Оптимистка - Ким Холден

Я УЖАСНЫЙ ДРУГ. Как я могла не знать об этом?

Крепко обнимаю Клейтона, давая ему выплакаться на своем плече. Мне так хочется облегчить его состояние.

— Дружище, ты кому-нибудь рассказывал об этом? — выпуская из объятий хлюпающего носом Клея, спрашиваю я.

Он качает головой.

— Нужно незамедлительно заявить службе безопасности кампуса. Сходи к декану. Да хотя бы поговори с Джоном. Такие ситуации просто неприемлемы. Ты имеешь право ходить по кампусу, да вообще где тебе угодно, не оглядываясь вокруг.

Клейтон вздыхает и, судя по всему, это означает полное поражение.

— Я не могу.

— Почему?

— Это никогда не приводит ни к чему хорошему.

Мне становится грустно. Практически те же слова, он сказал после происшествие возле "Спектэкл."

— Ты знаешь, сколько раз я жаловался психологам, учителям и директорам за все годы издевательств надо мной?

Боже, я даже не хочу этого знать.

— Слишком много, Кэтрин. И никто ни разу ничего не сделал. Мне говорили, что я слишком эмоционально реагирую, что не так все понял или даже, что сам напрашивался. Ты можешь в это поверить? Люди смотрели мне в глаза и говорили, что я сам напрашивался на подобное отношение, потому что я — гей. И мне об этом говорили не раз, так что это мнение не одного невежественного субъекта.

— Ты не можешь позволить победить им, Клей.

— Это не игра. Это моя жизнь. И я устал, Кэтрин. Я только надеялся, что в колледже все будет по-другому. Терпимее...

— Терпимость — это полная чушь. — Обрываю я его на полуслове. — Тут нечего терпеть. Мы не терпим замечательных людей, мы наслаждаемся их компанией.

Ненавижу это слово.

— Я тоже, — сопит он. — Но я понял, что колледж ничем не отличается от школы. Другое учебное заведение, а неандертальцы те же самые. Я стараюсь изо всех сил закончить этот семестр, чтобы не выбрасывать деньги родителей на ветер. — Он снова вздыхает. — Но я не вернусь в следующем полугодии.

"Он не может позволить всяким придуркам одержать над собой верх!" Провожаю Клейтона до его комнаты и вручаю ему "Твикс" из своего холодильника. Даже если день прошел дерьмово, мне всегда становится лучше после укуса батончика.

После этого я направляюсь прямиком в службу безопасности кампуса. Меня приветствует мужчина средних лет в голубых джинсах. Сразу же перехожу к делу.

— Я бы хотела подать два заявления.

— Два? — переспрашивает он.

— Все верно, — киваю головой я. Этот Придурок, Бен Томпсон, не уйдет от расплаты.

Подаю жалобу от имени Клейтона и как свидетельница отмечаю, что это происходило ежедневно на протяжении месяца. Следом заявляю о сексуальном домогательстве и развратном поведении в отношении меня. Даже то, как этот мудак смотрел на меня, убеждает в том, что он из тех парней, кто думает, что "нет" означает "да", а "да" — "да, да и еще раз да!"

Все время, пока я нахожусь в службе безопасности, думаю о матери Келлера. Да, она резка и может оскорбить, но полагаю, это делает ее чертовски хорошим юристом. Замечаю, что пытаюсь скопировать ее непроницаемое выражение лица. Я даже сдержанно улыбаюсь, как она, рассказывая о произошедшем, — и это работает.

Наконец закрыв за собой дверь, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Не знаю, изменит ли что-нибудь мой поступок, но я должна была попытаться.

Напряжение начинает покидать меня, и я осознаю, как сильно сегодня ломит тело. Оно не радо стрессу, которому я себя подвергла. Мне нужно поспать. Как можно скорее.

Четверг, 10 ноября

Кейт

Всю неделю я избегала "Граундс", потому что знала, что встреча с Келлером просто уничтожит меня. Я думала, что дистанция между нами — лучший выход. После поездки в Чикаго и поцелуя, я не могу больше отрицать своих чувств к нему. Но то, что у него тоже есть чувства? Это беспокоит меня по многим причинам.

Номер один: Я не эгоистка. Никогда не была и не хочу даже начинать. Отношения с Келлером будут чистой воды эгоизмом.

Номер два: Чувство вины, как следствие причины номер один. Чувство вины слишком близко, к сожалению, а я не хочу ни о чем сожалеть.

Это ведет к номеру три: Доверие. Келлер завоевал его. Абсолютно точно. Доверие и мое сердце взаимосвязаны. Если я доверяю, это означает, что я впускаю человека в свое сердце и верю, что он не причинит мне боль. Высшая степень доверия, самая пугающая, та, для которой я никогда не открывалась — это истинная любовь. Каждый раз, когда я позволяю себе помечтать о собственной волшебной сказке, все заканчивается тем, что я доверяю свое сердце Келлеру. И это кажется таким правильным, теплым и уютным. Однако мой мозг сразу же возвращается к причине номер один — Я не эгоистка.

