Волосы Вероники - Вильям Козлов

Барсукова ростом ниже Оли, ноги у нее короткие, талия сглажена, по характеру она гораздо живее подруги. Улыбчивое белое лицо миловидно, но если повнимательнее присмотреться, то можно заметить в ее лице и бархатистых глазах что-то неприятное… Я часто ловил на себе изучающий взгляд Марины: мы с ней давно были наслышаны друг о друге. Как-то Оля мне обмолвилась, что Барсукова почему-то ревниво отнеслась к ее роману со мной. При каждом удобном случае зазывала Олю в компании, знакомила с парнями… Так что испытывать симпатию к ней я отнюдь не мог. Однако, должен признать, пока держалась Марина хорошо, по крайней мере не дала мне почувствовать свою неприязнь. Была весела и мила со всеми, Боба совсем размяк, я всегда поражался и немного завидовал Быкову: он влюблялся, как мотылек. На Марину смотрел такими сияющими глазами, что та тоже скоро стала оттаивать, хотя поначалу почти не смотрела в его сторону. Говорят же, ни одна женщина не сможет устоять перед мужчиной, выказывающим ей откровенное обожание. И Боба, при всей своей недалекости, тем не менее всегда безошибочно находил подход к женщине: где нужно, с открытой грудью шел в атаку, а иной раз превращался в пресловутого погонщика мулов, о котором сказано: «Если ты, будучи тих и скромен, натолкнулся на отпор со стороны женщины, не торопись из этого делать вывод о ее недоступности: придет час — и погонщик мулов свое получит».

Не скажу, что у меня настроение в канун Нового года было хорошее. Варя продолжала встречаться с баскетболистом, и я ничего не мог поделать. Оттого, что причиной ее знакомства с Боровиковым явилась Оля Вторая, я злился и на нее. Когда я высказал ей все, что думаю на этот счет, Оля, глядя на меня чистыми глазами, заявила, что ей и в голову не могло прийти, что у них начнется любовь. Варя уже взрослая девушка и, кажется, не глупая.

Как я мог объяснить Оле, что Варя в таком сейчас возрасте, когда как раз можно любую глупость совершить, а баскетболист, видно, решил этим воспользоваться… Чтобы расположить к себе молоденькую девчонку, он даже, как утверждает Оля, пить стал меньше и ведет себя с ней вполне прилично. Все ее знакомые говорят, что Варя подействовала на Боровикова в самую лучшую сторону, не иначе он всерьез влюбился в нее…

Мне-то от этого разве легче?..

Я старался отогнать мрачные мысли о Боровикове, уж я-то знал, что из их романа ничего путного не получится: Боровикова, избалованного вниманием женщин, надолго не хватит, скоро он снова возьмется за свое, а Варе это отнюдь не понравится. При всей ее увлеченности Боровиковым, любовью назвать их связь у меня язык не поворачивался, она тут же прекратит с ним все отношения, если он хотя бы один раз унизит ее достоинство. Варя — гордая, самолюбивая девушка. Вот почему Боровикову, на удивление всем, пришлось измениться, иначе он не добился бы расположения со стороны Вари. Я не верил, что он изменился навсегда, так не бывает. В наш век молодые женщины не желают терпеть над собой мужского превосходства, которое чаще всего проявляется в том, что глава семьи предпочитает как можно меньше заниматься детьми, домашними делами, все это взваливая на плечи жены. И еще считает возможным позволять себе то, что жене возбраняется. Например, пить, развлекаться на стороне…

— Шувалов, не думай ты о них…— Ко мне подошла Оля. Она была в красивом с голубоватым отливом платье, узконосых туфлях на высоченном каблуке. Щеки ее порозовели, на кухне стояла открытая бутылка коньяку, к которой Боба и девушки, провожая старый год, уже несколько раз приложились. Девушки очень удивились, когда Остряков отказался. Я им сказал, что он абстинент. Как я и ожидал, никто из них даже такого слова не слышал.

— Устроила ты мне…— не удержался и упрекнул я ее.

— Не Леня, так кто-нибудь другой,— беспечно продолжала Оля.— Я не понимаю: чего ты волнуешься? Ну, надоест он Варе, и бросит она его.

— А если он ее?

— Леня не надышится на Варю,— рассмеялась Оля.— Видел, какое прелестное колечко ей подарил?

В ее голосе послышался упрек, я ведь Оле колец не дарил… В день рождения преподнес лучшие духи, которые нашел в парфюмерии. Весь город обегал. Она очень мило поблагодарила, а потом оказалось, что это совсем не те духи, которые она употребляет. На Новый год я подарил Оле миниатюрный японский бинокль, убирающийся в плоскую металлическую коробку, стоит нажать кнопку — и бинокль раскрывается. Красивая вещица, надеюсь, хоть на этот раз угодил.

