Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945 - Сергей Михеенков

Передовой отряд возглавил начальник штаба нашего полка майор Морозов.

Замечу пусть не в упрек майору Морозову, но все же… Мы наступали. Успешно. Результаты операции были ошеломляющими. Впереди явно просматривались щедрые наградные реляции. И в эти списки конечно же хотели попасть штабные офицеры. Тем более что все было в их руках и они знали пути и способы, как в эти списки попасть совершенно на законном основании. Вот и возглавляли решающие атаки и броски. Для нас-то, окопников, тот марш в головном боевом охранении был делом обыденным, а если учесть, что мы не шли, а ехали, то и льготным. А майор наш крутил головой и посматривал на нас, как фельдмаршал Суворов. Суворова в те дни мы поминали добрым словом часто. Потому что продвигались по тем самым дорогам, где когда-то водил русскую армию и он.

А я все ждал своего обещанного ордена Красной Звезды за Днестровский плацдарм…

Подъехали к селу Готешты. Село окружено кукурузными полями. Поля подходят прямо к крайним домам. И вот оттуда, от крайних домов, вдруг раздались выстрелы. Тягачи сразу остановились. Майор Морозов приказал мне развернуть автоматчиков в цепь. Гаубичные расчеты тоже стали спешно готовиться к бою.

Выполняя приказ майора Морозова, я развернул свой взвод в цепь и повел на Готешты. Мы охватывали село полукольцом с восточной и юго-восточной стороны.

Немцы засели в придорожных кюветах и за деревьями. Мы не сразу обнаружили их. Когда обнаружили, открыли огонь. Те тоже. Но вначале события развивались вот как.

Левее меня и моего связного продвигался расчет ручного пулемета Ивана Захаровича Иванова. Еще левее шел командир первого отделения и его автоматчики. Отделение остановилось. А пулеметчик успел незаметно перебежать улицу. Немного погодя подал нам знак: залечь. Оказывается, перебежав впереди нас улицу и немного пройдя вперед вдоль зарослей кустарника, он оказался за спинами немцев, засевших в тополях и вдоль дороги. Знака его мы сперва не поняли и какое-то время продолжали продвигаться к тополям. Иван Захарович начал жестикулировать еще выразительнее. Стрелять-то ему нельзя: на линии огня не только немцы, но и мы. И позицию такую оставлять тоже не хочется. Впереди, кроме нашего пулеметчика Ивана Захаровича, мы по-прежнему никого не видели. Но в какое-то мгновение я почувствовал, что что-то там, у дороги, неладное. Снял с пояса гранату Ф-1. И в это мгновение за одним из тополей увидел немца. Тот стоял в позе для стрельбы с колена и целился в меня.

– Ложись! – крикнул я, выдернул чеку и бросил гранату в кювет.

Немец все-таки успел выстрелить в меня. Но промахнулся. Я видел вспышку выстрела. Ждал удара пули. Но пуля вжикнула выше, над головой. Автоматчики мои тоже прижались к земле, и я подумал: хорошо, никого не заденет осколками моей гранаты.

Граната упала удачно – между двумя немцами, лежавшими в кювете. Потом я вернулся посмотреть на них. Осколками их убило наповал. Где лежали, там и остались лежать.

Когда граната разорвалась, я приподнял голову. Сразу увидел Ивана Захаровича. Он уже открыл огонь из своего пулемета. Упали еще два немца, которые стояли за деревьями. Автоматчики пошли вперед и открыли огонь вдоль кювета. Оттуда, из кювета, уже не отвечали – все, кто там залег, были изрешечены пулями.

Мы вошли в дом. В доме, как видно, размещалось что-то вроде местной управы. На стенах висели портреты Гитлера и Антонеску. Стояли канцелярские столы и стулья. И – никакого беспорядка. Следов поспешного бегства не было. Все лежало и стояло на своих местах. Здесь нас не ждали. Вот почему и охрана не успела окопаться.

Пока мы прочесывали юго-восточную окраину села, третий стрелковый взвод развернулся правее и надежно прикрыл от села огневые позиции гаубичной батареи. Гаубицы вскоре открыли огонь по правому берегу Прута.

