На крутом перевале (сборник) - Марин Ионице

На опустевшем плацу было тихо. В кабинете прохладно и сумрачно — косые красноватые лучи солнца только под вечер освещали это крыло здания. Прямо под окном рос куст сирени. Сейчас сирень бушевала, и нежный сладковатый аромат проникал даже сквозь закрытое окно. С тех пор как зацвела сирень, Даскэлу держал окно закрытым, так как дурманящий запах отвлекал его от суровых забот, навевал воспоминания. Даже не видя сирени, он знал: она там, за окном, раскинула свои провисшие до земли, нагруженные цветками ветки. Куст, густой и высокий, как орешник, кое-где уже сверкал обломанными ветками. Сирень зацвела неделю назад. Именно Кэрэушу, каждый день уходя со службы, обламывал по ветке. И вот теперь это письмо…

Даскэлу некоторое время сидел, собираясь с мыслями. Потом достал из ящика стола папку, раскрыл ее и снова задумался. Придется заниматься расследованием по письму. Накануне он написал характеристики на офицеров роты: старшего лейтенанта Драгомира, лейтенантов Костю и Кэрэушу. Сейчас он вытащил их из папки, перечитал. У Кэрэушу отличная характеристика. Комиссия, подводившая итоги соревнования в части, неожиданно для всех присудила взводу Кэрэушу звание лучшего подразделения.

Даскэлу опять развернул письмо, откинулся на стуле, но читать не стал, а долго смотрел на немую белую стену.

Как случилось, что взвод Кэрэушу занял в части первое место, а взводы Кости и Драгомира — только четвертое и пятое места? В целом его работа получила высокую оценку во многом благодаря взводу Кэрэушу, который так неожиданно вырвался вперед. «Что же здесь соответствует истине?» — спрашивал себя Даскэлу, опять, возвращаясь к письму.

Капитан вспомнил, как восемь месяцев назад в часть прямо из училища прибыл Георге Кэрэушу, которому только за месяц до этого, к 23 августа, присвоили звание лейтенанта. Даскэлу ждал молодого офицера с нетерпением, потому что в одном из взводов его роты не было командира. Он обрадовался, ознакомившись с делом лейтенанта. Кэрэушу закончил учебу четвертым по успеваемости в своем выпуске.

Когда же Даскэлу увидел своего нового командира взвода, то по-настоящему расстроился. Кэрэушу совсем не походил на офицера. Правда, держался он с достоинством, форма на нем сидела аккуратно, он, безусловно, сознавал всю ответственность, которая теперь на него возлагалась. Лейтенант был невысокого роста, хрупким, узкоплечим, с лицом скромного подростка. Фуражка, казалось, была ему велика, а на носу примостились большие серо-голубые очки. Даскэлу горько смерил его взглядом и, сдерживаясь, чтобы не выказать своего разочарования, спросил:

— Вы когда поступили в училище?

— Сразу после лицея, товарищ капитан! — отрапортовал Кэрэушу. — В девятнадцать лет я решил стать офицером. А потом, у нас в семье четверо детей…

«Хм! — сокрушался Даскэлу. — Решил стать офицером! А посмотрел бы на себя!.. Конечно, — думал он, — армия сейчас — это техника, интеллект, специальная подготовка, математика, электроника. И все же офицер должен быть офицером!» Он посмотрел на Кэрэушу, поймав его взгляд за тонкими, дымчато-лазурными стеклами очков. Глаза лейтенанта, черные и блестящие, светились умом и энергией, взгляд был теплым, глубоким и спокойным.

«Он же почти одного возраста с солдатами! — прикинул капитан, представляя Кэрэушу ожидавшему его взводу. — Они не будут принимать его всерьез». Солдаты во взводе подобрались рослые, крепкие, как по заказу. «Трудно ему придется! — Даскэлу не мог представить себе Кэрэушу в роли командира. — Да, прибавится и мне заботы!»

На второй день это его впечатление укрепилось, когда Кэрэушу появился среди офицеров. Сам Даскэлу, командир роты, — высокий, сильный, с тяжелой поступью; старший лейтенант Драгомир — широкогрудый, с обветренным лицом, на голову выше всех солдат; лейтенант Костя — осанистый, с горделивым взглядом, решительный, смелый. И рядом — Кэрэушу, ходит, как будто земли не касается, застенчив, и эти очки…

На занятиях лейтенант заметно волновался, но проводил их грамотно, увлеченно. И Даскэлу понял: «А ведь ему действительно нравится армия!» Даскэлу знал, что в армии увлеченность нужна больше, чем где-либо. Но, как опытный командир, он сразу же почувствовал скрытое недоверие солдат к молодому офицеру: они правильно, но без души выполняли команды Кэрэушу. «В конечном счете, — пытался успокоить себя Даскэлу, — важна его военная подготовка. Он был четвертым в выпуске, не будет последним и в полку».

