Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала… - Борис Романов

«Покорный Перуну старик одному…» Не случайно, наверное, и камень в основании «Медного всадника» называется «Гром-камнем»! Быть может, и звали того волхва-кудесника Вакула (от валуна и Велеса), — как и последнего московского волхва при Юрии Долгоруком. Сколько же лет было этому мудрому старцу? Если правда, что «Медный всадник» мистическим образом связан с ним, то он мог родиться ровно за 960 лет (самый полный сакральный календарный цикл) до открытия этого памятника, т. е. в 822 году, — между прочим, еще и ровно за тысячу лет до вещего стихотворения Пушкина. Тогда в 903 году ему был 81 год, в 912-м 90 лет, если он дожил до исполнения своего пророчества.

Наверное, киевский волхв умер вскоре после исполнения своего прорицания, в том же 912 году. Сам же Олег, как я предположил в первой главе, родился в 837 году, авестийский символ которого «Конь Митры» заставляет вспомнить пушкинские строки: «Куда ты скачешь, гордый конь, и где опустишь ты копыта?» Опустил в 1917-м; опустил и «откинул копыта»…

Но на пути к 1917-му было еще немало роковых лет и роковых событий. Мы в нашем исследовании подошли к XIX веку, и было бы правильно рассказать теперь о великих поэтах и писателях-провидцах: о Пушкине и Лермонтове, о Достоевском и еще о многих других провидцах «золотого века» русской литературы, а также о вестниках России Владимире Соловьеве, затем и Данииле Андрееве. Но о них уже написано столько и эта задача так велика, что я не решаюсь посвятить им всего лишь одну или две главы в этой книге. Расскажу лишь о том, что, может быть, мало известно читателю, и о чем я и сам узнал лишь два года назад, — о великом грехе провидца Достоевского перед Россией.

Убийство Александра II и первый грех Достоевского перед Россией

В ряду роковых дат России все историки единодушно называют 1 марта 1881 года — убийство императора Александра II. В то утро он подписал проект о привлечении земского самоуправления к участию в подготовке новых реформ, справедливо называемый также «земской конституцией», и через несколько часов был убит бомбой одного из «народовольцев», — бесов, по определению Достоевского. Это было далеко не первое покушение и историки давно удивлялись определенной беспечности созданной за год до этого комиссии Лорис-Меликова (кстати, автора «конституции»), которой были даны чрезвычайные полномочия для борьбы с крамолой, и конечно, беспомощности полиции и тайных служб.

Еще в молодые годы в Париже известная гадалка предсказала Александру II, что на его жизнь будет совершено восемь покушений и последнее, восьмое, будет роковым. До марта 1881 года было совершено уже шесть покушений: Каракозовым, Соловьевым, Березовским, Гартманом, безымянным турком (во время Русско-турецкой войны), наконец, 5 февраля 1880 года Степаном Халтуриным в самом Зимнем дворце, когда от мощного взрыва в столярке под помещением главного караула погибло 11 человек и 56 тяжело ранило. Но мощности взрыва не хватило для обрушения Желтого зала (над главным караулом), где в тот день и час обедал император.

В то утро 1 марта 1881 года Лорис-Меликов и его помощники все же отговаривали государя от поездки, но он не внял ничьим предупреждениям, возможно потому, что верил в опасность только восьмого покушения. Его охрана даже не была усилена, и как тайная полиция просмотрела целую череду «метальщиков» по обычному пути его следования к разводу войск, остается загадкой. В брошюре «Правда о кончине Александра II» [31], изданной в Штутгарте в 1912 году, приводится множество свидетельств того, что не только полиция, а уже и весь Петербург ожидал очередного покушения едва ли не со дня на день… Александр же помнил, что впереди седьмое покушение, но не знал, что в тот день их будет два, что в него будут брошены две бомбы.

Сначала «метальщик» Рысаков бросил свой сверток-бомбу вдогонку карете — она осела набок, все вокруг заволокло дымом. Император, оглушенный, но даже не раненный, вышел из кареты, подошел к Рысакову, которого держали уже казаки. Посмотрел на него молча, усмехнулся, сказал: «Хорош!», — и, слегка пошатываясь, приблизился к раненому мальчишке, который, умирая, корчился на снегу. Ничего уже сделать было нельзя, и он медленно отошел в сторону. В это время второй «желябовец» Гриневицкий бросил свой сверток между собой и императором. Взрыв был настолько сильным, что люди на другой стороне канала попадали в снег. Обезумевшие лошади волокли то, что осталось от кареты. Дым не рассеивался три минуты. Александр II и его убийца были отброшены к решетке канала и лежали рядом. Третий «народоволец», Емельянов, спрятал свою бомбу за пазуху и бросился помогать… царю. Но тот уже потерял сознание.

