Фронтовик. Убить «оборотня» - Юрий Корчевский

– Что ты хочешь сказать? Что сбытчик живет на северо-востоке Москвы? В Мытищах и в Ивантеевке он точно не живет – не стал бы там сбывать фальшивые деньги. И вообще он может жить где угодно. Добрался на метро до вокзала – и все.

– Почему же тогда одно направление?

– Вполне может оказаться случайностью. Вот если сбытчик третий раз толкнет фальшивку, и снова на этой линии, тогда – да, закономерность. Хотя я пока не пойму, чем она нам поможет?

Андрей поехал в Ивантеевку. Электричка останавливалась у каждого столба, и ему показалось, что он ехал целую вечность.

Ответы кассиров и продавцов в ходе опроса почти полностью совпали с теми, что он слышал в Мытищах.

Сначала он допросил кассиров, а потом целенаправленно – продавца ювелирного отдела.

– Позавчера у вас были покупатели в форме?

– Да, военный майор с женой. Солидный дядечка, в годах, с орденами.

Сердце Андрея замерло:

– И все?

– Все.

– А был ли покупатель-мужчина, который чем-то обратил на себя ваше внимание?

– Был. Обычно украшения выбирают долго, примеряют – все-таки не буханку хлеба берут. Золото и серебро недавно продавать стали, ведь в войну даже отдела ювелирного не было.

– Понятное дело, война. Продолжайте.

– А этот товарищ витрины быстро осмотрел, ткнул пальцем – мне вот это выпишите.

– Что же он купил?

– Цепочку золотую, за семьдесят рублей.

– В чем он был одет и как выглядел?

– Одежда простая: пиджак серый, чесучовый, рубашка синяя, в клеточку, брюки…

Продавщица задумалась:

– …вот брюки и обувь не помню.

– А лицо?

– Невзрачное какое-то лицо у него. Самая яркая деталь – усы.

– Цвет усов, форма?

– Это как?

– Ну, как у Буденного, пышные, или как у Ворошилова, щеточкой?

– Поняла. Нет, ни то и ни другое, не щеточкой и не пышные. Как у Семена Михайловича, но меньше, за линию губ не выходят.

– Может быть, заметили цвет глаз, какие-нибудь приметы? Ну, вроде шрама или родинки?

– Не было ни шрама, ни родинки. Насчет цвета глаз – не знаю. Он ведь мне в женихи не набивался, чего его разглядывать? Я его вообще вначале за серьезного покупателя не восприняла. Вот майор с женой – другое дело. Они товар выбирали долго, приценивались, мерили – чувствовался солидный подход.

Андрей заполнил протокол допроса, продавщица поставила подпись.

– Спасибо. О нашем разговоре просьба никому не рассказывать.

– А он что, вор или грабитель?

Андрей рассмеялся:

– Растратчик.

– А-а-а! А я-то думала – серьезное что-то.

Знала бы она, насколько все серьезно – перед ней был убийца и сбытчик фальшивых денег. Может быть, он сам деньги и не печатал. Скорее всего – это было дело рук убитого Погибы – ведь станок стоял у него дома. Правда, в доме не нашли краску и рисовую бумагу, но матрица, или клише, была.

Андрей доложил о результатах поездки.

– Похоже, одно лицо, – выслушав его, сделал вывод Арапов, – только на этот раз он не надел форму. Внешность меняет. Ну-ну, посмотрим, поможет ли это ему. С завтрашнего дня начинай отработку оружия, ищи, у кого из старшин револьверы.

Два дня Андрей ездил по районным отделам милиции и в оружейках пофамильно выяснял, какое оружие кому принадлежит. И еще: он просматривал журнал выдачи оружия.

Когда милиционер, заступая на пост, получал оружие, он расписывался, а когда сдавал, расписывался оружейный техник или мастер, в крайнем случае – дежурный.

Пятнадцать человек отпали сразу, поскольку имели служебные пистолеты «ТТ»; еще восемнадцать в этот день оружия не получали – были на выходных или на больничном. Итого в сухом остатке – двадцать семь человек, имевших при себе револьвер в день убийства.

Андрей осматривал коробки с патронами. В двух отделениях боеприпасы были еще военного выпуска, а в пяти – уже свежие. Он отметил это у себя в списке и как бы невзначай поинтересовался у оружейных мастеров, кто из старшин носит усы.

Картина получалась занятная. Усы – такие, как описал Андрей, – имели восемь человек. Они подпадали под подозрение в первую очередь, хотя и другие не вычеркивались – вдруг усы накладные?

Дома Андрей нарисовал схему, где вверху были фамилии шести десятков старшин. От них вниз, к фамилиям милиционеров, имевших оружие в день убийства, шла стрелка. Вторую стрелку, указывающую на фамилии усатых милиционеров, он расположил еще ниже. Вроде бы получилось логично.

Однако когда он показал схему Арапову, тот порекомендовал усатых вычеркнуть.

– Вдруг бутафория? А вот то, что ты выписал тех, кто имел оружие в день убийства, – это хорошо. Круг сузился.

