Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

Наконец, гетман дал ему семьдесят шесть шведских пленных и поручил сформировать драгунскую роту. Фортуна, ветреная богиня удачи, не слишком благоволила к Гордону.

Полураздетые, босые, больные, голодные солдаты. А тут ещё и чума началась. Почти половину схоронил. Заболел и сам, едва живой добрался до Познани. Благо, врач, еврей, пустил кровь из височной жилы и дал добрые пилюли.

Но теперь он — ротмистр. И дело чести — привести роту в отлич­ный порядок.

Первым делом Патрик купил барабан и тафты на знамя. Одел, обул, вооружил своих парней, в основном, на свои деньги. Выучил.

Зато весной привёл князю бравую роту: сотня молодцов на до­брых конях, при мушкетах. Любомирский тут же определил их своей лейб-ротой и щедро наградил Патрика.

Гордон успел вовремя. Уже шла на Украину армия воеводы Ше­реметьева. Поляки встретили русских возле Любартува. Силы были примерно равны. Но на помощь Шереметьеву Юрка Хмельницкий вёл сорок тысяч казаков! Грозная сила! Ежели они объединятся, полякам придётся худо.

После долгих споров решили разделить войско. Гетман Потоц­кий остался стеречь Шереметьева, а Любомирский с дивизией Яна Вы- говского и татарами Нураддин-султана отправился наперехват Хмелю.

Два дня поляки штурмовали казачий лагерь. Потери большие. Только убитых — три сотни, а сколько раненых! Лейб-рота всё время была в огне. Гордон действовал решительно, но старался не зары­ваться. Слишком хорошо помнил, чем заплатили за безрассудство от­важные шотландцы генерала Дугласа.

Казаки дивились: при столь малых силах поляки лезут на штурм. Засомневались, Может, у них могучее войско на подходе?

Риск страшный! Продукты на исходе, в лагере тиф, за одну ночь пало десять тысяч лошадей.

Однако расчёт Любомирского оправдался. Казакам не хватило стойкости. Начался разброд. Заслали к ним «перебежчика» с щедрыми посулами. И Юрась дрогнул. Перешел к полякам!

Не только сам присягнул в верности королю Яну Казимиру, но и послал гонца полковнику Цецуре, в лагерь Шереметьева. Дескать, пе­реходи и ты. Чего ждать от восемнадцатилетнего хлопца, коему Бог не дал ни воли, ни таланта отца Богдана!

А русские в лагере под Чудновым стояли прочно. Атаки отби­вали крайне упорно.

Четвёртого октября Шереметьев вывел войско из лагеря. Рус­ские пошли на прорыв! С огромным трудом поляки удержали их на­тиск и смогли загнать русских обратно в лагерь. Да перешёл к поляком Цецура. Тут уж русским стало совсем худо. Враг со всех сторон, свинца и пороху мало, помощи ждать не от кого. Всё же они держалось под огнём ещё четырнадцать дней. Но выхода не было.

Пришлось Шереметьеву начать переговоры. Первого ноября 1660 года он подписали трактат. Отдал Польше всю Украину! Русские обязались сдать пушки, знамёна, оружие, вывести с Украины все гар­низоны.

Поляки пообещали пропустить их до Путивля безопасно, запла­тить татарам шестьдесят тысяч рейхсталеров и в залог того оставить двадцать знатных дворян. Втайне гетманы поклялись отдать Нураддин-султану и самого Шереметьева. А ещё русские пообещали: не изменив­ших Москве казаков передать полякам на полную милость.

Девять тысяч казаков сложили оружие. Немедленно пленных окружила толпа татар. Как хищные гарпии, набросились они на не­счастных, уводя христиан в рабство.

На другой день должны были сложить оружие московские полки. Татары ждали.

Гетман Любомирский уведомил Шереметьева и предложил пе­рейти в польский лагерь с лучшими офицерами.

Две тысячи московитов со своими повозками двинулись к поля­кам. Правда, чернь и прислуга из польского войска бросились грабить их по дороге. Но большая часть дошла до шатра Любомирского. Гетман приказал Гордону взять русских под свою охрану.

Шереметьев отправил русским полкам в Киев, Чернигов, Нежин приказ: уходить в Россию.

Скоро получил ответ от князя Борятинского: «Без указа Государева Киев не отдам. А Шереметьев мне не указ. В Москве их, Шереметьевых, много».

Как только русские сложили оружие, татары ринулись в их ла­герь. Сим разбойникам только ясырь и нужен. Четыре сотни польских пехотинцев пытались остановить басурман. Тщетно. Поляков смяли.