Во время боя в Готештах к нам подбежала молодая женщина и сказала, что немцы ушли. Она тут же скрылась в одном из домов. Местные жители боялись артиллерийского обстрела. Ведь тогда в селе неминуемо начался бы пожар. Многие семьи остались бы без крова и имущества.

Разведка ушла вперед. Немцев в селе не было. Ушли.

Под прикрытием артиллерийского огня два взвода нашей роты двинулись к реке. Третий взвод остался на месте, как боевое охранение при батарее гаубиц.

Мы продвинулись в сторону моста на полтора-два километра. В пойме, среди кустарников, бродили брошенные немцами лошади. Тут же стояли в беспорядке тяжелые немецкие фуры и простые крестьянские телеги, реквизированные отступающими, видимо, в молдавских деревнях.

Артиллеристы выпустили по нескольку снарядов и вскоре прекратили обстрел берега.

Задача была выполнена. Готешты захвачены. Потерь с нашей стороны нет.

Солнце уходило к закату. Вечерело.

Я своим автоматчикам приказал, не свертывая цепи, продолжать движение к реке Прут. Рядом со мной по обе стороны шли Корниенко, Бабенко и пулеметчик Иван Захарович Иванов. И вот я им ставлю такую задачу: подобрать десять лошадей со сбруей и телегами – для взводного обоза. Все они были деревенскими жителями, толк в лошадях и упряжи знали. И вот через несколько минут, смотрю, догоняют нас, ведут шесть пар, запряженных в немецкие просторные телеги.

С правого берега немцы изредка постреливали из пулеметов.

Мост через Прут был поврежден. Немцы, уходя, взорвали несколько пролетов – метров шесть–восемь разметало сильным взрывом. У переправы скопился большой обоз. Видимо, наше внезапное появление в Готештах и то, как быстро мы сбили их боевое охранение возле здания управы, огонь гаубичной батареи, ускорило взрыв моста. Мы обратили внимание на такую деталь: некоторые лошади были связаны за уздечки по две, по три. Готовили переправить их на тот берег вплавь. Но побросали. И мост взорвали, когда переправа еще не закончилась.

Ночью саперы восстановили взорванные пролеты моста. До утра там стучали топоры.

За Прутом уже начиналась Румыния.

Утром мы начали переправу. Проходя по мосту, заметили, что лошадей и повозок в пойме заметно поубавилось: тылы батальона основательно пополнили свою материальную часть за счет трофеев. Мы шли по мосту, а саперы все еще продолжали укреплять настил и укосины. За нами должна была пойти тяжелая техника.

В первое румынское село мы заходить не стали. Обошли его стороной. Получили приказ: наступать в направлении населенного пункта Болени. Рота развернулась в цепь. Мой автоматный взвод в центре. По флангам стрелковые взводы лейтенантов Владимира Ведерникова и Петра Куличкова.

Первая половина дня прошла без происшествий. Двигались цепью вперед. В соприкосновение с противником не входили.

Во второй половине дня спустились в долину, рассеченную небольшой речкой. По ту сторону речки в гору поднимается немецко-румынский конный обоз. В обозе много немецких санитарных фур на высоких колесах. Я посмотрел в бинокль: раненых в фурах нет. Наши пулеметчики тут же открыли огонь и заставили обоз остановиться. Автоматный взвод быстро переправился через речушку и блокировал дорогу. Через речку мы буквально перепрыгнули. Боялись мин. Наш берег был пологий, и мы прыгали на середину речушки, в самую глубину. Местами вода доходила до полутора метров, так что выбирались на противоположный берег мокрыми до нитки. Обозники начали отстреливаться. Но организованной обороны у них не получилось. Обозник есть обозник. Побросали лошадей и повозки, побежали. Некоторые лошади, испугавшись стрельбы, понесли по дороге, по лугу, разнося телеги по кочкам. Немцы и румыны вначале побежали в виноградники. Но их оттуда мы выбили. И они, видя бессмысленность сопротивления, начали поднимать руки. Но были и такие, кто не бросал оружие. Они продолжали отстреливаться. Их добивали автоматным и пулеметным огнем.