Преемник - Марина Дяченко

— Не для всех, — сказал он глухо. — Для немногих… Для одного.

Я проснулась, дрожа. Я долго лежала с открытыми глазами и молила небо, чтобы следующий мой сон был о матери, о старой библиотеке, или о сцене и Флобастере, а лучше всего — о Луаре…

И мне явился сон о Луаре.

Луар стоял по колено в костре, и в груди его торчали стальные клещи.

Тяжёлый молот был обёрнут мешковиной, но удары о камень всё равно разносились по ночной площади, пугая весенних котов и тревожа покой окрестных жителей. Лейтенант стражи нервничал; Луар стоял поодаль, завернувшись в плащ, равнодушно глядя в тёмное небо, будто происходящее его не касалось.

Каменщик пыхтел, то и дело потирая левое плечо; кладка поддавалась с неохотой — надёжная добротная кладка. Сумасшедший старик в рваном балахоне Лаш лежал с стороне на сырой мостовой, лежал, обхватив голову руками, и тихо скулил.

Люди, явившиеся к Башне, открывшие её ворота и взявшиеся ломать кладку, произвели на несчастного старика большое впечатление — он кинулся к офицеру, что-то невнятно объясняя, выкрикивая бессвязные слова и норовя схватить его за руку. Офицер гадливо отстранился, тогда старик кинулся к каменщику и молча укусил его за плечо.

Всё последующее произошло мгновенно — глухой удар, старик, подвывая, отлетел сразу на несколько шагов, офицер двинулся на него, угрожая оружием и грязно ругаясь. Старик отполз в сторону, но не ушёл; Луар смотрел на него без сочувствия, но с интересом. Рука его лежала на груди, и пальцы чувствовали прорезь медальона.

Он знает, а они — нет. Бургомистр заботится о своём добром имени — а между тем у Двери Мироздания, о существовании которой бургомистр даже не подозревает, стоит некто, желающий войти. Желающий явиться в гости к бургомистру, к тысячам бургомистров в тысячах городов и что-то там учинить не просто с бургомистрами — с миром…

Он, Луар, знает нечто, в сравнении с которым сама тайна его рождения — лишь мелкая забавная деталь. Если б ему сказали это месяц назад — он подрался бы со сказавшим. А теперь он молчит и смотрит в ночное небо, пытаясь понять, чем же всё-таки хорош этот мир и почему он до сих пор устоял…

— Э-э, — прохрипел каменщик, бережно поглаживая пострадавшее плечо. — Может, хватит?

Луар обернулся. С десяток камней посреди кладки провалились вовнутрь, и стена зияла чёрным провалом, как чей-то щербатый рот.

— Молодому человеку достаточно? — осведомился лейтенант. Этот лейтенант опасался Солля, как безумца, презирал как потрясателя основ и одновременно пытался уважать — как сына своего самого высокого начальника.

Луар подошёл к пролому. Грузный человек не протиснулся бы в неровную чёрную дыру, но худому Луару это было вполне по силам.

— Хватит, — сказал он равнодушно. — Не возиться же тут до утра.

Каменщик обиженно засопел, лелея укушенное плечо. Старик-сумасшедший поднялся на четвереньки — офицер так глянул на него, что тот снова отполз, бормоча свои жалобы.

— Я дам вам только один факел, — сказал лейтенант Луару. — В ваших интересах успеть вернуться, пока он догорит.

Луар пожал плечами:

— Как знаете… Но столько трудов ради одного факела?

Лейтенант не удостоил его ответом; каменщик старался держаться подальше от им же проделанной дыры, и Луар скоро понял, почему.

Запах. Он стоял здесь долгие годы, такой густой, что в нём можно было плавать, как в смоле. Он был запахом тленья и смерти, затхлой сырости, осевшего дыма и ещё чего-то, похожего на терпкий дух благовоний. Лейтенант отшатнулся и в ужасе уставился на Луара — ждал, вероятно, что безумец тут же и откажется от своей затеи.

— Эге, — сказал Луар равнодушно. — Пожалуй, и гореть не будет, — и он сунул в проём зажжённый факел.

Осветились заплесневелые стены, потолок, поросший известковыми сосульками, коридор, длинный, как кишка. Факел пригас — но всё же не угас вовсе, и Луар удовлетворённо кивнул.

Первый шаг оказался трудным — но ни лейтенант, ни каменщик, ни даже безумный старик не смогли бы заметить его колебания. Луар справился с собой не легко, но быстро; даже у декана Луаяна не было такой возможности — узнать тайну Ордена из первых рук. А ведь Луара интересует не только Священное Привидение, Первый Прорицатель и ржавчина на медальоне; у сына Фагирры есть шанс узнать, что составляло смысл жизни его отца и в чём смысл его смерти. Возможно, темнота в провале — не разрытая могила, а наследное имение, отчий дом?

Он мрачно усмехнулся, согнулся в три погибели и с факелом наперевес нырнул в пролом.

Святая святых.

Закрывая лицо рукавом, он брёл в густых слоях слежавшегося воздуха, обходя тухлые лужи и пятна плесени. Коридоры двоились и троились, круглые ступени ложились веером, приглашая подняться; он двигался как заведённый, не боясь заплутать или не найти обратного пути — а боясь только остановиться, потому что очень скоро ему стало казаться, что некто невидимый следует за ним по пятам.

Не он выбирал дорогу — дорога выбирала его сама, и он почти не удивился, оказавшись перед массивной дверью из позеленевшей бронзы. Засов на двери был взломан, и у Луара не было причин, оправдавших бы его нежелание войти.

Он вошёл.

Свет факела сразу же перестал достигать потолка и стен; дуновение почти что свежего, живого воздуха позволило оторвать руку от лица и судорожно вздохнуть. И в ту же секунду он поперхнулся, потому что огромное тёмное пространство вокруг разом осветилось огнями.

Он ощутил себя не то выброшенным в звёздное небо, не то окружённым полчищем врагов, из которых каждый держал в руке по факелу. Он метнулся — огни метнулись тоже, и тогда, сдержав страх, он понял их природу.

Яркие огоньки, острые, как иглы, тусклые огоньки, совсем мелкие огни в тёмной пустоте, недостижимо далёкие, едва различимые, как пыль. Все они были отражениями его факела, и, пройдя несколько десятков шагов, он лицом к лицу встретился с собой — угрюмым парнем со впалыми щеками и чадящим факелом в руке, тусклым отражением в огромном, пыльном, подёрнутом паутиной зеркале.

Зеркальный зал. Чёрное пространство без границ, дробящееся и продолжающееся на сотнях запылённых граней. Плывущие в пространстве огоньки; некоторое время Луар стоял, покачивая факелом и вдыхая особенно сильный здесь запах старых благовоний. Это сердце Башни… Он кожей чувствует, что попал в самое её сердце — но ему нужен мозг. Факел скоро догорит, пора отправляться…

Окна в коридоре были замурованы изнутри. Кое-где попадались развороченные ниши — вероятно, вскрытые тайники. В глубине одного из них сидел скелет, и остатки капюшона падали на костяной лоб. Луар отшатнулся, наткнувшись на взгляд пустых глазниц. Сторож? Пленник? Жертва Мора?