…Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов - Станислав Гагарин

Юрий Иванович вообще положил себе за правило не обращать внимания на поступки этой женщины, если они, разумеется, не выходили за рамки их служебных отношений. «Забудь, что на ней юбка, – сказал он себе. – И никогда больше не думай о той блажи, которую она взяла себе в голову».

Впрочем, Гаенкова хорошо знала службу, а такта у нее всегда хватало, чтобы не путать то, что у нее было на сердце, с общими заботами и ее, и командира.

С собой Зоя Гаенкова захватила ящичек-сундучок с медикаментами. Она поставила его рядом на заднее сиденье машины, а сверху бросила плащ голубого цвета.

А это еще зачем? – не удержался от вопроса Макаров, когда выехали на основную дорогу.

Мало ли что может случиться, – ответила Гаенкова, будто не поняла, о чем речь. – Травма какая… Или у кого с сердцем неважно станет.

Последняя фраза была произнесена с явным намеком, но Юрий Иванович проигнорировал намек.

Я о голубом плаще, Зоя Федоровна, – спокойно сказал он.

Погода неустойчивая, товарищ майор, – в тон ему, как ни в чем не бывало, безразличным голосом промолвила Гаенкова. – Вдруг холодом с гор потянет? Или дождь прихватит?

Тогда я дам вам свою плащ-накидку. Иначе нас не поймут супостаты, когда будут расшифровывать фотографии, сделанные с их спутника. У ракетной шахты одни военные – и вдруг некое штатское лицо в голубом плаще. Да еще женского пола. Устроите большой переполох в ЦРУ, товарищ старший лейтенант.

Что же, – спросила Зоя, – они и пол мой различат?

Она оцепила шутливость манеры, в которой командир сделал ей вполне справедливое замечание, по снова с острой горечью подумала, что никогда оп, любимый человек, не будет с нею вместе.

– Если номера автомашин из космоса фиксируют, то понять, что вы женщина, американским экспертам будет не трудно.

Водитель Алик Пулатов, который слушал этот диалог, искоса поглядывая на Макарова, не выдержал и сказал:

Разрешите обратиться к старшему лейтенанту, товарищ майор?

Обращайтесь, – разрешил, улыбнувшись, командир.

Если бы меня послали на Луну, товарищ старший лейтенант, то я бы оттуда вас различил! Красивую женщину даже с Марса можно увидеть.

Вах-вах! – насмешливо сказал Макаров. – Ты где комплименты научился говорить, рыцарь?

У нас в Касумкенте все мужчины рыцари, товарищ командир! – ответил Пулатов.

Ты за дорогой лучше смотри, рыцарь… Что же касается одежды военного человека… Мой отец никогда не носил штатской одежды, пока не вышел в отставку. Ее у него попросту не было. Кроме разве спортивного костюма, который надевал во время физкультурного часа и дома, в кругу семьи, так сказать. А если кто приходил к нам, отец всегда встречал гостя в форме. При этом нередко напоминал, как бывало в старой русской армии: офицерам даже в отпуске категорически запрещалось ношение гражданской одежды.

Даже так?! – воскликнула Зоя.

Представьте себе… В этом был какой-то резон. По крайней мере, человек всегда и везде чувствовал себя военным. А это дисциплинирует, заставляет вести себя соответствующим образом. Да и гордость за принадлежность к армии воспитывается.

А я как-то не задумывалась над этим, – призналась Зоя. – А ведь и верно! Одна из составляющих любви к Отечеству есть и уважение к форме его защитников, гордость оттого, что ты носишь ее. Значит, приобщился к категории людей, которым народ доверил самое главное… Да, тут заложено многое. А ведь это идея, Юрий Иванович! Что, если у нас в части провести тематический вечер? Рассказать об истории военной формы, ее эволюции, сделать выставку рисунков-образцов. Художников найдем…

Я – за! – улыбнулся Макаров. – Вернемся на КП – посоветуемся с замполитом. Спасибо за подсказку, Зоя Федоровна. Только тут есть и другая сторона проблемы…

Какая? – заинтересованно спросила женщина.

Изменилось социальное положение офицерства. Оно перестало быть кастовым, замкнутым, элитарным. Прежде офицер имел собственный выезд или, по крайней мере, передвигался по городу на извозчике-лихаче. Ныне он едет в демократическом метро, автобусе или троллейбусе. Но это бы ладно: лейтенант или даже майор еще смотрятся и там. А вот генералу…

Резонно, – заметила Зоя Федоровна.

