Наследницы - Элизабет Адлер

Гарри направился к бару. Анжу была права, говоря, что они еще встретятся. Он обязательно постарается, чтобы так оно и было.

Гарри снова увидел Анжу на следующее утро. Небо над Дувром было затянуто серыми тучами, и моросил мелкий дождь. Анжу шла сквозь толпу к темно-вишневому «роллс-ройсу». Длинноногая, в короткой юбке, с беззаботной улыбкой на лице. Она заметила Гарри, послала ему воздушный поцелуй и села в автомобиль, который с бешеной скоростью рванул с места.

Гарри подумал о «взрыве», когда встретятся все три девушки. И о старом лорде Маунтджое, который, как паук, плетет свою паутину, заманивая в нее своими деньгами. Он надеялся, что Маунтджой знает, что делает. Определенно было одно: Анжу доставит ему массу хлопот.

Глава 22

Лаура Лавиния Суинберн не хотела становиться Лаурой Маунтджой. Ей была ненавистна сама эта идея. Смешное представление, что она внезапно станет дебютанткой, выряженной так, чтобы сразить наповал лондонское общество подобно кролику, вылезшему из шляпы фокусника, наполняло ее ужасом.

– Я изменила свое решение. Я не еду, – взбунтовалась она, хотя знала, что должна, потому что они нуждались в деньгах. – Я ненавижу лорда Маунтджоя и ненавижу тех двух девушек.

– Как можно ненавидеть тех, кого ты ни разу не видела? – резонно заметила Джинни.

Они стояли на платформе Центрального вокзала в Лидсе. Лондонский экспресс уже пускал пары, окутывая их густым белым облаком, таким же плотным, как туман накануне, из-за которого на один день была отложена поездка.

– Туман послан Богом, – сказала Лаура Джинни. – Это судьба. Она предрекает мне не ехать. Значит, так должно и быть.

– Забудь про судьбу. Твой отец захотел бы, чтобы ты поехала. Этого хочу и я.

Джинни не добавила, что Лауре пойдет только на пользу уехать из Суинберна и повидать настоящий мир. Маленькая деревушка и одинокое поместье – не место для молодой девушки. Лаура должна уехать подальше от этого несчастного Хаддона Фокса и переменить свою жизнь.

Опустив голову, Лаура рассматривала вымощенную плитами платформу, оттягивая прощание до последнего момента.

– Ты становишься смешной, Лаура, – сердито сказала Джинни. – Тебе представляется прекрасная возможность. Другие бы девушки позеленели от зависти, а ты ведешь себя так, словно собираешься в тюрьму, а не в чудесный дом с приемами и танцами. Ты встретишься там с родственниками. Перестань валять дурака и садись в поезд.

Проводник шел вдоль платформы, закрывая двери, когда Билли Сакстон с охапкой газет, обогнав его, вошел в купе первого класса. Из-за большого тумана он чуть не опоздал на поезд.

Он посмотрел в окно на хрупкую старую леди в старомодной одежде и сердитую девушку в костюме из шотландки для верховой езды и зеленом свитере. Старая леди, наклонив голову, что-то говорила девушке, и по ее напряженной позе можно было понять, что ее уговоры были безуспешными.

Проводник прокричал: «Всем занять свои места!» – и старая леди подтолкнула девушку к открытой двери вагона.

– Я не хочу покидать тебя! – закричала девушка, обнимая старую леди. – Я не хочу уезжать из Суинберна! Видит Бог, как мне не хочется ехать.

– Не плачь, Лаура, – сказала Джинни, обнимая девушку. – Увидишь, все будет хорошо. Поживи там некоторое время, а я буду ждать тебя в Суинберне. Ты вернешься и все мне расскажешь.

Она чуть отстранила от себя Лауру и, убрав упавшие на ее мокрое от слез лицо пряди волос, крепко поцеловала.

