Коронованные Вороны Торн-Поинта (СИ) - Иден Вероника

— Кольт и Леви позаботились о безопасности. Вы с Фоксом прочесываете здания и докладываете.

Когда он наклоняет бедра и удовольствие усиливается, я начинаю скулить. Бросив на меня холодный взгляд, он держит меня за горло и сжимает, чтобы заглушить мои отчаянные крики. Его пронзительный взгляд прожигает меня, пока он продолжает говорить по телефону.

— Сверь с чертежами, которые он прислал.

Наконец он вешает трубку и отбрасывает телефон. Никто из нас не обращает внимания на то, где он приземляется.

Губы Рена захватывают мои в жадном поцелуе, и он глотает мои крики, когда переносит меня через край. Я никогда не кончала так сильно, все мое тело было охвачено взрывом экстаза. Напрягшись надо мной, он закрывает глаза и наполняет меня, когда кончает.

— Это было… У меня нет слов.

— Я всегда знаю, что тебе нужно.

Ровный тон и его слова окутывают меня одеялом удовлетворения. Сначала Рен был для меня загадкой, которую нужно было разгадать, потом вызовом авторитету, который возбуждал меня, но теперь… он начинает казаться чем-то другим. Чем-то большим.

27

Роуэн

Утром я просыпаюсь от того, что Рен сидит за столом в другом конце комнаты. Медальон не снят, но сегодня он не держит его в руках, как будто наступил конец света. Он лежит рядом с дорогими часами у его локтя, утешая, а не как спасательный круг.

Лениво дрейфуя между мирным сном и сознанием, я наблюдаю, как он печатает на своем телефоне, периодически потягивая из дымящейся кружки кофе. Аромат божественный, вызывающий у меня слабый завистливый стон.

— Для тебя приготовлен кофе, кофеиновый демон. А этот-мой.

Он поднимает глаза, упиваясь мной. Я соскальзываю под простыню. Должно быть, он вымыл меня после того, как я заснула в его объятиях. В груди разливается тепло.

— Я никогда не устану просыпаться, видя тебя в своей постели.

Еще один трепет проходит сквозь меня. Мысли из прошлой ночи возвращаются. Нас не просто тянет друг к другу, но именно то, как мы друг к другу относимся, и повлияло на мои чувства к нему. Когда он берет власть в свои руки, я позволяю своим стенам рухнуть и стать уязвимыми. Сначала я боролась с его контролем, но теперь он стал другим, несёт на себе груз важности, которому я не хочу сопротивляться.

— Могу я осмотреть отель сегодня? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня поверх кружки. Когда мы встретились, его невозможно было прочесть, но едва уловимые эмоции мелькают на его лице, когда он принимает решение.

— Здесь безопасно, так что да. Не уходи слишком далеко, мой любопытный котенок.

Ухмыляясь, я потягиваюсь и вылезаю из постели. Кое — что изменилось с тех пор, как я провела время в Гнезде-я нахожу его намного менее жутким. Такое ощущение, что это мог бы быть дом. Безумие, учитывая ветхое состояние квартиры наверху, но здесь есть какая-то связь.

Полуодетый, он притягивает меня к себе, ухватив за расстегнутую фланелевую рубашку, и дарит мне ароматный поцелуй. Я облизываю его губы и хмыкаю от резкого запаха лосьона после бритья.

— Мое, — бурчит он.

— Я или кофе? — поддразниваю я, потянувшись к его кружке, чтобы сделать глоток.

Он шлепает меня по заднице и хватает. — И то и другое. Лучше быстро одевайся, а то я затащу тебя обратно в постель.

На мгновение я замираю между любопытством и желанием забраться к нему на колени. Я царапаю зубами свою губу от его веселого фырканья. Шанс узнать больше об отеле выигрывает. Я заканчиваю одеваться, проскальзываю в свои кеды и хватаю телефон.

Рен следует за мной на главную площадь. Колтон все еще валяется на диване, задрав задницу и похрапывая, но Джуд не спит, поедая пахнущую чипотлом куриную тушенку из использованного контейнера с маслом. Он поднимает два пальца в знак приветствия. Я останавливаюсь, чтобы налить себе кофе. Дергая себя за косу, я откидываю голову на грудь Рена и получаю еще один поцелуй.

