Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны - Бен Макинтайр

Кампания слухов, начатая Хиллгартом, быстро принесла плоды. 5 мая капитан Эльвира, старший военно-морской офицер в Уэльве, сообщил вице-консулу Хейзелдену, что ему приказали под охраной отправить то, что было найдено при мертвом офицере, в Сан-Фернандо близ Кадиса своему непосредственному начальнику, который затем должен был переслать все это в Министерство ВМФ в Мадрид. Этой информацией Эльвира поделился и с немецким вице-консулом Адольфом Клаусом. Хейзелден передал полученные сведения Хиллгарту, а тот по обычным, прозрачным для немцев каналам послал телеграмму в Лондон:

Вице-консул в Уэльве видел тело. Прошло вскрытие. Вердикт: утонул несколькими днями раньше. На похоронах присутствовали армейские и военно-морские чины.

1. Бумажник с частными письмами.

2. Личный знак.

3. Удостоверение личности.

4. Медаль и распятие.

5. Черный кожаный чемоданчик, запертый и прикрепленный к ремешку. Отгибая крышку, внутри можно видеть конверт. Предположительно то самое, о чем идет речь в Вашей [телеграмме] 041321.

Вице-консулу сообщили, что все вещи должны быть отправлены главнокомандующему в Кадис (который, к сожалению, настроен прогермански). Официальным порядком они затем попадут в Министерство ВМФ и будут переданы мне. Вице-консул не имел никаких (повторяю, никаких) шансов получить чемоданчик. Я прилагаю все усилия, но опасаюсь, что слишком явный интерес лишь усилит любопытство в официальных кругах, которое и так уже возбуждено.

Монтегю и Чамли в очередной телеграмме подыграли ему, искусно изображая поднимающуюся панику: «Секретные документы, вероятно, в черном чемоданчике. Необходимо как можно скорее узнать, попал ли он на берег. Если это произошло, его необходимо получить немедленно. Принять меры к тому, чтобы он не попал в нежелательные руки, если его прибьет к берегу позднее».

Одновременно они отправили Хиллгарту другое послание по «совершенно секретному особому каналу», в котором побуждали его играть роль измученного чиновника, от которого требуют невозможного: «Как правило, Вы будете получать отчаянные послания с требованиями немедленно бежать к испанцам и забрать у них секретные документы. Вы должны сообразовывать свои действия с необходимостью достичь желаемых результатов и при этом выглядеть естественно». Хиллгарт, впрочем, не нуждался в режиссерских указаниях. «Принял к сведению. Действую соответственно», — ответил он.

Если Хиллгарт только изображал разведчика, находящегося под давлением, то в напряжении, которое испытывал теперь Адольф Клаус, ничего притворного не было. Как только было обнаружено тело, немецкий шпион послал донесение в мадридскую штаб-квартиру абвера. Когда он узнал, что на берег попал чемоданчик с британскими документами, он конфиденциально сообщил Мадриду, что сумеет скопировать содержимое за считаные дни. Послания, которые летали между Лондоном и Мадридом, были, как и предполагалось, перехвачены немцами, и абверовские начальники в Мадриде были полностью осведомлены о существовании чемоданчика с секретными документами, который британцы отчаянно стремятся вернуть. Однако то, что человеку абвера в Уэльве вначале показалось немыслимой шпионской удачей, оборачивалось для него кошмаром. Клаус «пообещал раздобыть копии документов, но не смог сдержать обещание». Гомес-Беар, находившийся в Уэльве, «осторожно наводил справки, не выбросило ли на берег какой-либо сумки или бумаг». О присутствии гибралтарца, несомненно, было сообщено Клаусу, и это еще сильнее увеличило его нервозность.

Агент Андрос докладывал: «Поскольку местные немцы не смогли получить копии документов, которым они придают чрезвычайное значение, эту задачу взял на себя в Мадриде либо сам Ляйснер, либо Куленталь». Честолюбивый Карл Эрих Куленталь увидел возможность добавить к своим шпионским трофеям еще один.

Репутация Клауса была на кону, и, в довершение всего, в игру ввязались его коллеги и начальники. Через своих агентов португальское отделение абвера прослышало о происходящем и предложило помощь. Клауса «вызвали в Вильярреаль-де-Сан-Антонио на собеседование» о том, как быть в сложившейся ситуации. Вся мощь немецких секретных служб на Иберийском полуострове была теперь направлена на получение британских документов, которые британцы с таким же упорством стремились вложить им в руки.