Русские отбивались жестоко. Оглоблями, палками, конскими ко­стями. Многих татар перекалечили. Но к утру московитов повязали и увели в Крым.

Для пленных воевод гетман устроил пир. Тут-то Шереметьеву и сказали, что его отдают татарам. Сколь горестна судьба отважного вое­воды! Более двадцати лет провел в татарском плену боярин. Да не его воля. Татары требовали и остальных знатных воевод, но тех Любомир- ский отстоял.

После сего войско тронулось в обратный путь. Война кончилась.

В мирное время виды на успешную карьеру у двадцатипятилет­него капитана сумнительные. Даже и при явной благосклонности князя Любомирского. Снова Гордон оказался у перекрёстка: думай, решай, по какой дорожке пойти.

Патрик услышал о благополучном возвращении на престол ко­роля Карла II. Тут же отправился к князю и попросил отставки. Любо- мирский отказал:

— До весны не можно. И кораблей к тебе на родину нет. Служи! Летом поговорим.

Патрик написал отцу, что хочет вернуться. А на Пасху пришёл ответ, что в Англии мир. Войска распустили, и жалование платят лишь немногим частям. Новичку без особливых заслуг перед Его Величе­ством здесь делать нечего. А прожить в Шотландии без доброго со­стояния весьма трудно.

Гетман поручил Гордону переговоры с московским послом о вы­купе попавших в плен старших офицеров. Боярин Леонтьев выкупил двоих: полковника Кроуфорда и капитана Мензиса. Замята Фёдорович зело уговаривал Патрика перейти на царскую службу. Златые горы сулил! Дескать, первый год — майором, потом два года — подполковни­ком. А ежели после домой запросишься, не задержим.

Патрик кивал вежливо, но всерьёз сии посулы не принимал. Ехать в варварскую Московию казалось ему чистым безумием.

Куда интереснее было пойти к имперцам. Барон д'Изола пред­ложил подполковнику Гордону Стальная рука набрать для Вены рей­тарский полк. Тот позвал нескольких офицеров, в том числе и Патрика. Дело казалось весьма выгодным! Гордону обещали чин стар­шего ротмистра и по тридцать пять талеров за каждого рейтара, сверх своих двух рот.

Бранденбургский курфюрст распустил четыре полка рейтаров — охотников хватало.

С огромным трудом Гордон выпросил себе отставку у гетмана Любомирского.

На прощанье получил от князя лестный Диплом:

«Всем и каждому... Благородный Патрик Гордон, шотландец, во всех войнах, битвах и походах против многих врагов сего королевства, шведов, мос­ковитов и казаков, участвовал и сражался отважно. Долг доброго воина вы­полнял столь усердно, что сыскал себе славу и честь...»

Патрик обрадовался и стал собираться в Пруссию, но не тут-то было!

Из Вены прибыл курьер к барону д'Изоле: никаких офицеров не нанимать, а ежели кого нанял, уволить как можно пристойнее.

И на этот раз Фортуна повернулась к Гордону спиной! А вер­нуться к гетману Любомирскому без порухи чести уже поздно.

Боярин Леонтьев и полковник Кроуфорд снова принялись уго­варивать Патрика поехать в Московию.

Ничего лучшего не предвиделось. Пришлось согласиться: Он ехал в Москву с большими сумлениями.

Из Риги чуть не повернул назад, да встретил там старого друга.

В своё время Ландельс женился на дочери богатого купца, бро­сил службу. Но Фортуна отвернулась от тестя. В один год погибли оба его корабля: один налетел на риф в бурю, второй достался каперу у бе­регов Дании. Чтобы вылезти из долгов и обеспечить жене и двум доч­кам достойное существование, Алекс готов был хоть в Китай отправиться. Посоветовавшись с Кроуфордом, Патрик завербовал Ландельса служить царю Московскому.

Тем временем в Варшаве шумел Сейм. Ясновельможные паны собрались решать наиважнейшие для Польши вопросы: продолжение войны с Московией, подчинение остального казачества, выплата долгов войску и содержание оного в дальнейшем, ратификация мира со Швецией, выборы наследника престола.

В пору великих бед Польша обрела единство и справилась с врагами: с грозным шведом, с казаками, с московитами, с пруссаками, с мадьярами. Но только забрезжил долгожданный мир, от былого единства и следа не осталось! Снова магнаты рвали страну на части и не могли сговориться на Сейме. Един­ственно — утвердили договор со Швецией. Более всего спорили о наследнике ко­роля. Бездетный Ян Казимир и особливо его королева желали видеть преемником французского принца.