Хроника одного падения… - Марат Буланов

«А если мать умрёт?! Что тогда будет?! Останусь совсем один! О, лучше не думать об этом ужасе! Надо проситься еще, чтоб отпустили к ней! Нет, бесполезно… Здесь хуже, чем в тюрьме! Как мучает неопределённость! Если буду настаивать, на вязки замотают! Как мне плохо, — как плохо!».

Вечером, в палату зашел Серёга Смирнов.

— Че, с тобой, Михаил?

— Инфаркт у матери… Вот, сообщили… И не отпускают!

— Ах, черт! Надо же… А проситься бесполезно. Здесь же дурдом! Может, спирта выпьешь немного? У меня есть. Полегчает сразу. Не беспокойся сильно-то, — всё будет хорошо! Ну, че принести? Не бойся, не заметят. Сегодня смена классная. Ну?

— Давай, неси…

Серёга, через минуту, вернулся. Бутыль, спрятал в рукав больничной куртки. Поставили психа на шухер.

— Пей! Стресс, хоть сними!

— Налей еще! Хреново мне…

— Да, пожалуйста!

Вскоре, опустошили капроновую бутыль. Михаил ничего не говорил, погрузившись в тяжелые мысли. Помалкивал и Серёга.

— Ну ладно, пойду, что ли? Крепись. Будь мужиком.

— Давай…

Гнетущая тоска захватила целиком. К горлу, подкатывали слёзы. Михаил лежал, навзничь на шконке, не шевелясь. Сознание уловило голос медсестры, оповещавшей больных об отбое. Скоро все звуки стихли. На душе, стало еще тяжелее. В мозгу, плыли тягучие образы мёртвого отца, больной матери, ограбленного дома; его, Михаила, пьянок, заиных измен… И тогда, вновь появился ОН.

Глава 5

1

— Ну вот, ты и подошел к Черте! Жизнь, в принципе, мерзка, не правда ли?

— Не хочу, не хочу больше жить! Отец мёртв, мать на пороге смерти… Как буду без них, один, среди животных, зверей?! Без жены, без любимого дела, никому не нужный и больной? А главное, без направляющих высших идеалов, цели?

— Кто же виноват в этом? А?.. Можешь сказать?

— Судьба, наверное… Или обвинишь, ненавистного тебе, Бога?

— А не в психе ли, самом, причина? Он ведь довёл до смерти отца, до инфаркта мать; унизил и выгнал жену, разуверился в людях, их нравственности!.. Хотя, эти следствия — МОЁ порожденье!

— Я виноват?! Но что, же такого сделал?.. Сам говоришь, что я лишь игрушка в руках Высших Сил!

— А не приходит ли, в голову мысль, что эти Высшие Силы наказывают и требуют искупления за твоё, мягко говоря, подлое отношение к ним и людям?

— Значит, меня наказывает Бог?

— Так ведь БОГ Я! Ха-ха-ха!

— Ничего не понимаю! Ты совсем запутал, сатана! Впрочем, сказано, что-то об искуплении? Что же, мне нужно предпринять?

— Умереть, конечно. Псих свою миссию, на этой Земле, выполнил. И стоит на пороге к Вратам! Только смерть облегчит страдания! Жить — значит, любить, а ты не способен на это. Зачем тебе жизнь? Ты у черты! Вставай, и убей себя! Только смерть, настоящие — Свобода и Счастье! Иди! Иди же!!!

Михаил приподнял голову. Сел. Больные спали. Взял полотенце со спинки кровати. Как во сне, — встал и пошел из палаты.

На посту, горела настольная лампа. Санитар храпел. Медсёстры, видимо, вышли. Михаил, как сомнамбула, двинулся к туалету. Там, никого не оказалось.

«Как же, повесился тот псих в ванной комнате?». Он пропустил полотенце сквозь ручку двери, сделал петлю. Маловата! Но кто хочет, добьётся. Присел на носки, просунул голову, с расчетом, что под тяжестью тела, узел неизбежно затянется. Ну, была, не была! Слегка развернулся и повис, придавив горло.

В мозгу всё смешалось. Воздух перестал поступать. В глазах потемнело. В один миг, — промелькнула жизнь. Охватил ужас. Самоубийца захрипел. ОН предстал пред ним, жутко хохоча… И тут, услышал крик. Кто-то пытался ослабить петлю, вместе с тем, поднимая тело из висячего положения.

— Дыши, черт возьми! Дыши! Ты что, Мишка, с ума сошел?! Ну-ка, вот так…

Он стал приходить в сознание. С отвязанным полотенцем, над ним склонился Серёга Смирнов.

— Жив?! Ну, слава Богу! Легче тебе? Еще бы немного, и кранты! Зачем это сделал?!

Михаил, застонав, вымолвил:

— ОН мне приказал…

— Кто он?

— Ну, он, — сатана!

— Ну, и дурак же! А если 6 погиб? Мать бы узнала, точно померла бы от второго инфаркта! Тебе что, не жалко её?

Михаил сел.

— Сам не знаю, что подтолкнуло. ОН приказал, говорю же… Но не вздумай, кому-нибудь рассказать. Меня ведь, отсюда не выпустят!

