Поиски - Чарльз Сноу

Я помолчал, глядя на него. Он пожал плечами.

— Комитеты, — сказал он, — комитеты, Майлз. Человек тут бессилен. Каждый старается в меру своих способностей.

— Но так дальше продолжаться не может.

— Почему?

— Остин и Константин дальше не будут держаться вместе. Сегодня они, по-видимому, разойдутся. По вопросу о здании. Остин хочет, чтобы институт был в Лондоне, и, стало быть, новое здание не нужно, а Константин настаивает. В этом пункте они расходятся. В конце прошлой недели я разговаривал с Остином. Ему все это страшно надоело. Он сказал, что он готов согласиться…

— Вот как, — заметил Десмонд.

— Согласиться на Кембридж, — сказал я. — Фейн, — подчеркнул я, — будет доволен, и он заслуживает этого.

У Десмонда был совершенно несчастный вид.

— Что думает по этому поводу Остин? — спросил он.

— Он очень сердит. Очень сердит. Неприятности еще впереди. Он говорит, что, если все хотят, чтобы все научные эксперименты проводились непременно в Кембридже, он не может один этому воспрепятствовать.

— Вы знаете, Майлз, — быстро заговорил Десмонд, — ничто не обрадовало бы меня так, как если бы институт был в Лондоне. Я глубочайшим образом уважаю Лондон. Меня удерживает только одно. Вы знаете, о чем я говорю…

Я пробормотал что-то невнятное.

— Долг. Мой долг перед колледжами. В этом все дело, — сказал он. — Видимо, это неправильно, потому что если я буду верен своему долгу, то институт отправится в Кембридж. Как раз для того, чтобы доставить удовольствие Фейну.

— Конечно, — сказал я, — нет гарантии, что Остин сдаст позиции. Он может и устоять. Мне только кажется, что он здорово устал за прошлую неделю. И Константин тоже может по-прежнему держаться своей позиции. Но все-таки похоже, что это не ложная тревога. Я решил, что вы должны быть в курсе дела.

— Я этого ожидал, — сказал Десмонд, — я ожидал этого уже в течение некоторого времени. Вы не думаете, конечно, что Фейн и Притт отступят, так ведь?

Я не мог себе этого представить.

— Фейну не хватит характера, — сказал Десмонд, — а Притт… Притт слишком глуп. Они упрутся, и остальные уступят им. Вот что пугает меня, Майлз. Вот чего мы с вами оба боимся.

Он уже был уверен, что сам до этого додумался.

— Вот чего вы должны бояться. Поверьте мне, — сказал он.

Он явно оживился. Пожевав свою трубку, он сверкнул на меня заблестевшими глазами.

— Я им устрою представление. Для оксфордских колледжей теперь уже нет никаких шансов. Я предвидел это давным-давно. Значит, теперь мой долг высказаться за следующее по достоинству место. Я сегодня же скажу Константину, чтобы он предложил Лондон и поддержу его. Я не думаю, что Остин будет против. Это решит дело.

— Я им покажу, — добавил он.

— Это будет благородно с вашей стороны. И мужественно, — сказал я.

— Иногда, знаете, нужно быть мужественным, — сказал Десмонд.

Я наблюдал за лицом Фейна, когда Константин в самом начале заседания предложил, чтобы комитет рекомендовал создание института при университете в Лондоне. Он улыбался, а Константин, как всегда, когда ему приходилось совершать формальный акт, чувствовал себя ужасно неловко. Фейн, все еще улыбаясь, сказал, что он по-прежнему против. Притт кивнул головой. Тогда взял слово Десмонд, голос его звучал несколько приподнято:

— Я хочу снять предложение, которое время от времени я выдвигал на этих заседаниях. Предложение, касающееся Оксфорда. Я полагаю, что пришло время взглянуть на вещи более широко. Я поддерживаю предложение избрать Лондон.

— Вы поддерживаете последнее предложение? — очень громко спросил Остин. — Значит, мы можем голосовать?

Десмонду стало не по себе. Он вызывающе посмотрел на Фейна и отвел глаза.

— Да, — произнес он четким, металлическим голосом.

— Тогда с моим «за» проходит предложение избрать Лондон, — объявил Остин, — и я должен заметить, что это неожиданно скорое и желательное завершение этой части нашей работы. Лично я весьма удовлетворен тем, что комитет оказался готов к принятию данной рекомендации, и я совершенно уверен, что это мудрое и правильное решение.

У Фейна перекосило рот. Его холодные глаза сверлили Десмонда.