— Если ты будешь бродить там слишком долго, я приду, чтобы поймать тебя снова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дрожь пробегает по моей спине. — Как в лабиринте живой изгороди?

— И на этот раз я не остановлюсь,” обещает он низким хриплым голосом.

Щеки покалывает жаром, я беру свой кофе и отправляюсь осматриваться. В холодном свете дня я признаю, что есть мрачная красота в зарослях виноградных лоз, пробивающихся сквозь разбитые окна, выцветших пыльных картинах и облупившихся обоях ушедшей эпохи.

Без каких-либо студенческих вечеринок бальный зал-это обширная комната, которая когда-то была изысканной. Солнечный свет струится внутрь, создавая танцующие лужицы пылинок. Океанский воздух наполняется легким ветерком, и вдалеке перекликаются две чайки. Закрыв глаза, я представляю его в расцвете лет сто назад.

Оставив пустую кружку в бальном зале, я иду по арочным каменным коридорам и заглядываю в незапертые комнаты, чтобы удовлетворить свою потребность в знаниях. Несколько скрипов и шорох маленьких животных заставляют мое сердце биться быстрее, но жуткость больше не беспокоит меня. Обыскивая это место, я пытаюсь взглянуть на него глазами Рена, чтобы понять, что он видит.

В задней части здания с видом на море есть красивый солярий. Стеклянный купол простирается высоко, и виноградные лозы сделали это место своим домом, природа счастливо восстанавливает старую оранжерею. Я скольжу по листьям, когда прохожу мимо, впитывая мирную тишину.

Я выхожу на улицу и спускаюсь по широким ступеням террасы. Заросшая сорняками тропинка ведет меня к краю обрыва.

Впервые за несколько дней — недель — все замедлилось настолько, что у меня появилась возможность побыть одной.

В некотором смысле, быть пойманным Воронами было скрытым благословением. Это удерживало мои мысли на расстоянии, но здесь, на утесе, вещи, которые я пыталась игнорировать, ползут обратно. Единственный раз, когда я осталась наедине со своими мыслями, это когда Рен запер меня в пентхаусе. Я направила его в лихорадочное творчество, написав эту книгу, чтобы мне не пришлось сталкиваться с тем, что я чувствую непосредственно.

Я обнимаю себя за талию. Ветер выбивает выбившиеся волоски из моей косы.

Я приехала в Торн-Пойнт, чтобы последовать за братом. Быть похожим на него. Но это было также бегство от того, с чем я не могла справиться. Мое прошлое. Чувство вины.

Если я стану такой, как Итан, мне не придется быть самой собой.

И еще труднее лгать самой себе без него.

Я сильная и независимая, как я всегда говорила себе, или я предпочитаю изолироваться от большинства людей из-за того, что пережила, боясь открыть свое сердце? Кроме брата, я хотела быть одна. Я не пускала маму к себе — не могла даже смотреть ей в глаза. Я отдалилась от друзей, которые у меня были, и, кроме Айлы и воронов, я никого не подпускала к себе.

Когда Итана нет рядом, это делает мои поступки более рельефными. Мое единоличное упрямство, ненасытная импульсивность, необходимость действовать в одиночку. Просить о помощи стало чуждым понятием. Если я не прошу о помощи, никто не должен видеть, как мне тяжело.

До Ворон мой брат был единственным человеком, которому я доверяла и на которого полагалась. Единственный человек, за которого я цеплялась.

Я не знаю, то ли это растущий трепет, чтобы найти его, то ли постепенная уступка контролю Рена отодвинула завесу моего отрицания, но теперь я вижу это. Посмотрите, насколько травмирующий опыт моего прошлого сформировал меня до такой степени, что я никогда не хотела, чтобы кто-то делал что-то за меня. Действовать самостоятельно, пока никто не успел мне запретить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Может быть, в каком — то смысле это для того, чтобы заставить себя заново пережить свою самую большую ошибку-ослушаться отца и обречь его на смерть.

Я изо всех сил отталкиваюсь от правды о том, как сильно я пострадала, впиваясь пальцами в рубашку. Это моя вина.

Итан всегда был для меня эталоном. С тех пор как мы были маленькими детьми, я хотела подражать ему во всем. После несчастного случая с папой эта потребность только возросла. Без него я барахтаюсь, пытаясь держать себя в руках.