Изгой. Кровь и пламя - Дем Михайлов

– Хей-хей? – внизу запрыгала невысокая фигурка девушки-гномы, застучала звонко двумя камешками.

– Ведите их! – правильно понял я ее сигналы, благо во внутреннем дворе больше не было пламени, а последние струйки дыма уже истаяли. – Ведите быстро! Рикар! Двери в пристройку!

– Всего готово, господин, – успокоил меня здоровяк. – Давай!

С грохотом обрушился дверной косяк вместе с дверьми. Проем резко увеличился в размерах, но стоявшие внутри люди не успокоились на этом и продолжили яростно орудовать топорами, расширяя проход.

Еще один рев… следом еще один… а теперь сразу несколько звериных рыков слились воедино. Из огромной норы вырвался столб белого морозного пара, а затем и нечто крайне большое, полностью прикрытое усыпанными снегом шкурами, несущееся прямо к пристройке.

– Посторони-и-ись! – пронзительно закричал один из воинов, подавая сигнал, но кричал он зря – не заметить приближение громадного воющего зверя было попросту невозможно. Не успел сгарх заскочить внутрь жилой пристройки, как следом промчался еще один зверь. Самка… и в пасти у нее болтался самый настоящий большущий кулек, сшитый из тех же звериных шкур и полностью набитый льдом и снегом, сыплющимся из всех щелей. Болтающийся в пасти кулек недовольно пищал и дрыгался.

– Хоро-о-ош! – донеслось из пристройки.

– По двое? – уточнил я у стоящего рядом великана Рикара.

– По двое, ежели малыша не считать, – подтвердил тот. – Как подъемник подымется – еще двоих пустим. Так всех и переведем!

– Быстрее, – чуть ли не истово попросил я. – Быстрее.

Здоровяк не ответил ничего, лишь мрачно прищурил глаза – старый опытный воин отлично осознавал, что долго нам подобный темп не выдержать, что нас попросту берут на измор, тыкают со всех сторон, словно насаженную на вертел куропатку – проверяя степень готовности. А потом снимут птицу с огня и сожрут… в том случае, если мы им это позволим. Сейчас, глядя на слаженные действия и ожесточенность защитников поселения, я собирался сопротивляться как никогда сильно.

– Выстоим ли? – вопрос озвучил я, снова обращаясь к Рикару. Спросил тихо, меня услышал только он.

– Пока стоим, господин, – пожал широченными плечами тот. – Пока стоим…

Ясно… вот и мнение Рикара озвучено – нам не выстоять, если все продолжится именно так. Уже потери в людях, уже мы, пока что неявно, но все же отступаем, прячем тылы и тихо стонем от боли и ярости. Правда, враг также несет потери и не только в рядах нежити – шурды и гоблины более чем живые, их за день не вырастишь, в бой не пошлешь.

Опять же – запасы жизненных сил. Учитывая мой скромный опыт, я все же могу предположить лишь один источник силы – из различных пойманных живых существ, будь то мыши полевки или люди. Тарис подвергает их ужасным мукам, впитывает исходящую из них силу. После чего наделяет полученной энергией других существ, превращая их в покорных воинов и направляя в атаку на нас.

Откуда он берет новые источники жизненной силы? Черпает из пойманных и притащенных животных, к примеру.

А кто ловит тех же кабанов, волков, медведей, оленей? Ответ прост и здесь – шурды и гоблины.

На них вообще держится вся текущая работа. Они таскают тяжести, готовят пищу, кормят пойманных существ – ведь не может же быть, чтобы буквально упавшая на нас громадная птичья стая была поймана сегодня. Нет! Измененные и «напоенные» чуждой силой птахи наверняка содержались в одном из тех громадных шатров в лагере противника. И всю эту птичью ораву требуется кормить – чем и занимались гоблины.

Темные гоблины же, в крайнем случае, пускаются на создание хилых костяных пауков, которые все же способны кое на что.

И получается, что ахиллесова пята Тариса – недостаток живых воинов, а не мертвых. Их слишком мало, а новых взять неоткуда.

На этой мысли я невольно улыбнулся – с нешуточной злорадностью. В моей голове начали одна за другой всплывать странные знания, говорящие мне о том, что мы уже приносим шурдам и старой затее Тариса нешуточный урон, а может быть, вскоре нанесем смертельный удар. Почему? Шурды!

Шурды слишком молодая раса, для них губительна всеобщая война – в которой, прежде всего, гибнут именно относительно здоровые и сильные особи, способные продолжить род своей уродливой расы. Несколько столетий дети шурдов рождались жестоко искалеченными, зачастую мертворожденными. Сейчас же мы одного за другим убивали сильных шурдов-воинов. В лагере оставались медлительные, искалеченные, полуслепые и гниющие заживо темные гоблины – от таких вряд ли родятся детишки, на которых можно возложить надежды на будущее шурдов…

Черт… какая нелепая ерунда лезет мне в голову, да еще и столь внезапно… но чувствовал я себя прекрасно – будто мелкий пакостник, совершивший очередную проказу и получающий от этого истинное удовольствие. Проклятье… я будто жалкий червь, на которого опускается безжалостный сапог и давит меня, но в последний миг я сладко думаю – а все же я испачкал тебе подошву… к чему столь странные мысли в такой момент? Что за странные слова «эволюция», «естественный отбор»? О, моя клятая голова, преподносящая сюрприз за сюрпризом!

Мне сейчас предстояло решить куда более важный вопрос!

Стоять насмерть?

Или отступить?

Отбивать одну вражескую атаку за другой, либо же уйти в тесные подземные коридоры?

Честно говоря, я уже давно сделал свой выбор и сейчас лишь оттягивал неизбежное – начало отступления под землю.

Пора бы мне уже…

– Господин! – пораженный крик Рикара вырвал меня из размышлений, и, увидев, куда он указывает, я вздернул голову вверх, ожидая увидеть очередную гигантскую стаю обезумевших птиц или еще что похуже… но увидел я только чистое весеннее небо! Да, с облаками, да, наполненное клубами дыма, да, падают вниз частички пепла и праха… но в небе не было ни единой вражеской твари!

Надо мной абсолютно мирное весеннее небо! Ласковое доброе небо, предвещающее приход солнечных и жарких деньков! И ни малейшего намека на войну…

Крутнувшись, я вперил взор в ущелье, начинающееся у моих ног.

Пусто… ни единого врага…

– Тарпе отступил… – заметил я.

– Отозвал войска, – подтвердил хрипло Рикар.

– Почему? – последнее слово одновременно слетело с наших губ…

– Почему? – эхом отозвался подошедший священник.

Ответа на вопрос мы не получили… лишь тихий треск догорающих птичьих тушек нарушал повисшую над фортом удивленную тишину… а затем молчание прервалось новым разъяренным и испуганным ревом, когда по внутреннему двору помчался очередной гигантский сгарх. Мы продолжали спасать самое дорогое…

Окованное металлом лошадиное копыто тяжко опустилось на еще горячую землю, с хрустом раздавив почерневший от копоти пустоглазый череп шурда. Из-под недовольно нахмуренных седых бровей пристально смотрели прищуренные глаза, нервно дернулась изуродованная ужасным ожогом щека.