Проект Повелитель - Игорь Денисенко

– Жук в мешок не влезет. Да и злобные они очень и меньше трех не ходят.

– Смотри! Смотри! Вон, кажись, за углом что-то мелькнуло!

За углом и вправду мелькнуло нечто, перебирая бесчисленным количеством ног.

Руслан бросился бежать, громко чавкая сапогами по грязи. Лис догонял, разворачивая на ходу большую тряпку, подобранную в заброшенной квартире. То ли скатерть это была, то ли покрывало, теперь уже не разобрать. Шустрых насекомых было двое. Одно, крупное, больше метра длиной, шло чуть впереди. Второе было вполовину меньше и усиленно старалось не отставать. Догнав сороконожек, друзья обошли их по сторонам и накинули покрывало на парочку, тут же прыгнув на добычу сверху, не давая вылезти из-под тряпки.

– Не раздавил?

– Раздавишь ее, – ответил Лис, изо всех сил удерживая выскальзывающую добычу. На его долю досталась большая.

– Держишь?

– Держу.

– Рус, давай быстрее мешок!

– Как я тебе его дам? Мою кто держать будет?

– Да и черт с ней! Твоя маленькая! Отпускай! Мешок, говорю, давай, не удержу!

Но Руслан все-таки умудрился, зажав насекомое коленками, достать мешок из-за спины.

– На! Доставай ее и суй в мешок!

– Знаешь, друг, мне что-то не хочется ее голыми руками брать. Ты мешок открывай, а я вместе с покрывалом суну.

Рус чертыхнулся про себя и поднялся, открывая мешок. Свою добычу он так и не выпустил, прижимая ее ступнями и подогнув под нее тряпку.

– Давай!

– Есть!

Плененная добыча билась в мешке, как рыба в сетях.

– Теперь маленькую.

– Ну вот, – сказал Лис, втолкнув свою добычу и утирая грязь с лица, – начало есть! Сколько еще надо?

– Сам говорил, чем больше, тем лучше.

– И кто меня за язык тянул? – вздохнул Николай.

А мне лес нравился. Воздух необычайно свеж и насыщен разными запахами. Зверье непуганое. И полно его. Чувствую, что кругом жизнь кипит. И все практически съедобное. Торков и самоходок не наблюдаю. Зато много птиц и зайцев.

Пару раз учуял дичь покрупнее, но стрелять не стал. Тащить потом. Хватит и лося, большую часть которого пришлось бросить, а жаль. Столько мяса пропало. Какой-то большой зверь при нашем приближении не убежал, а ушел, неспешно и величаво раздвигая подлесок. Тоже, наверное, лось. Все бы ничего, если б не вездесущая мошка. К полудню от нее просто не было спасу. Только успевай отмахиваться. Мы сорвали по дороге веточки и обмахивались ими. Я так увлекся этим процессом, что пропустил появление зверюшки. Она, видимо, тоже не ожидала нас увидеть. Рыжая с любопытством уставилась на нас. От неожиданности я тормознул, и Хаймович по инерции ткнулся в мое плечо носом.

Лиса улыбалась, гадом буду, улыбалась. Приоткрыв пасть и свесив розовый язычок, она улыбнулась и крутанулась на месте, как котенок, что играется со своим хвостом.

– Молодая еще, непуганая, – молвил Хаймович.

Лиса крутанулась еще раз, как бы приглашая поиграть. Но при звуках голоса рванула с места и пропала за ближайшими кустами. Ни хвоя не зашуршала под лапами, ни листок не дрогнул. Шустрая! Мне почему-то стало приятно на душе. Все-таки хорошо, когда не все воспринимают тебя как врага и убийцу.

– Чего там? – донесся сзади голос Федора.

– Да так, зверюшка пробежала, – отозвался Хаймович.

– Красивая какая! – вставил Шустрый. Он всегда старался быть в курсе событий.

Только Ябеда безучастно глазел по сторонам. В его совершенно пустой от голове вдруг щелкнула мысль: «Уже близко». Мысль прозвучала ясно и отчетливо, как будто затвор передернули. Я вздрогнул. Кому это он сказал? Сказал или подумал? И что близко? Спрашивать бесполезно. Сдается мне, что он сам не знает, о чем думает, и главное – чем.

Когда солнце переехало на другую половину неба, мы вышли к озеру. Лес вдруг раздвинулся, открывая перед нами голубое зеркало неба. Гладь и размер озера потрясали.

Лес по ту сторону водоема узкой полоской отделял воду от неба.

– Вот это лужа! – открыл рот Шустрый.

– Это озеро Тихое, – Хаймович погладил Сережку по голове.

По краям озера густо рос камыш. Камышовые же островки были и посередине. Но голубая гладь внушала уважение и указывала на нешуточную глубину. Гурьбой скатившись к озеру с крутого берега, все с удивлением уставились на прозрачную воду, в которой мелькала какая-то мелюзга. Хаймович потянул рубаху через голову.

– Я как-то обещал вам показать, что умею плавать? Сейчас и покажу. Не подзабыл ли. Хотя говорят, что плавать разучиться невозможно, как дышать.

Федор, внимательно вглядываясь в глубину вод, с сомнением сказал:

– Дед, а ты уверен, что это безопасно? Если что, мы тебя вытащить не сможем. Может, хоть веревкой обвяжешься, на всякий случай?

– Да и зверья там полно! – указал на мелочь в воде Сергей.

– Это зверье называется мальки, – улыбнулся Хаймович. – Эх, снастей нет! А то бы накормил я вас сегодня рыбкой!