— Вряд ли мне нужно говорить, — сказал Фейн, — какое удовольствие доставляет убежденность председателя менее — могу ли я так назвать нас — рьяным членам комитета. Вероятно, это будет выражением моего удовольствия, если я формально поддержу предложение рекомендовать Лондонский университет.

Это было проделано очень интеллигентно, и я почувствовал, что Фейн мне ближе всех остальных, мне захотелось, чтобы мы с ним были в одном лагере.

Притт мрачно проголосовал против.

В этот день, когда мы с Константином возвращались домой, я дал некоторую волю своим надеждам. Пока что все развивалось так, как мне хотелось, я ничего не потерял, а выиграл довольно много. Константин принялся с лихорадочной поспешностью развивать возникшую у него только сегодня идею, которая даст институту работы на целый год. А я думал, что я шел на известный риск (обычно посмеиваешься над мыслью о риске, который уже миновал); удача сопутствовала мне, через месяц я буду уже в безопасности.

Неожиданно я почувствовал, что страшно устал и даже не могу радоваться успеху, и мы зашли в кафе выпить чаю.

Глава VII. К цели

Теперь комитет приступил к составлению своего первого доклада, попутно изучая материалы для второго доклада. Это была утомительнейшая трата времени, и меня это тем более возмущало, потому что мне жалко было минут, не говоря уже о часах. Напряжение достигло предела, особенно раздражало, что время от времени Остин тонко улыбался и просил меня удалиться. Они рассматривали вопрос о так называемом «исполнительном персонале», под этим подразумевались директор института, заместитель директора (один из этих двух должен быть физиком, другой — биологом) и руководитель химического отдела. Я узнавал большую часть их разговоров непосредственно от Константина, через тяжеловесные намеки Остина и туманные высказывания Десмонда, который давал понять, что он обязан хранить тайну, но мне-то с глазу на глаз он готов кое-что сообщить.

Они очень долго раскачивались. Много времени заняло обсуждение общих принципов руководства институтом — хотят ли они, чтобы во главе его стоял человек с положением и член Королевского общества или, напротив, они предпочитают видеть директором молодого человека, который связан с этой новой областью науки с самого ее рождения. Если это будет человек без имени в научном мире, подчеркивал Фейн, то он не сумеет завоевать необходимый авторитет. Но на это Константин с неожиданной едкостью возразил, что если это будет не молодой человек, то он не будет обладать необходимыми знаниями. Они предложили этот пост Константину, поскольку они вынуждены были принять второй вариант, но он тут же отказался. Даже если бы обо мне не шла речь, он бы все равно отказался, он только что согласился принять кафедру в другом колледже, и это была вершина его желаний. Потом они проголосовали общий принцип и тремя голосами против двух решили отдать предпочтение обещающей молодости перед именем.

— Все в порядке, — сказал мне Константин. — У меня есть план, который мы вместе с вами проведем в жизнь, как только вы будете утверждены. Мы можем заранее заказать аппаратуру, чтобы не тратить зря времени.

— Скоро я буду снимать перед вами шляпу, — сказал мне Десмонд.

— Для меня это будет большим удовлетворением, — заявил Остин, — что институт будет придан моему колледжу и руководить им будет один из моих бывших студентов.

Остин действительно повсюду говорил обо мне. За обедом он встретил несколько моих коллег по Университетскому колледжу, и на следующее утро меня пригласили к директору колледжа.

— Я слышал, что вы скоро покинете нас, — сказал он.

Я пробормотал что-то невнятное.

— Я знаю это из самого достоверного источника, — продолжал он. — От председателя некоего комитета.

— Есть такая вероятность, — признал я. — Я не мог сказать об этом раньше.

— Естественно, — согласился он.

— Я ничего не мог сказать вам. Но…

— Нам будет жаль лишиться вас, — сказал он, — но для нас это будет большое событие, если вы получите такой пост. Очень большое событие.

В тот день я старался избегать поздравлений и любопытных расспросов. Я был взволнован. Я отправился в лабораторию и дал Джеппу инструкции насчет серии опытов, которые предполагал провести. В суматохе последних месяцев я не заметил, как мой новый помощник нашел свой собственный плодотворный путь исследований, и я предложил ему придерживаться этой линии, и теперь, когда у меня возникала какая-нибудь идея, я предоставлял действовать Джеппу. Сам я был слишком занят и утомлен, чтобы проводить опыты, отнимающие много времени, а он справлялся с ними прекрасно. Благодаря удаче, чистой удаче, я как будто натолкнулся на одно из самых больших открытий в моей жизни. Я подумал, что это своего рода вознаграждение за неугомонность. И часто, доведенный до крайности бесконечными тревогами и стараясь избавиться от них, я заставлял себя думать над этой проблемой, давал инструкции Джеппу, изучал его результаты.