, если очень прислушаться, можно разобрать сердцебиение Изабель. Только светляки порхают туда‑сюда, как безумные стрекозы.

– Какие мысли посетили твою болотную голову? – спросил я паренька, вглядываясь в территорию вокруг шара.

Шамко опустил руки, он еще раз оглянулся, убеждаясь, что его восторженный вопль остался незамеченным, проговорил:

– Это знаменитые сферы Ильвы.

– Что‑то я о них не слышал, – бросил я глухо.

Паренек неловко повел плечами и почесал лоб.

– Ну, понимаешь, – начал он, – они знамениты в Абергуде. В смысле, о них знают, потому как взаимодействуем с нежитью.

– Да уж как же, – пробубнил я.

– Как известно, – продолжил Шамко невозмутимо, – мертвяки возрождены темнейшеством с помощью ее же сил. Каких – никто не знает. Но чтобы поддерживать жизнь в телах, им необходимо регулярно подпитываться из этих сфер.

Я едва удержался, чтобы не дать ему подзатыльник, присутствие принцессы помешало. Хотя лапы чесались и в когтях зудело.

Оттолкнув навязчивую козявку, которая набралась смелости и пытается сесть на плечо, я проговорил:

– Можно подумать, королева нежити обладает широкой душой. Понятное дело, для своих полутрупов сделает все. Только при этом пострадает мир. А чтоб остальные не роптали, превратит их в нежить.

Я покосился на мертвяка вдалеке под шаром. На подгнившей роже удовлетворение, глаза закрыты, хотя одно веко смыкается не полностью из‑за перекошенной щеки.

Он закинул ногу на ногу и поскреб костлявыми пальцами ребра.

– Не пойму я, чего ломятся к нам в земли? – проговорил я задумчиво. – Тут все условия: темнота, светляки, шары. Сама Ильва защищает.

Шамко набрал побольше воздуха, видимо готовясь к очередному рассказу про Мертвую степь, Абергуд и Великую Жабу, но я вскинул ладонь. Он выдохнул с шумным свистом, словно лопнувший шарик.

– Слушай, – спросил я озадаченно, – за счет чего живет нежить, которая в Восточные земли перебралась?

Шамко посмотрел, словно я спросил, зачем надо убегать от роцеры или почему нельзя прикасаться к воде, где сидят утопленники.

Пока он соображал, как лучше объяснить мне очевидную, на его взгляд, вещь, я повел их вокруг сферы с мертвяком. Выглядит безобидным, а пахнет – аж слюни текут, пришлось зажать нос, чтобы вернуть трезвость уму.

– Понимаешь, – начал пояснять парень, когда миновали опасное место, – по закону Мертвой степи любая нежить может покинуть ее и отправиться куда глаза глядят. Но мертвяк должен понимать: чем дальше от Ильвы, тем беззащитнее.

– Еще бы, – ухмыльнулся я.

Шамко продолжил:

– Чтобы не превратиться по дороге в мумию, он берет с собой часть силы у одной из сфер. Некоторые в колбах на шее носят, другие – в заплечных мешках. Когда требуется подпитка, достают и обновляются. В любом случае однажды им приходится возвращаться за восполнением.

Я вспомнил, сколько раз, разрывая нежить, находил в них небольшие стеклянные сосуды с чем‑то мерцающим. Мертвяки до самого последнего пытались спрятать, сохранить склянки. С теми, у кого они оказывались почти пустыми, справляться было легче всего.

По мере продвижения в глубь степи сферы на ножках стали появляться чаще. Пришлось обходить по самому краю освещения, рискуя быть замеченными праздной нежитью.

Мертвяки в привычном для них месте даже мирными кажутся. Больше всего удивляют полутрупы, лежащие на спине с устремленными в небо взглядами.

Об охотниках на некоторое время забыли. Я постарался, чтобы они надолго застряли, бродя по кругу в поисках ворга, у которого хватило наглости так далеко забраться в земли нежити.

Изабель наконец разогнала своих светляков. Идет рядышком, тихо, как мышка. Иногда цепляется за край плаща и шепчет:

– Извини, тут нора.

Я понимающе киваю и подаю руку. Человеческой женщине важно знать, что ей помогут, спасут и защитят. Хотя и нечеловеческой тоже.

Когда миновали очередной пост с мертвяками и сферами, которых в некоторых местах по три штуки, я заметил в темноте новое свечение.

Пригляделся. Глаза различили вполне человеческие фигуры, водящие хоровод вокруг зарослей ковыля. Эти фигуры можно назвать нормальными, если бы не полная прозрачность и не мертвенно‑бледный свет. Вдобавок парят над землей.

– Глядите, – сказал я и указал на хоровод призрачных фигур.

Шамко и Изабель одновременно оглянулись. Тонкие брови принцессы заинтересованно поднялись, она округлила глаза и произнесла:

– Они такие красивые. Будто из воздуха.

Шамко же, наоборот, испуганно вжал голову в плечи, губы исказились от страха. Плечи затряслись, он обхватил их руками, стараясь унять дрожь, но в итоге задергался весь.

– Красивые, говоришь? – сказал он, запинаясь. – Если попадешься к этим красивым – всю душу вытянут. Поминай как звали. Это фантомы Мертвой степи. Еще одни дети Ильвы.

Мы поспешно удалились от смертоносного хоровода. Вдалеке показались силуэты, отдаленно напоминающие горы. Хотелось бы верить, что это Ир, но чутье говорит, он принадлежит рукотворному строению, хоть и мало его напоминает.

– Шамко, – обратился я к пареньку, пока выдалась спокойная минутка между постами с нежитью, – ты откуда о них столько знаешь?

Он даже улыбнулся, довольный хоть и незаметной, но похвалой. Отмахнувшись от мерцающей козявки, которая решила, что можно приземлиться ему на нос, парень проговорил:

– Моя тетка служит у библиотекаря Абергуда.

Я раскрыл рот, даже под капюшоном заметно.

– У вас еще и библиотеки есть? – не поверил я.

Он кивнул.

– Есть. Пока был маленьким, матери приходилось много работать, а оставить меня было не с кем. Вот и отдавала сестре, – сообщил парень буднично. – Та садила меня на стул в читальном зале и наказывала ничего не трогать.

– А ты трогал, – догадался я.