Молчать нельзя - Экхаут Ван

- Спасибо!- вежливо поблагодарил Тадеуш, почтительно поклонился и надел кепку. - Я не должен был уходить от нее. Ведь я нужен ей. Особенно там.

В его затуманенных глазах затаилась мука.

- Я нужен ей... - бормотал он бессмысленно.

Услышав хохот немцев за своей спиной, он тоже засмеялся. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Он был убежден, что должен поступить именно так. Ведь у него нет никого в целом свете, кроме Ядвиги. И у нее нет никого, кроме него. В последние годы они совсем не знали счастья. Оно коротко улыбнулось им лишь в те дни, проведенные наедине в партизанском лагере, и в ту трагическую ночь любви в женском бараке Освенцима.

Он шел беззаботно и не таясь. Видимо, поэтому его не задержали у большого сторожевого пояса. Он увидел работавшую команду в каменном карьере, штрафную команду вдали, на окраине Бжезинки. Лагерь все рос. Вот и четыре приземистых квадратных здания с огромными трубами, из которых валил ядовитый черный дым. Тадеуш почувствовал знакомый запах и осторожно, но без отвращения вдохнул смрадный воздух. Ведь и она дышит им же...

Тадеув шел по карьеру, но никто не обращал на него внимания. Они, видимо, сочли его вольнонаемным рабочим. Он шел вдоль проволочного заграждения, за которым раскинулся Биркенау. Из карантинных бараков слышалась песня: В Освенциме, где я пробыл Много месяцев, много лет... Он тихонько подпевал и чувствовал себя словно дома.

В ворота въехал длинный состав товарных вагонов. На перроне уже стояла зондеркоманда, эсэсовцы и врач, который будет отсылать прибывших вправо и влево. Ничто не изменилось. Биркенау получал свою ежедневную порцию людского мяса.

Он шел по дороге, по которой команды утром и вечером ходили в Освенцим. Он остановился у ворот Освенцима и прочитал плакат: "Труд освобождает". Он остановился не потому, что колебался, а потому, что немного устал и чувствовал боль в боку. Теперь ему нечего было спешить, так как он дошел до своей цели.

- Что ты здесь делаешь, вонючий поляк? Убирайся восвояси, иначе попадешь за ворота!

- Я и сам хочу попасть туда,- доверчиво сказал он эсэсовцу. - Мое место там...

- Ты что, рехнулся? Или тебя пыльным мешком по голове стукнули?

- Я не должен был убегать,- объяснил Тадеуш. Я находился здесь больше года, а потом поддался на уговоры и сбежал. Но, убежав, я понял, что должен вернуться. Здесь моя жена. Понимаешь?

- Ты говоришь, что убежал отсюда?- с недоверием переспросил эсэсовец.

- Да!- подтвердил Тадеуш. - Я убежал от нее, но меня замучили угрызения совести и я...

- Какой у тебя номер?

Он назвал свой номер, и солдат ушел в канцелярию. Тадеуш терпеливо ждал его возвращения.

- Черт подери! Этот паршивый пес не врет. Раздевайся, мерзавец. Тебя кое-что ждет.

- Да, да, да!- торопливо согласился Тадеуш. С облегчением он сбросил свою одежду и голый вошел в ворота в сопровождении двух эсэсовцев.

А Юл Рихтер занимался в это время уничтожением "мусульман". Ему не надо было гоняться за ними. Совершенно обессиленные, сидели они на солнцепеке и несколько удивленно глядели на Юна, когда его сапог обрушивался им на головы.

- Я - орудие божье!- кричал Рихтер. - Вы что, не понимаете этого, проклятые ублюдки? Я - орудие божье...

- Этот тоже спятил,- бросил один эсэсовец другому.

Тадеуш смотрел на страшную сцену убийства. Его глаза встретились с безумными глазами Рихтера. И тогда искра сознания блеснула в его мозгу.

- Вон тот!- показал Тадеуш на Рихтера эсэсовцу, который подгонял его ударами дубинки по ногам. Тадеуш не чувствовал боли. Он снова указал на Рихтера. - Он помог мне бежать.

И эсэсовцы были рады поводу расправиться с Юпом Рихтером. Они повесили его на глазах Тадеуша. Один из эсэсовцев загнал Рихтера на знакомую скамейку и надел на шею петлю. Юп кричал, что он орудие божье. Крик прекратился, когда скамейку выбили из-под ног и тело повисло. Тадеуш почувствовал себя немного обиженным, увидев, что Юп Рихтер показал ему язык. Убедившись, что на него не смотрят, он ответил Юпу тем же.

Тадеуш украдкой поглядывал на доcку за своей спиной. На ней было написано: "Ура! Я снова здесь!" Ему было необыкновенно легко. Он чувствовал себя очень сильным. Пусть ему не дают ни пищи, ни воды. Он достаточно силен, чтобы стоять здесь вечно.

Ведь он теперь рядом с Ядвигой...