Этот круговорот помогает мне удержаться от чего-то большего, чем просто дружба с Келлером. Я не могу выбросить его из своей жизни. Я хочу этой дружбы, потому что она делает меня счастливой, даже немного ветреной. Она как наркотик. Только с ней мне живется гораздо лучше. Вот почему я решила сходить в "Граундс". Ну, помимо того, что я умираю без чашки хорошего кофе. Мое тело может запросто перестать функционировать без него.

Тело. С ним другая история. С недавних пор оно недовольно мной. Даже обычное существование стало борьбой. Боль настолько сильна, что ибупрофен уже не помогает. Эта боль не прекращается и не ослабевает. Она просто выворачивает меня наизнанку. Она не дает мне спать. Она меняет мою внешность. Я потеряла несколько фунтов, потому что джинсы стали свободнее, чем обычно. Кожа выглядит бледнее, под глазами темные круги. Я знала, что все к этому идет, поэтому нехотя, но договариваюсь о приеме с доктором Коннелом. Мы не виделись со времени моего последнего визита в конце августа. Не думаю, что он рад этому. Мне практически каждую неделю звонят из его офиса, но я их игнорирую. Знаю, это по-детски, но так я пытаюсь справиться с происходящим. К тому же ибупрофен и сон тоже неплохо помогали.

Прибыв в "Граундс", обнаруживаю Келлера за барной стойкой. Его приветствие совсем не похоже на обычное, дружелюбное и радостное, к которому я привыкла.

— Привет, — вот и все, что я получаю.

Я понимаю. Я полностью его понимаю.

Пытаюсь улыбнуться, но мне это не особо удается. Я не очень хорошо притворяюсь. Ну, по крайней мере, так всегда говорит Гас. Я — отвратительная лгунья. Удерживать информацию — да, в этом я спец, но вот ложь... В этом я ужасна.

— Привет, — отвечаю я.

Он наливает большую чашку кофе и молча отдает ее мне. Я вручаю ему подарочную карту на день рождения в качестве оплаты. Не говоря ни слова, он проводит необходимую операцию. Келлер так ни разу и не посмотрел мне в глаза.

— Послушай, мне жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль. — В помещении никого нет, но, тем не менее, я шепчу.

— Слишком поздно, — резко отвечает он. Мгновение спустя, Келлер качает низко опущенной головой. — Это было грубо. Прости.

Наконец, он поднимает глаза и смотрит на меня. Боль в них сменяется на беспокойство.

— Что такое? Тебе плохо, Кейти?

Келлер не видел меня всю неделю, поэтому ему виднее, чем тем, кто встречается со мной каждый день.

— Да. — Часть меня хочет рассказать ему обо всем. — Завтра после обеда я встречаюсь со своим доктором.

Келлер как будто каменеет. Он выглядит так, словно не знает, что делать. Я была бы совсем не против, если бы он меня обнял. Но не в моем характере выпрашивать утешение.

— Хорошего тебе дня, приятель. Передавай Стелле и мисс Хиггинс привет от меня.

— Передам, — кивает головой Келлер. Он выглядит обеспокоенным. — Дай мне знать, как пройдет прием.

Пятница, 11 ноября

Кейт

Прием у доктора Коннела прошел под знаком уныния и безнадежности. Те же самые тесты, ухудшение результатов анализов, а значит — свежие новости. На данный момент я бы не назвала их плохими. Когда все только началось, я поклялась, что не буду печалиться, но по пути из Миннеаполиса в Грант, решила дать себе время до полуночи и погрязнуть в жалости к самой себе.

Буду оплакивать себя, как последняя дура.

Мне выдали рецепт на болеутоляющие посильнее, поэтому я останавливаюсь и приобретаю их по пути домой. Однако, к моменту прибытия в общежитие, решаю, что сегодня таблетки заменит алкоголь. Напьюсь до бесчувствия, так, чтобы не чувствовать боль, чтобы не помнить то, о чем пытаюсь забыть. Завтра я решу, как справиться со всем, а сегодня собираюсь забыться.

Отключаю телефон и бросаю его в сумку. Мне везет — Шугар дома. Все складывается как нельзя лучше.

— Подруга, у тебя есть спиртное? — Не знаю, кто покупает его ей, но у Шугар всегда что-нибудь припрятано в шкафу. Думаю, это часть "набора для свиданий", с которым приходят ее поклонники.

Она выглядит немного шокированной. Мы не особо с ней разговариваем, и ворваться в комнату с вопросом, подобным этому, совсем не похоже на меня.