Хаймович наконец разделся и, дрожа всем телом, зашел в воду.

– И… Эх!

Плюх! Холодные брызги разлетелись во все стороны, и на нас в том числе. Старый на мгновение пропал из виду и появился уже чуть в отдалении. Он что, под водой дышать может?

– Хорошо! – донеслось с озера. Дед вынырнул и мотнул головой, отряхиваясь от воды, как собака. – Холодненькая! Блеск! Сто лет не купался!

– Слушай, – наклонился ко мне Косой, – как бы он не заболел?

– Думаю, насморк ему не грозит, – отозвался я.

– Я не про то. В здравом уме и трезвой памяти разве заставишь кого в ледяную воду лезть?

– Ну то кого… А это Хаймович, – с завистью сказал я. Мне вдруг нестерпимо захотелось окунуться. Не потому, что было жарко. Хотя на солнце припекало. А потому, что я, оказывается, не всё умею в этой жизни. Я давно смирился с тем, что никогда не буду разбираться в железках, как Хаймович, разбираться в книгах, как Хаймович, вообще знать всё, что знает Хаймович. Но, чтоб я не умел двигать руками и ногами, как Хаймович?

Удавлюсь, но буду! Скоренько раздеваясь, пока запал не пропал, я бросился в воду.

– Максим! – запоздало крикнула Роза.

– Толстый! Ты сдурел! – согласился с ней Косой.

Поздно! Поздно, подумал я, когда ледяная вода сомкнулась над моей головой. Действительно сдурел, мелькнуло в голове запоздалое раскаяние. Вода обтекала меня со всех сторон. Песчаное дно приблизилось. Мальки брызнули от меня в разные стороны. Не успев коснуться дна, я вдруг почувствовал себя чрезвычайно легким. Неудержимая сила потащила меня наверх. Помогая ей руками и ногами, я выпрыгнул из воды почти по пояс.

– Вах! Живем! – крикнул я.

И крик мой далеко разнесся по водной глади, эхом отозвался в лесу.

«Живе-о-о-о-ом!»

– Печки есть все-таки, – указал Николай взглядом на крышу.

Над крышей нехотя поднимался черный дымок, тут же стыдливо припадая и стелясь по поверхности. Друзья остановились передохнуть, опустив мешки на землю. Мешки бугрились и пытались передвигаться самостоятельно.

– Ты думаешь, я трус? – продолжил Николай прерванный разговор. – Ты же знаешь, как муравей кусается?

Руслан кивнул.

– Вот-вот! А теперь представь, если он размером с лису? Вот я и подумал, что лучше сороконожек голыми руками не трогать.

– Да понятно всё, – раздраженно отмахнулся Руслан. – Я думаю, как бы их подпустить бесшумно, чтоб из-за них все всполошились, а не из-за разбитого окна.

– А чего зря голову морочить? Сейчас подойдем, там видно будет.

– Темнеет уже.

– Это хорошо! Меньше шансов, что нас заметят.

– А лезть куда будем?

– Да что ты паникуешь? Залезем. Третий этаж, направо.

Руслан хмурился и нервничал всё больше и больше. Он всё больше сомневался в затеянной авантюре. Его как будто что-то грызло изнутри. Завелся некий зверек в душе и грыз, и грыз. Скорее всего, потому, что Руслан не был уверен в своей правоте. Не всё сказал Николаю. И чувство вины и некого предательства по отношению к другу его угнетало.

…порою мне казалось, что какие-то события в мире предопределены. Случайностей нет, как говорил мой знакомый. Всё в этой жизни закономерно. То, что мы считаем случайностью, на самом деле лишь непонятая нами закономерность, вытекающая из пропущенных, незамеченных событий, являющихся ключевыми моментами текущей реальности. Я пришел к таким выводам лишь спустя время после тех событий, которые мне пришлось пережить. Чувство благодарности и теплоты к моим потомкам, Руслану и Николаю, которые спасли совершенно неизвестного им, чужого человека. И сожаление по отношению к моему крестнику, однажды спасенному мной и потом предавшему меня, совершенно необъяснимо. Видимо, он все-таки должен был погибнуть, этот мальчик, а не вырасти в главаря банды по имени Джокер.

Шум и гам в доме стояли невообразимые. Скрипнув распахнутым окном, Руслан с Лисом кубарем ввалились в душную, натопленную комнату. Пламя свечей чуть колыхнулось при их появлении, но не погасло. В комнате никого не было. А за дверью бушевали страсти. Женский визг, в котором слышался смертельный ужас, перемежался с мужскими междометиями и злобными криками. Раздались громкие хлопки. Горшки с брагой взорвались, решил Лис. Вскоре крики стихли. Но народ никак не мог угомониться. За дверями что-то загрохотало. Волокли что-то тяжелое. Словно мешки с картошкой перетаскивали. Кто-то негромко, но внушительно раздавал указания. Друзья стали по обе стороны двери и ждали возвращения хозяина. Просторная комната была чисто прибрана. Большая пышная лежанка, словно стог сена, занимала значительную часть комнаты. Стены увешаны толстыми ворсистыми тряпками. Поверх них висело оружие. Куча неизвестного, но грозного арсенала производила впечатление. Лис глазами указал на длиннющий блестящий тесак на стене. Руслан воспринял указание по-своему и сорвал его с ковра. Тесак был тяжелый, подержав его в руках, Рус поцокал языком и поставил в угол за дверь. С ножом будет сподручнее, решил он, вновь потянув из-за пояса старый верный нож. Ожидание затянулось.