Генетика любви - Селина Катрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Членов Аппарата Управления выбирают, конечно же, граждане, и, таким образом, номинальная форма управления планетой — демократия. Но грязный секрет демократии состоит в том, что при кажущейся свободе выбора её на самом деле нет. Один голос значит многое и при этом не стоит ничего. Народ выбирает тех, кому доверяет… фактически законодательная, судебная и исполнительная власть сосредотачивается в руках пяти десятков цваргов, и иногда они считают, что их решение — единственно верное. Если им время от времени не напоминать, ради чего они собрались, то, боюсь, Цварг ждёт не самое приятное будущее. В последние годы на планете произошла… хм-м-м… некоторая реструктуризация власти, так что, отвечая на ваш вопрос, — нет, такая мелочь не будет мне в тягость.
Себастьян покачал головой и улыбнулся.
— Боюсь, я генетик, а не безопасник, и это выше моего понимания.
Фабрис понимающе усмехнулся.
— Мне доложили, что вы некоторое время заменяли господина Кианза в школе и за эту помощь Уилл Роббинсон обещал вам определённые данные. Вам их уже передали? Вы планируете вылет на Юнисию в ближайшие дни?
— О, так и есть. — Себастьян широко улыбнулся. — Секретарь администратора Планетарной Лаборатории передал медицинские карты и контакты шести семей. Оставаться на Цварге ещё дольше я не планирую — и так сильно задержался, а с семьями свяжусь по инфо- или голосвязи, благо в наше время технологии позволяют общаться даже из разных галактик.
— Это верно, технологии нынче на высоте… особенно преуспели в этом таноржцы, — пробормотал Робер себе под нос и тут же уточнил: — А чем вы занимаетесь?
— А вам разве не доложили? — рассмеялся Себастьян.
— Боюсь, я безопасник, а не генетик, и это выше моего понимания, — ответил эмиссар, полностью отзеркалив фразу, недавно брошенную самим профессором. — Я видел расшифровку голосовой записи… Что-то про нерепрезентативную выборку.
— Всё просто. — Профессор астробиологии покачал головой. — Я занимаюсь проблемой рождаемости у нашей расы. У меня есть гипотеза, согласно которой дети-цварги появляются в тех семьях, где супруги вошли в ближний круг друг друга. Это достаточно сложно объяснить, ведь резонаторами обладают лишь мужчины, и они же физически умирают, если надолго убрать источник их привязки, но я предполагаю, что у женщин тоже есть какой-то аналог в организме. Возможно, мы его не можем увидеть, пощупать или измерить, как, скажем, уровень бета-частиц у насытившегося колебаниями цварга, но мне думается, что он тоже есть. Цваргини беременеют лишь тогда, когда начинают испытывать глубокие чувства к мужчине.
— Какая любопытная теория. — Фабрис задумчиво почесал подбородок. — А если пара цварг и не-цваргиня? Скажем, человек? Статистики Планетарной Лаборатории несколько лет назад выдали информацию, что в таких парах дети рождаются чуть ли не чаще, хотя, конечно, процент чистокровности потомства далёк от ста.
— «Ошибка выжившего».
— Что? — Брови цварга в лёгком удивлении полезли на лоб. — Как это понимать?
— Ну…
Себастьян на всякий случай отодвинулся от собеседника. За такие «кощунственные» рассуждения администратор Планетарной Лаборатории обозвал его в одном из разговоров «психом, желающим прославиться за счёт подтасовки чисел и фактов». Но проблема была в том, что Касс искренне верил в то, что говорил.
— Вы же знаете, что во времена войны с трасками наши военные истребители гибли сотнями, а вместе с ними и пилоты. У большинства вернувшихся из открытого космоса машин зияли бреши в подкрылках, иллюминаторах и хвостовой части, но ни у одного не было повреждений в районе ядерного реактора. Конструкторы ошибочно решили укреплять именно те части, где дыры от плазмы встречались особенно часто, и лишь помощнику главного инженера пришла в голову мысль, что изучать надо в первую очередь не те повреждения, с которыми корабли вернулись, а те — с которыми не вернулись. Он предложил укреплять не крылья и хвосты, а дополнительно защищать реактор от взрывов и перегрева.
— Хорошая идея. — Фабрис кивнул. — Дельная.
— «Ошибка выжившего» — это систематическое смещение выборки. В моём примере конструкторы рассматривали только вернувшиеся корабли. Так же и в вашей модели, я уверен, Планетарная Лаборатория в первую очередь рассматривала пары цварг-не-цваргиня с исключительно зарегистрированными отношениями.
— А с какими же надо? — удивился Фабрис.
— Со всеми. — Себастьян развёл руками. — Да, понимаю, сложно, но… по крайней мере, так исследования будут стоить хоть чего-то. А то, к чему пришла Планетарная Лаборатория Цварга, можно выразить одним предложением: когда цварг привязывается к женщине любой расы, а она отвечает ему взаимностью, у них появляются дети. В отличие от пар цварг-цваргиня, смешанные пары изначально регистрируют отношения только тогда, когда у них есть глубокие чувства. Я лично не знаю ни одной пары, где бы цварг сказал, что у него нет привязки к супруге-не-цваргине, но при этом он оформил с ней брак. По сути, это утверждение лишь подтверждает мою гипотезу о деторождении, но никак не отметает её.
— И что же вы хотите, чтобы опровергнуть или подтвердить свою теорию, господин Касс? — совершенно серьёзно спросил Робер.
— Данные, как можно больше данных. Ту самую репрезентативную выборку. — Учёный улыбнулся. — Но, боюсь, собирать мне придётся их всю жизнь… Что же, если виза для Орианн уже готова, то я, пожалуй, не должен вас задерживать.
— Погодите.
Фабрис остановил Себастьяна жестом и что-то набрал на коммуникаторе. Через пару секунд наручный браслет провибрировал в ответ, эмиссар нахмурился и снова что-то набрал. Ещё через полминуты господин Робер довольно хмыкнул.
— Сейчас подойдёт.
— Кто? — удивился Касс.
— О, ну на Уилла Роббинсона я, к сожалению, повлиять не могу. Личный секретарь администратора — тот ещё цепной пёс. То, что у вас получилось у него выторговать информацию о шести цваргских семьях, поверьте, это чуть ли не самая большая победа над Уиллом, о которой я слышал, но вот сам Густав вполне себе…
В этот момент двери небольшого помещения, куда эмиссар привёл профессора, чтобы поговорить с глазу на глаз, с грохотом распахнулись, и в комнату вихрем ворвался низенький пухленький цварг в белом халате со знакомой символикой капли и шприца. Его огромные рога
