Изгой. Кровь и пламя - Дем Михайлов

Сотни птиц с диким хрустом, чавканьем и криками разом ударились о холодный гранит и землю и тут же погибли, усеяв практически весь двор пятнами разбрызганной крови, перьями и кусками мяса. И там же, среди кружащихся окровавленных перьев и пуха остались лежать два человеческих тела… Создатель…. Я видел их перед самым ударом. Женщина и мужчина. Он окровавленный уходил в жилую пристройку, две женщины ему помогали, но одна, видать, успела юркнуть под защиту крыши. А эти двое нет… и выжить после такого чудовищного удара сумел бы только бронированный ниргал.

С шумом выдохнув, я в ярости ударил себя кулаком по бедру. И еще раз. И еще раз – заставляя разум очиститься. Заставляя задуматься о происходящем. И одновременно двигаясь к платформе.

Почему птицы ударили во двор? Зачем массовая гибель?

И что это там начало происходить в чавкающей кровавой грязи? Земля размякла от птичьей крови! Но не это волновало меня сейчас – земля зашевелилась! Искореженные птичьи тельца пришли в движение. И не только они – перед их массовой гибелью я отчетливо заметил, что многие птахи несли в лапах что-то неприглядное, черно-серое, с болтающимися лохами. Сильно смахивающее на куски гнилого мяса. И вся эта разбросанная и размазанная по двору мясная масса разом зашевелилась…

– Не подходи-и-ить! – вновь пронесся по воздуху очередной ревущий приказ. – Огонь вниз метайте! Огонь метайте! Масло лейте! Все, что горит! Ну!

Закричали и другие – облаченные в приметные издалека одеяния братья монахи. Замахали руками, что-то принялись разбрасывать по воздуху – прямо с вершины стены во двор, на жутко вздрагивающие куски мяса.

До рези напрягая глаза, я едва-едва сумел различить вспухшие над землей серые странные облачка. То ли дым, то ли пыль… что это? Будто сам Темный услышал мой мысленный вопрос и тут же дал мне на него страшный ответ – из дверей пристройки выскочил воин с перевязанной окровавленными тряпками головой. В одной руке пылающая головня, в другой топор. Подскочил к ближайшему куску ожившего мяса и замахнулся… и, выронив оружие, схватился обеими руками за горло, я услышал слабый хриплый вскрик. А затем воин рухнул и его начало корежить в жутких судорогах, руки и ноги беспорядочно били по земле, голова стучала о камень.

– Никому не выходи-и-ить! – послышался еще один крик, и его тут же подхватили стоявшие на стене воины. – Закрыть двери!

Тогда же во двор полетели наспех подпаленные от жаровен ветви, посыпались уголья, упали охапки соломы. Монахи щедро продолжали разбрасывать нечто невидимое моему взору, но я понимал, что это молотая Раймена.

А также я понимал, наблюдая за все еще корчащимся несчастным, что серые облачка, замеченные мною ранее, не что иное, как очень сильный яд. Тарпе…

– И-и-и-и-и-и-и! – дикий, безумный и радостный вопль раздался далеко сверху. Задрав голову, я увидел черное брюхо огромной птицы, совершающей широкий маневр. А когда отвратная птица-нежить накренилась, различил я и яркие рыжие волосы наездника… вот и Риз Мертвящий пожаловал на праздник… летит очень высоко, стрелой не достать. Да и что толку – завязнет в мертвой плоти летающего пожирателя.

Огонь… но достанет ли?

Послав Ризу беспомощное проклятье, я опустил взор к земле, к подъемнику. Скорее вниз! Скорее во двор! Там погибают мои люди!

Я потерял троих людей меньше чем за пару минут! И весь двор ожил! Там что-то пытается собраться воедино, а мы не можем и подступиться из-за смертельного яда…

И вновь я невольно замер…

Я стоял в одном шаге от подъемника. Но не я прибыл туда первым.

По ту сторону от едва заметно покачивающейся платформы уже стояла высокая худая фигура в белом балахоне и плаще. Седой старик с пронзительным синим взором, направленным прямо на меня и только на меня. Отец Флатис, Искореняющий Ересь и боевой огненный маг. Мы встретились взглядами и на мгновение замерли, не замечая ничего и никого вокруг. А затем одновременно шагнули вперед, ступив на подъемник в один и тот же миг. За моей спиной с тяжким лязгом встали оба ниргала. За плечом отца Флатиса стоял один монах… и бледный Стефий…

Посреди двора с треском упал какой-то предмет и разлетелся мелкой щепой и чем-то похожим на глиняные осколки. Вспухло еще одно серое облако – быстро расползшись и наполнив воздух новой порцией отравы. И вновь с небес послышался дикий смех рыжего полководца. Он что-то метнул?

– Будь ты проклят! – прошипел я, вновь сжимая в беспомощности кулаки. – О, если бы мой взгляд мог убивать!

– А ты хотел бы этого? – спросил отец Флатис, глядя вниз, на двор и туда же направив ладонь с широко растопыренными пальцами. – Убивать взглядом? Хотел бы такую силу?

Я молча пожал плечами, поднимая лицо и смотря за уродливой гигантской птицей-нежитью… хотел бы я?

Ш-ш-ш-шах!

Посреди двора поселения появилась огромная огненная длань, являющаяся ревущим жадным пламенем, принявшимся пожирать все, что в него попало – включая слипшиеся комки плоти, кровь, кости и тела трех погибших людей. Будто сам Создатель в гневе ударил с небес… с защитной стены донесся общий восторженный рев, вверх взмыли сжимающие оружие и щиты руки воинов, приветствующих и благодарящих спасителя волшебника отца Флатиса…

Священник и явился красиво… сверху, весь в белом… ниспростер карающую врагов руку… и явился прямо-таки в самый последний момент… уничтожив страшную нежить и по ходу дела испепелив витающую в воздухе отраву…

– Великая сила не всегда благо, – произнес священник, по-прежнему глядя на двор. Сопровождающие нас молчали, находясь в явном напряжении.

– Кто бы говорил, – пожал я плечами, глядя, как корчится в огне сгорающая плоть. Какая растрата жизненной силы…

– Это дар от Создателя Милостивого, – шипяще парировал отец Флатис. – Дарован свыше.

– Дарован свыше? Никак гордыня одолела, отец Флатис? – резко опустил я лицо, и мы вновь столкнулись взглядами, причем стояли совсем рядом, грудь в грудь. – И что за вопросы в такое время?

– Ты прав, – спокойно кивнул священник. – Время не подходит.

Резко сомкнув пальцы, отец Флатис повел рукой, и по внутреннему двору прошлась ревущая стена огня, сметая и поджигая все подряд. Так ладонью стряхивают со стола грязь…

Зачем же вот так… я бы мог поглотить, мог бы проглотить разлитую во дворе чужую жизненную силу… зачем же так разбрасываться? Что за глупый слепой фанатизм… как раз тогда, когда я настолько проголодался…

– Всему свое время, всему свой черед… – прошелестел старик, что на моих глазах выжигал и обращал в пепел все неугодное Создателю…

На этот раз я промолчал. И не в последнюю очередь из-за инстинкта самосохранения. Отец Флатис не собирался скрывать эмоции, равно как не скрывал дикую мощь боевого мага.