Между прочим, «народовольцы» знали о давнем предсказании парижской гадалки, и на суде Желябов зачем-то всем напомнит ее слова…

Историк из Болгарии Ф. Гримберг в своей книге «Династия Романовых» обратила внимание на некоторые обстоятельства последних лет царствования Александра II, которые могли быть связаны с вольным или, скорее, невольным попустительством со стороны высоких кругов покушениям и убийству:

Мало кто обращает внимание на перемены последних лет в личной, интимной жизни императора. Немолодого уже Александра II, отца многочисленного семейства, знакомят с девочкой, совсем юной красоткой. Это Екатерина Михайловна Долгорукая, по отцу она — Рюриковна; мать ее, Вера Вишневская — богатейшая украинская помещица… Заботливые родственники и друзья семьи буквально толкают юную девушку в объятия немолодого императора, устраивают «тайные» встречи и свидания. Долгорукая — любовница Александра. Они отправляются в «свадебную поездку» в Париж, где на императора неизвестным было совершено покушение. По возвращении роман продолжается. Екатерина Долгорукова (при живой императрице Марии Александровне, принцессе Гессен-Дармштадтской) — фактическая супруга императора. Она именно не фаворитка, а как бы «вторая законная жена». В новой семье один за другим рождаются трое детей. В 1880 году умирает императрица. И, не дождавшись окончания установленного траурного срока, Александр II венчается с Долгоруковой. По официальному указу она получает имя Юрьевской и титул светлейшей княгини… Умножаются слухи. Князь Голицын якобы получил секретное поручение — подобрать соответствующее обоснование для того, чтобы новая супруга императора была провозглашена императрицей. Уверяют, будто царь возлагает особые надежды на старшего сына от второго брака, Георгия; передают фразу царя, сказанную об этом мальчике: «Это настоящий русский, в нем, по крайней мере, течет только русская кровь». Фраза, хотя и не соответствующая истине (русская кровь была наполовину — со стороны матери), но многозначительная, поскольку подразумевает, что в жилах законных наследников императора кровь не столь уж русская [12].

Эту ситуацию точно подметила Ф. Гримберг и многие другие историки. Законные наследники имели основания волноваться… Все это происходило во времена балканских конфликтов, и славянофилы упрекали Александра в уступках «западным врагам России». С другой стороны, известно, что покойная императрица считала Екатерину Долгорукую «наглой авантюристкой». Не жаловали ее и законные наследники. «Вы можете легко себе представить, как всякое наше чувство, всякая священная для нас память просто топчется ногами, не щадится ничего…», — из переписки семей наследников.

Итак, назревал очередной династический переворот. «Старым» Романовым император уже почти открыто противопоставлял «новых русских Романовых». Не исключено, как верно отмечает болгарская исследовательница, что и комиссия Лорис-Меликова готовила проект некоего нового «земского собора» по типу 1613 года для избрания на царство нового Романова — Георгия Первого… Вновь цитирую Ф. Гримберг: «Во всяком случае, для своего сына, законного сына, ставшего Александром III, император погиб так же" вовремя", как некогда Иван Антонович для Екатерины II, или Павел I для Александра I…» Может быть, поэтому Александр III и пил всю жизнь горькую? Понятно, что он никак не желал смерти отца, но какая-то психологическая травма, какая-то внутренняя «достоевщина», возможно, преследовала его всю жизнь, хотя внешне он никогда и не выказывал ее…

Федор Михайлович Достоевский писал «Братьев Карамазовых» — роман, можно сказать, о роковой любви и соперничестве отца и сына, и отцеубийстве — в 1878–1879 гг., когда как раз в полной мере развернулась и стала достоянием общественности и слухов история роковой любви шестидесятилетнего императора к молодой Катеньке Долгоруковой.

Два года назад мой хороший знакомый Яков Учитель опубликовал в журнале «Звезда» небольшое эссе под названием «Кто убил Федора Павловича Карамазова?» [41]. Он не сопоставил роман Достоевского с романом императора Александра, но пришел к удивительным выводам, которые я теперь и предлагаю вашему вниманию с некоторыми сокращениями. Правда, сокращаю я как раз доказательства (надо сказать, убедительные) того, что именно старший сын Карамазова убил отца, т. к. в нашем исследовании (да и в самом эссе Учителя) важно в конечном счете другое. Привожу ниже большие выдержки из его исследования.