— Лечиться бы надо! Псих! Это ж попытка суицида! Вставай с пола-то, а то еще зайдут! — Смирнов помог подняться. — Значит, слуховые галлюцинации, голоса?

— Вроде того… Но молчи, всё равно! Никому, блин, ни слова!

— А я в туалет пошел, будто чувствовал! Считай, что тебя это, Бог спас!

— Бог?.. Видимо, нужен я еще на Земле… Матери. Как, без меня, жить-то будет она?.. Верно! Не всё, видимо, потеряно, Серый!

— Ну, конечно! А ты сразу — в петлю. Дурак!

Михаил зарыдал.

— Спасибо, Серёга! Ты — Человек! Ведь я людей, за мерзких животных считал. Презирал и ненавидел. Как будто, чем отличаюсь от них и могу, блин, судить.

— Животных? Ты это о чем?

— А я такой же человек, как и все, — не слыша, продолжал бедолага. — Сейчас только понял, что не должен отстраняться от людей. Не имею права! Я плоть от плоти человечества, пусть даже, оно и зоологический вид. И жизнь дана не для того, чтоб из-за каких-то, — в принципе, нормальных трудностей, — взять и оборвать её… Господи! Лишь бы, мать не болела! Она ж самый близкий, родной человек! Что бы с ней было, — если б погиб!

— Правильно говоришь, — молвил смущенный Серёга. — Нужно срочно выписываться, и быть с мамой. Поддержать. И не бухать, а жить нормальною жизнью… Крепись, — ты же мужик, черт возьми!..

2

О суициде психа, в отделении, никто так и не узнал. Через неделю пришла тётка, оставив передачу и записку. Поговорить, с глазу на глаз, не получилось, — в отделении карантин не сняли. Тётка писала, что матери стало лучше, когда перевели в специальное инфарктное отделение; что даже просится у врача на выписку, потому что в доме страшный развал, бардак, за огородом и животными нужно смотреть. Они, родственники, конечно, кое-что делали по хозяйству, но это не то…

В общем, кризис, — продолжала тётка, — у матери миновал. Но пока, она, всё равно, слаба. Проблема — в Михаиле. Когда его выпишут? Если мать, рано или поздно, отпустят из больницы, помогать ведь нужно. Смотреть за ней. Как-никак, инфаркт! Словом, хозяйственные дела, должны лечь на плечи сына…

Михаил, от доброй вести, ходил окрылённый. Слава Богу, что все хорошо! На обходе, стал просить врача, об освобождении от лечения.

— Вот когда, вашу маму, отправят домой, что будет не скоро, тогда и посмотрим. А пока нет.

— Но я, хоть в больницу сходил бы к ней. Переживает ведь!

— Вам тоже, нужно лечиться…

Наконец, по прошествии месяца, мать, её по настоятельной просьбе, выписали, снабдив лекарствами. В психушке, Валерий Александрович, врач, вызвал Михаила к себе.

— Даю вам больничный отпуск. Посмотреть — как что. Какое состояние у мамы. И если, есть крайняя необходимость, мы сразу отпустим. Вы, конечно, не знаете, как нужно ухаживать за больным, перенёсшим инфаркт? Так вот, я сейчас расскажу…

…С волнением в душе, Михаил подходил к родному дому.

— Ну, как ты, мама? — спросил, когда сели за стол, выпить чая.

Мать была бледной, как потолок, сильно похудевшей. С голосом слабым, дрожащим.

— Плохо. Я ведь, не долечилась. Стенокардия, общее бессилие… Всё за дом боялась. Знаешь, что тут было, когда пришла? Во-первых, обокрали вторично. Животные голодные. Кур, из тридцати, осталось пятнадцать. Картошка сорняками заросла, убирать некому. А Султан, пёс-то, как прыгал от радости, увидев меня! Кошка, по-дикому, мяргала. Тётки, конечно, их подкармливали, но редко. На работу ведь, нужно ходить. А когда пришли в первый раз, так курицы, на голову лезли от голода. А собака спала на каких-то мешках, исстрадалась, облохастила. Куры, в поисках еды, пробрались в дом, всё изгадили. Так Райка с Колькой, скребли полы целый день! В общем, уму непостижимо!.. А я, совсем ничего, не могу делать от слабости. Просись у врача, чтоб быстрей отпустил. Даже за хлебом сходить не могу, соседей прошу…

Михаил, с болью в сердце, смотрел на мать. Как сильно она изменилась! Выздоровеет ли? Поднимется ли на ноги?

— Устала я что-то… Есть, совсем не могу… Нужно прилечь.

— Расскажи, как инфаркт-то случился?

— О, какие страдания вынесла! — прошептала мать. — В инфекционном, поначалу, переживала смерть отца, переживала за дом, за сына, пьяницу. Да еще болела, этой лихорадкой проклятой. От стресса ведь, она приключилась. Каждый день, — температура под сорок. А тебе, было наплевать на всё, алкоголику!

— Дак ведь запил, не просто так… — стал оправдываться Михаил.