– А сейчас иди. И помни, что твой отец хотел бы, чтобы ты вела себя как леди. Этого хочу и я.

Проводник уже подавал сигнал зеленым фонарем. Он дунул в свисток, поезд дернулся, а Лаура все еще стояла на нижней ступеньке лестницы, ведущей в вагон первого класса. Она бросила последний умоляющий взгляд на Джинни, и та с трудом изобразила на лице улыбку.

– Поторопись, Лаура! – закричала она. – Ты задерживаешь отправку поезда.

Лаура неохотно вошла в вагон, проводник захлопнул за ней дверь, и поезд медленно отошел от платформы.

Наблюдая за бабушкой, все еще махавшей и все еще улыбавшейся, Билли готов был поклясться, что увидел в ее глазах слезы.

Дверь в его купе шумно распахнулась, и в него вошла девушка.

– Проклятие, – сердито произнесла она, заметив Билли. – Я не ожидала увидеть здесь кого-то еще.

Сверив номер места с билетом, девушка посмотрела на багаж, уложенный носильщиком на верхнюю полку. Все было правильно: и багаж, и место были ее. Она села на сиденье, обитое голубым бархатом, и разрыдалась.

Билли раздраженно вздохнул. Он планировал почитать газеты, потом немного перекусить и вообще ехать в спокойной обстановке. Он молча смотрел на девушку. Лучше дать ей выплакаться. Хотя она была для него явной помехой, к тому же очень шумной. Ему надо было о многом подумать, а она своими слезами отвлекала его.

Билли Сакстон был самым крупным владельцем скаковых лошадей в Европе, хотя в последние дни чаще бывал в Америке, чем в своем огромном поместье в Уилтшире, присматривая за бизнесом, который достался ему в наследство от богатой американской матери.

Великолепный дом в стиле эпохи короля Якова I, прилегающие к нему окрестности в тысячу акров, включая деревню Моубри, находились во владении семьи только три поколения. Его дедушка купил все это у обнищавших хозяев, когда фортуна изменила им, а к нему повернулась лицом благодаря уникальному шансу открытия химического чистящего вещества, которое он расфасовал и стал продавать под маркой «Средство для чистки всех вещей Сакстона, пригодное для прачечных».

Дед Сакстона разбогател на этом чистящем веществе и стал одним из гигантов индустрии девятнадцатого века. После смерти деда наследство перешло к отцу Билли, который женился на богатой американской наследнице бизнеса «Каши для завтрака», а когда они оба умерли, Билли унаследовал и то и другое.

Тридцатилетний Билли получил образование в Харроу и Кембридже, окончил Гарвардский университет со степенью магистра в области бизнеса и со временем стал знатоком лошадей и скачек. То и другое было главным удовольствием его жизни. Билли был тихим, незаметным человеком с резким голосом. Он слегка заикался, когда испытывал сильное возбуждение, которое случалось каждый раз, когда одна из его лошадей побеждала.

Билли был скромным человеком, ненавидящим публичность, и его фотография появилась в газете только однажды, когда его лошадь победила на важных скачках. Для него главным были лошади, и он отдавал все призы их тренерам, говоря при этом: «Я покупаю только лошадей, а эти парни делают из них победителей».

Билли посмотрел на девушку, сидевшую напротив. Она продолжала громко рыдать, и он не знал, что делать. Он снова вздохнул, еще больше раздражаясь. Ему надо было принять одно важное решение, и он надеялся побыть один, чтобы все обдумать. Последнюю пару дней он провел на Фокстон-Ярде, подумывая о том, чтобы переправить туда парочку своих лошадей для тренировки. Там все, казалось, было очень организованным, место чистое, работники симпатичные. Но в то же время было что-то, чего он никак не мог понять. Уж слишком там было тихо, люди избегали смотреть ему в глаза. Даже лошади казались какими-то подавленными, и он сильно подозревал, что причина заключалась в самом Хаддоне Фоксе.