Королевство Гаргалот - Гай Орловский

Она в неловкости опустила взгляд, алый румянец уже медленно проступает на бледной аристократически безупречной коже, крылья красиво вырезанного носа вздрогнули.

– Глерд…

– Герцогиня, – сказал я честно, – сам не знаю, но меня тянет к вам с такой мощью, что даже не представлю! Словно вы нейтронная звезда, а я буриданов ослик Иа великого пророка Валаама!..

– Глерд, – сказала она нерешительно, – я недавно приезжала на вашу стройку…

– Правда? – изумился я. – А мне никто ничего не сказал… Приеду – всех поубиваю. Или даже перевешаю, что-то вешать начинает нравиться больше, чем рубить головы. Не выношу крови. Старею, видать.

Она грустно взглянула на меня, медленно и величаво села на диван, хотя и на самый край.

– Но меня не пропустили, – сказала она с укором. – Сказали, это ваше повеление.

– Что? – ахнул я. – Мое повеление не пускать вас?

– Никого не пускать, – уточнила она.

Я всплеснул руками.

– Как все печально! И неправильно. Куда мир катится, если вот такое недоверие и отчуждение даже к женщинам, что как никто умеют хранить тайны?.. Герцогиня, могу ли я…

Она покачала головой.

– Нет, глерд Юджин, не можете.

Я смотрел, как она дернула за шнур, дверь распахнулась, появился уже знакомый старик-слуга, остановился, глядя в пол.

– Вели подать жареную баранину, – велела герцогиня. – А потом каплуна. И вино, конечно.

Слуга поклонился и вышел, а я сказал с восторгом:

– Вы запомнили, что обожаю мясо на ребрышках?

Она улыбнулась, царственно опустилась на диван.

– Такое запомнить нетрудно. У вас здоровые мужские вкусы.

– Это точно, – сказал я и пересел к ней на диван. – Герцогиня…

Она торопливо вскочила и поспешно пересела в кресло.

– Глерд, сейчас принесут на стол!

– Вы намного лакомее, – признался я. – Хотя, конечно, можно сперва баранину, чтобы разжечь аппетит…

На щеках у нее вспыхнул яркий румянец и начал медленно захватывать территории.

– Глерд, прекратите!

– Молчу, – согласился я.

В комнату вдвинулся повар с таким огромным подносом в руках, что я вскочил и помог перегрузить на стол в тарелки целую гору жареных ребрышек, каплуна в собственном соку, красную рыбу и кучу сдобных пирожков разной формы.

Повар ошалел, глерды никогда не снисходят до такой помощи челяди, а я еще и поблагодарил кивком, после чего сел на стул и сразу же взял в руки нож, сладострастно принялся за истекающие нежным соком ребрышки.

Герцогиня наблюдала с материнской улыбкой, женщины любят смотреть, когда мужчины и животные хорошо едят, что значит, понравилось, оценили, будут здоровыми и довольными.

Спохватившись, я торопливо нарезал мясо и переложил на тарелку для герцогини.

– Если скажете, – предупредил я, – что не хотите есть, не поверю. Такое невозможно не хотеть. И точно скажу, вы сами следите, чтобы повара готовили по вашим рецептам.

Она с осторожностью пересела к столу, кивнула, немного удивленная.

– Как вы угадали?

– По вашему лицу, – сказал я, – по вашим глазам, по вашему внимательному взгляду, вашей лебединой шее, высокой и полной груди…

– Глерд!

– Все-все, – сказал я торопливо, – только ем. Когда я ем, то глух и нем, а когда еще и кушаю, то никого не слушаю… А вина вам в чашу плеснуть можно?

Она поколебалась, кивнула.

– Только чуть-чуть. А то мы слишком порознь, я как будто не хозяйка, принимающая гостя.

– Точно, – сказал я с восторгом и налил ей вина до венчиков. – У вас и вино прекрасное, чувствуется, что вы… умеете выбирать сорта винограда. Сладкий и нежный виноград, как ваши губы…

– Глерд, – сказала она строго, – прекратите. У вас еще каплун и пирожки.

– Я поделюсь, – пообещал я. – С вами я такой добрый, что даже пирожков не жалко. Все, конечно, не отдам, но парочку могу… Вот эти?

Она расхохоталась.

– Глерд, вы невыносимы.

– Герцогиня, – сказал я, – вы называете меня таинственным, но я вижу в ваших глазах столько тайн, что даже и не знаю!.. Давайте меняться тайна на тайну?

– Глерд?

– Я рассказываю вам, – предложил я, – вы рассказываете мне. А то мы хоть и соседи, но какие-то не совсем близкие соседи.

Она посмотрела с недоумением.

– Глерд, куда уж ближе? Если мой муж узнает…

– А зачем ему такое узнавать? – поинтересовался я. – Придется как-то реагировать, а это всегда потери… Во всем потери. Знаю королевство, где нашли выход в подобных обстоятельствах.