— Как все у тебя просто,— заметил я.

— Ну, давай-давай, усложни им жизнь, если у тебя это получится…

— Пока они мне усложнили жизнь,— вздохнул я.

— Мне нравится твой друг,— сказала Оля.— Жаль, что он не останется с нами… В Новый год-то он выпьет шампанского?

— Он ведь абстинент,— улыбнулся я.

— А-а,— протянула Оля.

Из кухни пожаловали Боба и Марина. Рукава его белой рубашки закатаны, мускулистые короткие руки в светлых волосах, на толстых губах довольная улыбка. Быков в коротком клетчатом фартуке, он с Мариной Барсуковой жарит в духовке курицу по какому-то только ему известному способу. Курица действительно получается поджаристой и на редкость сочной, так и тает во рту. Нам Боба не раскрывает секрета, а вот Марину, видно, посвятил.

Она на полголовы выше Быкова. Марина мило улыбнулась мне, случайно я перехватил ее взгляд, обращенный к Оле: в выпуклых глазах я прочел откровенную усмешку, дескать, только из старой дружбы терплю я телячьи нежности этого коротышки… Однако стоило ей повернуть голову к Боба, как выражение глаз изменилось, оно стало теплым, ласковым… Хитра Олина подружка, ничего не скажешь! Не прошло и двух часов, как она свыклась с мыслью, что кавалером у нее будет Быков, отогнала прочь все сомнения и теперь даже заигрывала с ним. Завидное свойство характера!

Правда, надо отдать должное и Боба, он пока ведет себя исключительно корректно и неназойливо, ничего не позволяет себе лишнего.

Мне стало смешно: ну зачем Боба на себя наговаривает? Послушать его, так можно подумать, что он этакий роковой мужчина — гроза женщин! А на деле получается все наоборот: прикажи ему Марина сплясать на потолке, и он спляшет…

Будто подтверждая мою мысль, та, мило улыбаясь, чуть в нос тоном избалованной девочки произнесла:

— Боба-а,— она сразу его стала называть так же, как мы,— принеси нам сю-юда выпить… Лимон в холодильнике, порежь его. Да-а, не забудь вымыть рюмки.

И Боба, чуть было плечом не выломив дверь из косяка, пулей помчался выполнять поручение.

— Как вы его… воспитали,— пробормотал я.

— Боба очень милый,— улыбнулась Марина, однако в глазах ее снова промелькнула усмешка.— Вы знаете, он очень похож на Чебурашку!

— Нет, он больше похож на олимпийского мишку,— вставила Оля.

— В профиль он — вылитый Поль Бельмондо,— счел я нужным вступиться за приятеля.

Уже потом я узнал, что пьяный Боба клялся ей в любви, говорил, что такой очаровательной женщины еще не встречал в своей жизни, благодарил Олю, что она познакомила его с Мариной, а когда закончился «Голубой огонек», предложил ей выйти за него замуж. Марина, подмигнув Оле, сказала, что подумает.

Это все было потом, а пока мы сидели в комнате и провожали старый год. Остряков закончил записывать и укладывал в портфель пластинки в красивых конвертах.

— Мавр сделал свое дело, Мавр может уйти,— с улыбкой сказал он.

— Анатолий Павлович, останьтесь с нами,— упрашивала его Оля.

— Вы разве уходите? — с нескрываемым разочарованием спросила Марина.

— Зачем он нам? — засмеялся Боба.— Непьющий в компании как белая ворона…

— Вот возьму и останусь,— взглянул на него Анатолий Павлович.

— Я умею петь украинские песни,— вставила Марина. В глазах ее неподдельный интерес. Наверняка она рассчитывала попозже переключиться с Боба на Острякова.

— Меня ждут жена, две дочери и теща,— сказал тот.— Всего дважды я не встречал Новый год дома. Один раз был в Бомбее, где тогда температура подскочила к пятидесяти градусам жары, другой — в самолете над Тихим океаном.

— Вы так часто летаете? — спросила Марина.

— Чаще, чем мне этого бы хотелось,— сказал Анатолий Павлович.

— Вы были в Америке? — задала вопрос Оля.

— Он был во всех Америках,— вмешался Боба.— И во всех Индиях…

Анатолий Павлович мог еще волновать воображение девушек, я это видел по тому вниманию, с которым его слушали Оля и Марина. Убежден, если бы он и впрямь остался, Марина пустила бы в ход все свои чары, чтобы его соблазнить. У нее даже и сейчас в глазах появился бархатистый блеск, накрашенные губы улыбались…

— Я никогда не встречаю Новый год дома,— сказала она.

Анатолий Павлович быстро взглянул на нее своими острыми светлыми глазами.

— Мне жаль вас,— заметил он.

Остряков всегда говорил то, что думал. Его мало волновало, нравятся его слова другим или нет.