Клаус настойчиво утверждал, что все-таки может раздобыть документы благодаря своим испанским контактам. Он дал услужливому подполковнику Сантьяго Гарригосу указание немедленно поехать в Севилью и встретиться там с другим офицером гражданской гвардии — с майором Луисом Канисом, которого агент Андрос охарактеризовал как человека «очень прогермански настроенного и получающего от немцев деньги». Канис, вероятно, был самым важным из контактов Клауса. «Этот человек, — докладывал информатор Хиллгарта, — находящийся под полным немецким контролем, руководит всей контрразведкой в штаб-квартире севильского главнокомандующего и, следовательно, во всей Андалусии». В теории Канис отвечал за пресечение шпионской деятельности против Испании; в действительности он был агентом немецкого абвера. Гарригос ввел Каниса в курс дела и настоятельно попросил его от имени Клауса «сделать, пользуясь своим служебным положением, все возможное для получения копий документов». Глава контрразведки обширного региона имел все основания заинтересоваться тем, что было выброшено на берег и имело разведывательное значение. Канис выбрал одного из подчиненных ему младших офицеров контрразведки и велел отправиться в Сан-Фернандо, где все, что было найдено у майора Мартина, теперь хранилось у военно-морских властей провинции Кадис. «Предупредив его, что действовать надо с максимальной осторожностью», Канис приказал своему офицеру разведать обстановку вокруг военно-морской штаб-квартиры, поговорить с тамошним командующим и получить, используя все необходимые средства, «точные сведения относительно содержания документов».

Он почти добился успеха. Кто-то в военно-морском ведомстве провинции Кадис согласился сфотографировать содержимое чемоданчика: письма, фотоснимки, верстку брошюры Сондерса о «коммандос». Этот человек, однако, наотрез отказался распечатывать письма — «либо потому, что они боялись сломать печати без разрешения министра ВМФ, либо, что более вероятно, потому, что они не умели вскрывать письма, не оставляя следов». О симпатиях адмирала Морено к англичанам было хорошо известно; если бы министр узнал, что кто-то распечатал официальные письма без санкции сверху, он пришел бы в ярость. Как выяснилось, кадисский военно-морской начальник не был так прогермански настроен, как думали британцы. Он отказался дать письма офицеру Каниса, и тот поехал восвояси, получив резкий отпор и пачку фотографий, не имевших никакого разведывательного значения. «Либо из-за невысокого звания посланного, либо из-за того, что он действовал слишком робко, либо, скорее, из-за того, что флотские обычно именно так и поступают, ему пришлось вернуться в Севилью и признаться, что он не смог получить ровно никакой информации; военно-морские власти сообщили ему, что за любыми сведениями о документах севильский главнокомандующий должен будет лично обратиться в Мадрид в военное министерство». В ярости и досаде Канис решил было, что сам поедет в Кадис и поговорит с флотскими. Но было уже поздно.

Министр ВМФ адмирал Морено отдал четкий приказ взять чемоданчик и его содержимое и, «не открывая, переправить в Мадрид в Адмиралтейство». Письма были уже в пути; их вез из Кадиса офицер ВМФ. Итак, Адольф Клаус не смог перехватить документы в Уэльве; его агент Луис Канис не смог получить их в Кадисе; теперь пришла очередь Карла Эриха Куленталя попытаться завладеть ими в Мадриде. Действовать надо было быстро: вещи и документы, найденные при майоре Мартине, уже более недели находились у испанцев. Англичанам явно не терпелось получить их обратно, и рано или поздно испанским властям пришлось бы уступить во избежание крупного дипломатического скандала (на самом деле это было последнее, чего хотелось британцам).

В Лондоне Джонни Беван направил начальникам штабов промежуточный отчет. Пока, предупредил он, «информация весьма скудная». «Фарш обнаружен испанцами 1 мая: море вынесло его на берег в районе Уэльвы… Судя по всему, определенные документы были изъяты испанцами и отправлены к испанским властям в Мадрид».

Монтегю и Чамли были очень встревожены медленным ходом событий. Неизвестность была мучительна. Отчет Андроса об усилиях, которые немцы прилагали для получения бумаг, дойдет до Лондона только через много недель. Наверняка было известно лишь то, что все найденное при майоре Мартине оказалось во флотском ведомстве — наименее прогерманском в испанских вооруженных силах. Хиллгарт задал немцам очевидное направление движения, но взяли ли они след? Дешифровщики в Блетчли-Парке прочесывали сообщения, курсировавшие между сотрудниками абвера в Уэльве, Мадриде и Берлине, но указаний на то, что немцы знают о существовании документов, не говоря уже об их содержании, не находили. Казалось, что «Фарш» просто пройдет некий путь внутри испанской военной бюрократии и вернется к британцам, минуя немецкие руки.