А на третий день, как по графику, пришло новое известие о фальшивой сотне – на этот раз из Пушкино.

Андрей сразу бросился к карте. Арапов улыбнулся:

– Смотрел я уже. Совпадает с твоей теорией: все города, хоть и не по одной линии, но уходят с одного вокзала. А линии уже в Мытищах разделяются. Догадываешься, чем сегодня заниматься будешь?

– В Пушкино поеду! – буркнул Андрей.

– Вот и поезжай.

И снова магазин, снова опросы. Фальшивок могло быть больше, скажем – часть сбыли на рынке. Ведь только магазины сдавали выручку в Госбанк через инкассаторов, и только в банке проверялась подлинность купюр.

Описание внешности покупателя в точности соответствовало предыдущим описаниям: одет был в гражданское, опять усы и ювелирный отдел. Без выдумки мужичок действует, без фантазии.

А впрочем, выбор у него невелик. Ювелирные изделия продают только в магазинах. В войну многие сдали золотые изделия в фонд помощи фронту, другие обменяли в голодные годы на продукты – муку, крупу, консервы. Да и вероятность нарваться на барахолке на «цыганское золото» – как называли медные позолоченные изделия, была велика. И, по всей видимости, сбытчик фальшивок об этом знал.

Золото – вложение выгодное. Места в доме много не занимает, в цене не теряет, а при любом катаклизме, вроде прошедшей войны, его всегда можно выгодно обменять или продать. Вот убийца и скупал золотые изделия. Только ленив он был, мог бы ездить по другим направлениям железной дороги или даже в другие области, затрудняя этим розыск. Или служба не позволяла ему часто и надолго отлучаться, а фальшивые деньги жгли карманы? Так за них сесть можно на длительный срок, да еще и на след убийцы выйти. Поэтому торопился преступник, старался как можно скорее избавиться от подделок.

Все эти доводы Андрей изложил Арапову.

– Ну что же, логично, – согласился тот.

– Владимир Матвеевич, надо просить, чтобы дали оперативников или «топтунов».

– Зачем?

– А вот взгляните на карту. Сбытчик фальшивок ограничен во времени. Если он постовой, то старается успеть на рабочую смену и потому бывает только в ближайших к Москве городах.

– И что из этого следует?

– Следующий сброс фальшивок будет в Калининграде завтра. Нужно несколько человек. Сколько там ювелирных отделов в магазинах? Один, два – ну три от силы. Приблизительное описание у нас есть. Как только заметим – надо будет брать!

– А если при нем ничего не будет? Скажет, что зашел случайно?

– Так есть же продавцы и кассиры из Мытищ, Ивантеевки, Пушкино. Они подтвердят, что он покупал золото и расплачивался поддельными купюрами. Уж за фальшивомонетничество привлечь можно. А сядет в следственный изолятор – раскрутим за убийство как миленького.

– Авантюризм чистой воды, Андрей. А если он не приедет или, почуяв неладное, сбросит деньги? Или проявит себя не в Калининграде? Скажем – в Реутове или Балашихе?

– Я уверен, что он пользуется одной веткой, которая идет с Ярославского вокзала на Мытищи и дальше.

– Ты считаешь, что твоей убежденности достаточно, чтобы идти к начальству? «Топтунов» в отделе немного, все задействованы, на них очередь. Кроме того, они классные филеры, как их называли раньше. Следить – мастера, но они не оперативники. Случись задержать, могут упустить. Ты думаешь, там, в седьмом управлении, одни мужики? Как бы не так! Нет, к начальству не пойду. Фактов мало, а надо, чтобы были железные, неопровержимые доказательства.

– Ну хорошо. Тогда позвольте мне самому.

– Мальчишка! В казаков-разбойников поиграть захотелось? Ты не забыл, что у него оружие есть? Если устроишь перестрелку среди бела дня в городе, еще и случайные люди пострадают. Выгонят тебя с треском из органов, и это будет еще самым легким наказанием.

– С чего вы взяли, что я палить начну?

– Ты свое прозвище знаешь? Тебя товарищи твои Стрелком прозвали. Потому как горяч, пострелять любишь.

– Все случаи применения мною оружия признаны обоснованными.

– Знаю, поэтому и не выгнали.

– Владимир Матвеевич, я только подежурю. Вдруг появится, так я прослежу за ним – кто такой, где живет, где служит? А потом и взять можно.

– Не думай никогда о противнике снисходительно – только как о реальном и сильном противнике. Иначе голову потеряешь, в самом прямом смысле. Он в органах служит, специальными знаниями обладает. Засечет слежку вмиг, да и шлепнет тебя в каком-нибудь укромном месте. Он, судя по твоим выводам, постовой, район знает. Заведет в глухое место и выстрелит. Ты же сам постовым был. Вроде бы столица, а глухих углов полно: заброшенные склады, парки, промышленные зоны. От станков грохот – выстрела никто не услышит. Да еще и труп в сточную канаву сбросит.