А житейские, бытовые мелочи, которые, увы, мелочами называются только условно?! – продолжал Юрий Макаров. – Как человек в офицерской форме будет заниматься разнообразными хозяйственными делами, которые несовместимы с его торжественно-строгим нарядом? Полковник с сумками, набитыми пакетами с продуктами, майор, везущий с коллективной дачи-огорода помидоры и огурцы… Да и мало ли у офицера вне службы таких забот, что несовместимы с ношением формы!

Вы правы, – сказала Гаенкова. – Хотя мой полковник авосек из магазина не носит – это делаю я сама.

Но ведь и на вас, Зоя Федоровна, офицерская форма, – улыбнулся Юрий Макаров. – Я, грешен, снимаю форму, когда хожу в магазин. У жены нет прислуги, но зато трое ребятишек и собственная работа, а мне ведь не положен старорежимный денщик. Проблема с формой куда более сложная, чем представляется на первый взгляд. Но в любом случае разговор в Доме офицеров может оказаться полезным. Ну вот и приехали…

Он выбрался из «уазика», помог выйти Гаенковой: армия армией, а женщиной Зоя быть не перестает. Потом поспешил к Алексею Ермаковичу Гаенкову, который стоял, окруженный группой военных инженеров, неподалеку от механизма, который техники прозвали за длинный и крупнокалиберный ствол «царь-пушкой».

Юрий Макаров подошел к пусковой установке, где находилась ракета, ее боеголовку необходимо было отстыковать перед тем, как демонтировать сам носитель. Здесь уже собралась мощная техника для производства работ и те специалисты, которых ракетчики шутливо звали «головастиками». Особое внимание привлекало оригинальное устройство, основу его составлял цилиндр-контейнер. Он выполнял две функции одновременно: подъемника и средства транспортировки. Водруженный на мощное шасси, цилиндр подходил к открытому люку шахты, с помощью гидравлического механизма поднимался с ложа, принимал вертикальное положение и зависал над отверстием шахты. Затем выпускал из нутра цепкие и надежные захваты, они бережно обнимали ядерный заряд. К тому времени техники-«головастики», находящиеся в верхней части шахты – оголовке, уже отдавали крепления, и захваты втягивали грозную часть ракеты внутрь цилиндра. Теперь он, став контейнером, начинал заваливаться, чтобы, приняв горизонтальное положение, улечься на многоосное шасси транспортера. Водитель «царь пушки» давал ход, и боеголовка отправлялась в хранилище.

Приступим? – спросил Макаров. – Чего тянуть? Будем учиться раздевать ракетную нашу часть, коль дожили мы с вами до столь счастливой поры.

В управдомы не терпится? – спросил полковник Гаенков. – Успеешь еще…

Однако, Алексей Ермакович, этих «изделий» еще столько, что нам с вами с гаком хватит, – ответил Макаров. – Надемонтируемся досыта.

Тебе-то хватит вполне, а вот моя служба кончается, – отозвался Гаенков. – Стукнет скоро пятьдесят, и выслуги уже тридцать два календарных.

По вас не скажешь, – нисколько не польстил майор Макаров: вид у Алексея Ермаковича был еще хоть куда.

Так и положено, Юрий Иванович. При молодой-то жене…

А пока перекуриваем? – спросил Макаров.

Что ж делать! Спутниковая ситуация. Летит над нами в космосе американец, любопытствует: а что мы гут с тобой затеяли, зачем собрались? Шахту опять же открыли… А вдруг решит, что намерены по США ядерным ударом хватить? Двадцать минут еще надо погодить… По известной тебе инструкции.

Юрий Макаров знал, что операции с боеголовками обычно производились только ночью. Если же, в крайних случаях, начинали работы днем, то во время пролета спутника крышку люка ракетной шахты не открывали. Сейчас был как раз тот случай.

Макаров глянул в небо.

«Лети, лети, – мысленно усмехнулся он. – Слово свое русские держать умеют…»

– Ладно, – сказал майор, – в таком разе перекурим. Угостите сигаретой, товарищ полковник?

Юрий Иванович вообще-то не курил, лишь иногда за компанию с другом-приятелем одну-две сигареты спалит.

– Закуривай, – любезно протянул пачку «БТ» Алексей Ермакович.

К ним подошли командир «головастиков» и Вологодский с Казиевым.

– Все летит? – спросил Вологодский, показывая вверх пальцем.

Никто ему не ответил: вопрос был риторическим; только Макаров пожал плечами.

Нам разрешили дневную отстыковку, а потом а демонтаж. Так что пусть и в работе нас снимает, – сказал он. – Ведь хорошо понятно, для чего мы тут собрались и технику такую пригнали. Да это и на руку нам: убедятся, что русские всерьез готовятся выполнять будущий договор о ласточках мира.

Инструкция, – отозвался шеф специалистов по боеголовкам. – При спутниковой ситуации люк открывать нельзя.