Она поинтересовалась настороженно:

– Какой выход?

– Просто не обращать внимания, – ответил я. – Жизнь и так у всех нелегкая, сложная, с проблемами, неприятностями, заботами, зачем взваливать на себя еще и добавочные? Пусть идут мимо. Есть такой вид неприятностей, что если на них не заострять внимания, то они и не существуют.

На ее лице отчетливо видно непонимание, цельная натура, уроки нравственности вбиты в глубоком детстве, что хорошо и правильно, но хорошо и правильно только в одном случае, когда все в обществе праведные, но если заведется хоть один подлый хмырь, то ограбит всех до единого, перепортит благородных девиц и обворует королевскую казну.

– Глерд, – проговорила она в нерешительности, – это звучит нехорошо. То, что другие люди могут поступать нечестно, не развязывает нам руки.

– Золотые слова, – сказал я с восторгом, – никто не имеет права наносить другому человеку ущерб!..

– Вот видите…

– Но, герцогиня, если я украл бы у герцога кошелек, то у него не было бы кошелька, верно?.. А если украду ваш поцелуй, то ваши губы останутся на месте, сколько бы я их ни целовал…

Она попробовала откинуть голову, но я навис над нею, ухватил, сдавил это пышное нежное тело, и та самцовость, что оттачивалась в течение последнего миллиарда лет, заговорила во мне в полную силу, грубо отпихнув щенячий интеллект с его протестами.

Диван достаточно удобная вещь, не так уж и обязательно тащить добычу в кровать, хотя, если честно, нам, самцам, все удобно и везде, если речь идет о выполнении самой Первой и Величайшей Заповеди, которую Всевышний дал человеку напрямую, не прибегая к посредничеству всяких там косноязычных пророков.

Она поспешно отпихнулась, сказала строго:

– Глерд! Мы за столом!..

– Ах да, – сказал я виновато, – простите, герцогиня. Давайте я закончу с мясом, а вы начинайте с пирожков… Кстати, на днях я отправлюсь в долгое путешествие. Потому есть у меня крамольная идея.

– Глерд?

– Провести эту ночь в вашей постели.

Она охнула.

– Это невозможно!

– Герцог отсутствует, – напомнил я, – слуги смолчат. Да и не видели они ничего, а догадки не в счет.

Она спросила быстро:

– Путешествие как-то связано с тем, что там в бухте строите корабли?

– Точно, – подтвердил я. – Говорил же, я страстный рыболов и обожаю рыбарить!.. И не только с берега, как простолюдины, а с лодки!.. Чтоб заплывать на середину и ловить там. Вдруг в середине залива рыба толще?

Она сказала в сомнении:

– Но… говорят, корабли выглядят устрашающе огромными.

– Герцогиня, – сказал я с неловкостью, – вообще-то я трус, воды побаиваюсь. То ли родовая травма с тех времен, когда я плавал в околоплодных водах и, возможно, наглотался так, что чуть не утоп… или меня в ванну с водой уронили, когда купали… в общем, я воды побаиваюсь. Даже, если честно, боюсь.

Она сказала с пониманием:

– Потому и строите большие корабли?

– Да, – подтвердил я с неловкостью. – Не представляете, как стыдно признаваться в трусости женщине! Перед которой все стараются выглядеть сильными и мужественными.

Она сказала ласково:

– Бедный вы мой… Сколько же вам пришлось натерпеться…

Чисто по-женски, даже по-матерински, она обняла меня и прижала головой к своей груди, той самой полной, мягкой и горячей, некоторое время утешающее гладила по затылку, спросила с укором:

– Глерд… это что вы делаете?

– Мне грустно, – сказал я со вздохом, – стараюсь утешиться. А вы просто спасаете меня из пучины отчаяния.

– Ну уж отчаяния, – возразила она.

– Тогда просто от тоски, – уточнил я. – Однако в ваших объятиях нахожу утешения и силы… Что это у вас за веревочки?.. Ах да, это я не туда полез, как все в жизни сложно.

Она в испуге оглянулась.

– Глерд, нас могут увидеть…

– Не могут, – заверил я. – Я узрю раньше. Или почую. Неважно… Ох, герцогиня… Какая у вас нежная кожа даже здесь…

– Глерд, нельзя же так… ох, оставьте… Зачем платье задираете мне на голову?

– Чтоб не сползало, – пояснил я жарким шепотом, – а так у вас прекрасное лицо, а ваши полные и красные, как спелые вишни, губы я даже во сне…

Она прошептала в ужасе:

– Глерд!.. Как вы смеете, я такое не позволяла даже мужу…

– Ему и нельзя, – ответил я, – а нам, с нашим родством душ, нашей близостью этических констант, позволено самое полное слияние потных тел…