Смятый лепесток - De ojos verdes
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не хотел её видеть, поэтому продолжал пялиться в пустоту. Но спустя несколько часов всё же поплелся в кухню, чтобы выпить чаю и принять оставленные мамой лекарства. Зашибись. Послезавтра возвращаться на работу. Прекрасный видок.
В коридоре все же сталкиваемся. Алина скупо кивает и опускает голову. Кривлюсь от очередной демонстрации отношения ко мне. Снова в крови начинает бурлить злость.
С кружкой в руках возвращаюсь в спальню и растекаюсь по кровати. Даже чай не допиваю, снова рубит от слабости. Когда распахиваю глаза, мне кажется, я уже в бреду. Алина рядом со мной…
– Я стучала.
Ан нет. Настоящая. Живая. На расстоянии вытянутой руки.
– Антонина Ивановна звонила, они очень хорошо проводят время. Встретили твоего дядю, тот уговорил их поехать на шашлыки.
Все еще находясь в полудреме, я опускаю и поднимаю отяжелевшие веки, пытаясь сфокусироваться на ней.
– Который час, вообще?
– Уже восемь вечера.
Чуть не присвистнул. Это я проспал весь день?.. А толку? Тело ломит еще сильнее. Делаю над собой усилие и приподнимаюсь на локтях. Вся ситуация довольно странная. Что Алина могла забыть здесь, если ей ненавистно одно мое присутствие?..
Ответ становится очевидным, кода замечаю на тумбочке поднос с дымящейся тарелкой. Заглядываю в лицо девушке и непонимающе щурюсь. Она ловит мой взгляд и заговаривает:
– Я так поняла, они останутся с ночевкой. Твоя мама попросила проследить, чтобы ты поел. И выпил таблетки.
Ухмыльнулся. Идиот. А я, было, подумал…сама…
– Алина, не надо переступать через себя ради просьб других людей. Особенно в нашей ситуации. Особенно – когда я тебе неприятен, и ты меня боишься.
– Я тебя не боюсь.
Спокойное возражение заставляет меня хрипло расхохотаться. Ловлю недоумение в выразительных глазах и вскидываю брови:
– Малыш, да ты вздрагиваешь, когда я в миллиметре от тебя…
– Это другое, – бьет словами, оставаясь невозмутимой, ведь не отрицала, что неприятен ей, – я тебя не боялась ни тогда, ни сейчас. Ешь, пожалуйста. Я сварила немного супа, тебе нужно употреблять больше жидкости.
Возможно, мне бы радоваться этой новости – не боится она… Но чувствую дикое отторжение, ибо страх из человека в какой-то степени искоренить легче, чем стойкое убеждение в никчемности другого человека.
Буравлю прямую спину, пока покидает помещение своей размеренной походкой. На ней будто высечено «Не подходи».
Прикрываю глаза и сглатываю мерзкий привкус безысходности.
Нет уж, прости, но так я дальше не вытяну. Либо мы поставим точку, либо я сдохну прямо здесь и сейчас.
Наплевав на слабость и недомогание, встаю с постели и иду за Алиной, которую застаю в кухне, убирающей поверхность стола. На секунду невероятная мысль о том, что сестра косвенного убийцы Сони сейчас в нашей квартире и варила для меня суп, сбивает с толку.
– Оставь это, – практически рявкнул, – посмотри на меня.
Девушка отложила тряпицу на раковину и развернулась, ладонями опершись о бортики мойки. Прямой выжидательный взгляд скрестился с моим гневным. Распирает от переизбытка плещущихся в груди противоречивых чувств. Как же мне хочется встряхнуть ее и одновременно…приласкать, защитить, уверить, что ничего ей не угрожает…
– Почему ты не сопротивлялась тогда? Почему не попыталась меня оттолкнуть? Скажи!
Я так напряжен, что цежу слова, а из-за севшего голоса они звучат в ушах собачьим лаем. Сверлю ее, пытаясь уловить малейшее изменение на лице. И нечего. П*здец. Ничего. Скала!
Взрываюсь, горю в Геенне огненной, пожираю себя изнутри.
А она безмятежна.
Как?
– А это что-нибудь изменило бы? – вкрадчиво и тихо.
– Может, и изменило бы. Понимаешь, Аль? – с горечью.
– Ты хочешь сказать, я сама виновата, что дошло…
– Нет! – перебиваю резко. – Нет!
– Об этом бессмысленно говорить. Приляг, ты бледен.
Потрясенно наблюдаю за тем, как она покидает помещение. Когда до меня доходит, что это не глюк, а реальное отступление, следом направляюсь в Сонину комнату. Девушка вздыхает, мол, опять?..
– Алина, – протягиваю предупреждающе, – гештальт закрывают. Я хочу понять! Черт! Я на подсознательном уровне допустил столько косяков, будто специально давая тебе пути отступления…будто просил воспользоваться каждым последующим промахом и лишить себя этих мук… Аль, я же не в себе был! Ты могла применить любой шанс, начиная с торгового центра. А дальше, когда ты уже сбежала, почему не рассказала отцу, он бы меня мигом привлек к ответственности! Я же знаю, что ты несколько недель жила дома, пока не исчезла. Ты должна была наказать, отплатить за все, что с тобой произошло… Почему?! Я, сука, все время об этом думаю и не понимаю! Чуть не сдох от мысли, что ты могла сигануть с любого моста, не справившись с ситуацией. Или наглотаться таблеток, вскрыть вены… Я ждал расплаты, а ты решила подарить мне милость. Почему?! Неужели…подставила себя, чтобы защитить брата, имя которого всплыло бы в этой истории?! Зная, что он виновен!
Наверное, только сейчас, выплескивая эту бурю, я вдруг отчетливо осознал, что фактор ее смерти являлся для меня самой ужасной частью.
– Кто сказал, что Размик виновен?
Будто хлыстом по свежим ранам. Что?..
– Гештальт закрывают, но и прорабатывают его, когда это уместно, понимаешь? У тебя своя правда. Повторюсь: не вижу смысла это обсуждать… – продолжила, пожав плечами.
Я просто взревел.
– Алина! Алмаст! Именно Алмаст! Поведай мне свою правду!
Бесконтрольно приблизился, не прерывая зрительного контакта, заставив ее неуклюже плюхнуться на кровать, и навис сверху, дыша огнем.
– Хватит этих загадочных игр, просвещай.
Голова немного кружилась и от голода, и от слабости, и от дикого стремления хотя бы немного держать себя в руках. Мышцы ныли от потуг, грудная клетка шумно поднималась и опускалась. А она продолжала молчать. Сидела, подставив лицо моему горячему дыханию, и пронзала ясностью глаз, в которых действительно не было страха… Но было кое-что поинтереснее. Зарождающаяся ответная злость. Я видел. Видел ее в глубине. Пусть внешне Алина и бесстрастна, но у меня получилось ее растормошить.
Ну, давай же, девочка, не разочаруй. Верю в твой потенциал…
Будто прошла целая вечность. Она сидела, я нависал над ней. Непрерывный визуальный накал, нарастающая тяжесть. Коротнуло. Еле поверил, когда, наконец, эти губы разомкнулись и воспроизвели звуки:
– Ты угрожал мне Дианой. Я знала, что она, в отличие от меня, не справится. Хотела оградить от психологической травмы. Это правда, существовали лазейки, благодаря которым можно было бы сбежать. Но где гарантии, что все не повторится? Ведь я изначально не понимала, что
