Беспощадный рай (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Он кивает.

— Твои родители заставляли тебя работать по хозяйству?

Он снова кивает.

Я очарованно пытаюсь представить это. Киллиан, маленький мальчик, выполняет на ферме свои ежедневные обязанности. Чистит стойла для лошадей. Кормит цыплят. Доит коров.

Быть такого не может.

— У тебя есть братья и сестры?

Пауза не поддается измерению.

— Один.

Я вглядываюсь в его лицо, чувствуя, что он оставил что-то недосказанным.

— Один?..

— Типа того, — говорит он, понизив голос. — Теперь у меня остался один брат.

— Точно. Брат. Ты говорил. — Через секунду я добавляю: — Подожди. Остался?

Он облизывает губы, колеблясь.

— Нас было восемь. В живых остались только двое.

Я в шоке смотрю на него. Несчастные случаи? Болезни? Что-нибудь похуже? Что могло случиться с шестью братьями и сестрами в одной семье? Мне до чертиков хочется выяснить все подробности, но я не решаюсь совать нос в чужие дела.

И это глупо, учитывая, что я глотала его сперму.

Прочитав выражение моего лица, Киллиан тихо говорит:

— Случился пожар.

Мое сердце останавливается. Моя рука взлетает, чтобы прикрыть рот.

— О, господи. Соболезную.

Киллиан медленно проводит двумя пальцами по пряди моих волос, пристально ее изучая.

— Спасибо.

— Эм... А твои родители? Они живы?

— Умерли. Каждый. Все. Все, кто имел значение. Осталась лишь месть, — отстраненно пробормотал он.

Какое-то время кажется, что он мыслями где-то далеко, не здесь, но потом приходит в себя. Туман в его взгляде рассеивается, и глаза опасно блестят, словно лезвие клинка. Он опускает руку и поворачивается лицом к стойке.

Харли театральным жестом ставит перед ним бокал.

— Если после водки на утро будет плохо, король Артур, не стесняйтесь подать жалобу руководству.

И, хихикнув, отворачивается.

Стиснув зубы, Киллиан хватает бокал и осушает его одним глотком.

Тем временем я пялюсь на его профиль, и произнесенное им слово вновь и вноаь отдается эхом в моей голове.

Месть.

Пожар, что унес его семью, не был случайностью.

Ощущение, словно запретная, запертая дверь приоткрылась, открыв луч света.

Киллиан был мальчишкой, когда его семья погибла в огне, и все, что ему оставалось, — это мстить за их смерть.

— Ты знал, кто это сделал, — тихо замечаю я.

Он осторожно ставит пустой бокал на стойку. Сглатывает. На меня не смотрит.

— Ты убил его. Или их.

Тело Киллиан напрягается, но сам он никак не реагирует. Его молчание служит ответом.

— Вот как все и началось, — шепчу я, понимая, что раскрыла правду. — У деревенского мальчишки появился вкус к мести, и он никогда не оглядывался назад.

Киллиан резко поворачивается ко мне. Он недоволен, его глаза горят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я оглядываюсь назад каждый гребаный день. Воспоминание о том, откуда я пришел и почему делаю то, что делаю — единственное, что поддерживает меня.

Его нормальный голос вернулся. Бархатистый, певучий ирландский акцент переполнен эмоциями. Киллаин вновь стал самим собой, с жесткими границами и острыми углами, вихрем хаотических чувств, которые сдерживаются железной волей, что скрывается под красивой лощеной оболочкой.

Вот только теперь я заглянула за дверь. Заглянула за кулисы его бродвейского шоу.

Киллиан Блэк — преступник не потому, что родился плохим, не потому, что у него это хорошо получается, или не потому, что ему больше нечем заняться.

Он преступник, потому что мир разбил его сердце, а единственный известный ему способ справиться с величиной своей боли — это насилие.

Месть.

Пролитая кровь.

Удерживая его взгляд, я говорю:

— Я была неправа кое в чем.

— И в чем же? – огрызается он.

— Ты не такой, как мой отец. Ему нравится причинять людям боль.

Киллиан смотрит на меня, его грудь быстро поднимается и опускается, челюсть и кулаки сжаты. Его глаза настолько темные, что напоминают бездну.

— Мне кажется, тебе совсем не нравится то, что ты делаешь.

Он замер, что кажется, будто он не дышит. Его губы приоткрываются, но он молчит с ошеломленным выражением лица.

Мы так и смотрим друг на друга в пузыре напряжения, пока Киллиан не выдыхает — пузырь тут же лопается.

Он хватает меня за руку и тащит меня через толпу к задней части паба.

— Куда мы идем?

Он не отвечает. Продолжает идти, не выпуская мою ладонь.

Мы проходим стол за столом, пока я не понимаю, что пункт нашего назначения — кухня. Киллиан распахивает двери и ведет меня по проходам, где готовящие еду повара бросают на нас лишь беглый взгляд, прежде чем вернуться к своей работе.

Он поворачивает меня налево, где стоит огромный холодильник, потом направо, ведет меня мимо ряда металлических стеллажей, уставленных сервировочными подносами и графинами с водой, затем рывком открывает дверь без надписи.

Он втягивает меня внутрь, закрывает дверь и целует с такой страстью, что у меня перехватывает дыхание.

Поцелуй продолжается и продолжается. Жадный поцелуй собственника, заявляющий на меня права. Когда Киллиан наконец отрывается, мои колени дрожат, а сердце бьется как сумасшедшее.

Находимся мы в маленькой кладовке. От пола до потолка со всех сторон тянутся полки, заваленные кухонными полотенцами, чистящими средствами и другими предметами. Я замечаю это лишь потому, что Киллиан прижимает меня к полке с полотенцами, прежде чем вновь припасть к моим губам.

Застонав, он опускает ладонь между моих ног и сжимает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я знаю, что ему нужно. Я жажду того же. Освобождения, которое может дать другой, тот ожог, который приходит со скоростью молнии и поражает с силой бомбы.

Я расстегиваю его ремень. Киллиан дергает молнию. Его твердый член выпрыгивает в мои руки. Мы продолжаем неистово целоваться. Тем временем он задирает юбку на мои бедра. Поскольку избавление меня от трусиков заняло бы время, а Киллиан явно не хочет ждать, он просто оттягивает их в сторону.