Отношение солдат к своему новому командиру быстро изменилось, но Даскэлу этого сразу не заметил, захваченный повседневными делами. Солдаты первыми по достоинству оценили командира взвода. Тогда капитан решил, что именно возраст помог Кэрэушу так быстро сблизиться с подчиненными. Лейтенант почти все время проводил среди солдат, знал интересы и заботы каждого.

Даскэлу вспомнил об учениях, проведенных прошлой осенью. Перед ротой была поставлена сложная боевая задача: ночью, в дождь, в кратчайший срок совершить восьмикилометровый марш на горное плато. От выполнения этой задачи зависел успех действий всей части. Даскэлу, больше всего беспокоясь за взвод Кэрэушу, решил остаться в нем. Молодой офицер, однако, заверил его, что справится, и даже попросил дать ему возможность действовать самостоятельно. «А он еще и самолюбив! — рассердился тогда Даскэлу. — Ладно, пусть придет последним, только бы не заблудился, а то роту опозорит!»

Но Кэрэушу сориентировался быстро и точно, указал каждому командиру отделения по карте и компасу направление движения и во время марша несколько раз корректировал его. С короткими привалами взвод пересек лес, долину, преодолел перевал. Кэрэушу подбадривал солдат. Когда на рассвете они оказались на какой-то открытой площадке, солдаты были уверены, что заблудились. Но Кэрэушу взглянул на карту, на компас и сказал весело: «Прибыли. Занимайте позиции!»

Солдаты заняли позиции и долгое время оставались одни. Только через час на назначенный рубеж вышли взводы старшего лейтенанта Драгомира и лейтенанта Кости. Они тоже прибыли раньше контрольного срока, но взвод Кэрэушу все же был первым. Утром, когда, не соблюдая строя, подразделения спускались с гор, солдаты, забыв об усталости, веселые, шумные, окружили своего командира. Успех взвода был несомненным. Кэрэушу показал себя на тех учениях решительным, хорошо подготовленным офицером.

Через несколько недель Кэрэушу получил взвод новобранцев. Этот самый взвод теперь и занял первое место в полку. Кэрэушу тогда обрадовался, потому что ему дали людей, к которым, по его словам, «никто руку не приложил». Но вначале дела во взводе шли не так успешно, как в других подразделениях, сплоченных, дисциплинированных и хорошо обученных. Кэрэушу много времени уделял отработке приемов с каждым солдатом, продвигаясь вперед медленно, черепашьим шагом. «Не беспокойтесь, — заверял он Даскэлу, когда командир роты предлагал помощь, — в самое ближайшее время произойдет скачок!»

Но скачка в учебной практике Кэрэушу пока не наблюдалось. Это вновь вызвало в Даскэлу недоверие к молодому командиру взвода. Кэрэушу еще больше замкнулся, но проявлял упорство в своем стремлении работать самостоятельно. «Молод еще, — успокаивал себя Даскэлу. — Амбиция есть, мало-помалу и опыт приобретет. Подождем».

Первые стрельбы, однако, развеяли эти его надежды. Взвод Кэрэушу получил оценку «неудовлетворительно». Встревоженный, Даскэлу вызвал лейтенанта и долго объяснял ему, как надо обучать солдат стрельбе. Кэрэушу спутал его задумчиво, с отсутствующим взглядом, неуловимым за дымчатыми стеклами очков. Даскэлу понял, что лейтенант его не слушает. Возмущенный, он резко спросил:

— Ты о чем думаешь?

— О причинах! — вздрогнул Кэрэушу и покраснел. Видно было, что он волнуется, потому и молчит так угрюмо. — Ведь есть же общая ошибка в подготовке к стрельбам.

— Конечно есть! — нетерпеливо вырвалось у Даскэлу.

Но Кэрэушу продолжал с прежней озабоченностью:

— Пока найти ее я не могу…

— Если мы так будем искать, солдат придется увольнять в запас необученными! — с осуждением проговорил Даскэлу.

Молодой офицер с отсутствующим видом смотрел в окно, будто это его совершенно не касалось. Даскэлу продолжал говорить:

— Солдаты, возможно, не были готовы или легкомысленно отнеслись к стрельбам, не поняв, что для солдата главное — уметь хорошо стрелять.

Но Кэрэушу по-прежнему думал о своем. Тогда Даскэлу потребовал объяснить, что его отвлекает. Кэрэушу вздрогнул и хмуро посмотрел на командира:

— Ошибка должна быть общей, потому что все солдаты стреляли плохо.

— Тем серьезнее обстоит дело! — отрезал Даскэлу.

— Об этом я и думаю, — с виноватым видом отозвался лейтенант. Потом, все такой же спокойный и мрачный, чуть выждал, пока Даскэлу успокоится, и продолжал: — Надо начать все сначала… Прошу вас разрешить моему взводу дополнительные занятия на стрельбище.