Освоение времени - Виктор Васильевич Ананишнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быстро темнело.
Солнце ещё где-то посылало горячие и светлые лучи, но чёрная тень падала от строений, создавая зыбкий полумрак, оттого разглядеть других узников Ивану так и не удалось.
Он продолжал наблюдать за людьми и пришёл к выводу — идут спешные сборы. Всех вокруг словно застали врасплох, и всем теперь надо куда-то бежать, но они, похоже, в таком состоянии находятся уже давно и всё-таки никуда не бегут, зато кричат и ругаются на пределе сил. Правда, о чём они так галдели, оставалось Ивану непонятным, ибо языка их он не знал, а может быть, даже при работающем лингваме их слова неузнаваемо искажались из-за шума
И вдруг — тишина!
Толпа живо расступилась, пропуская с десяток иначе одетых по сравнению с другими, но одинаково, людей: белые рубахи с засученными по локоть рукавами и белые шорты. Загорелые, независимые.
Они направились к Ивану. Остановились перед его клеткой полукругом и некоторое время в упор рассматривали его. Иван также хорошо мог видеть подошедших, и отметил их зрелость. Каждому из них было, пожалуй, не менее пятидесяти, а одному, что стоял в центре группы, возможно, и за семьдесят. Старик первым нарушил молчание, и Иван едва не воскликнул от изумления, поскольку тот заговорил на английском языке. Слегка исковерканном, но понятном.
— Откуда вы притащили такое чудо?
— Хем выхватил его из-за Пояса Закрытых Веков, — ответил один из группы.
— Откуда? — встрепенулся старик и обернулся к сказавшему. — Но как?
— По трубе Бригса-младшего.
— Поразительно!.. Это любопытно, пенты! — всё больше оживлялся старик, на его сухом лице обозначились новые морщины. — Посмотрите, вид у него вполне цивильный. Поднимите его!
Кто-то позади Ивана крикнул гортанно и зло. Иван хотел посмотреть на того, кто это так разошёлся, но тут же, как от хорошего пинка, вскочил на ноги и с воплем выдернул из ягодицы глубоко воткнутое острие бамбуковой палки.
— Какого чёрта! — заорал он, глядя прямо в лицо старика. Мгновениями раньше он с волнением слушал высказывание подошедших людей и раздумывал о том, каким образом вступить с ними в переговоры, с чего начать. На языке уже вертелись всевозможные вступительные слова, типа «уважаемые» или «господа». А тут они все вылетели из его головы. — Вы что, в зоопарк пришли? Кто вы такие? Чтобы сажать людей в клетки?
Он кричал, обвинял и угрожал, однако услышал в ответ:
— Прекрасный экземпляр, не находите ли, пенты? Прекрасный экземпляр эпохи Первой Стагнации. Обратите внимание на его одежду и метод выражать свои мысли. Анахор будет доволен подарком. Хотя…
Старик повернул голову к соседу слева, что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул головой.
— Да, пожалуй, это будет правильным.
— Я тоже так думаю. Он, пенты, достоин называться Последним Подарком. Так и сделаем. Гхор!
Из-за клетки выступил полуголый здоровяк («Это он ткнул меня копьём, негодяй», — догадался Иван, и возненавидел его) и почтительно склонил голову, положа ладони рук на полусогнутые колени.
Что говорил старик Гхору, для Ивана осталось тайной, так как говорил он на незнакомом языке, а те слова, которые он смог уловить, благодаря лингваму, не помогли установить суть диалога.
— Так и сделаем, — уже по-английски произнёс старик. — Пусть этот будет Последним, а того, — он повёл головой в сторону, — будем считать Первым Подарком…
— Там женщина, — подсказал кто-то из пентов.
— Дикарка! Она… Забудем о ней, пенты. А этот экземпляр позабавит Анахора своей болтовней. Всё, так и сделайте!
С этим они отошли от Ивана и неторопливо направились к другим клеткам. В наступившей уже настоящей темноте рубахи пентов были видны, пока они не вошли в одно из зданий.
Саднила ягодица, к окровавленному пятну липли плавки и джинсы. Иван расстегнул ширинку, оголил заднюю часть своего тела, что ниже спины, — а кого здесь стесняться — и налепил на ранку пластырь, благо, несколько находилось у него в карманах куртки.
Ничто так не удручало его, как этот неожиданный укол ниже бронерубахи и прилипшее прозвище — экземпляр. Обида и злость сдавливали горло. Походя, пырнули, словно в арбуз ножом, а потом, ничего не расспросив, обозвали…
Сами экземпляры!..
Люди Прибоя
Ночь на дворе, а кормить и поить Ивана никто не собирался. И рюкзак с едой отняли…
Площадь постепенно затихла. Вповалку, где их застал сон, спали те, кто встретил его шумом и толкотнёй. И лишь в отдалении светился жёлтым светом прямоугольник окна. Глядя на него, Иван незаметно для себя вздремнул. Во сне он куда-то безостановочно падал и падал, потом опять возвращался в некое первоначальное положение и опять начинал падать.
— Эй, ты! — услышал он сквозь дрёму чей-то шёпот.
В открытые глаза ударил свет окна, до того неяркий, а сейчас, к полуночи, нестерпимый.
— Кто тут?
В ответ прозвучал приглушённый, беззвонный смех.
— Ишь ты, какой быстрый… — проговорил кто-то на том же слегка странном или испорченном английском языке. — Слышал, будто ты из-за Пояса Дурных Веков к нам пожаловал. Верно ли?
— Может быть. Не знаю.
Невидимый в темноте собеседник помолчал.
— Ладно. А откуда вообще? Это-то знаешь?
— Из Ленинграда… Из Санкт-Петербурга.
— Чего?
— Город есть такой. В России. Страна такая есть — Россия.
— Россия?.. — явно озадачился говорящий. — Когда-то я уже слышал о ней. Не от тебя ли самого? — Он опять помолчал, возможно, ожидая от Ивана подтверждения. — Но ты это брось! Брось, говорю… Если ты смог объясниться с дурмами, то не думай, что сможешь морочить мне голову всякими там Ленинградами и Россиями. Я не такой, как ты тут думаешь…
— А кто такие дурмы?
— Не придуривай, говорю! Сам видел и слышал ваш разговор. Хе!.. Ты, правда, больше вопил…
В темноте раздались всхлипывания давящегося от смеха собеседника. Иван шутки не принял.
— Так всё-таки кто они, дурмы?
— Чудно! Из России, говоришь? А язык их знаешь.
— Ты тоже.
— Я жил с первопредком, потому и знаю. Но я никогда не был за Поясом Дурных Веков. А ты был. А кто такие дурмы, будто не знаешь?
— Впервые слышу. Чёрт их побери! Чуть насквозь не проткнули меня.
— Это не они. Дурмы сами ничего не делают. Это Гхор постарался тебя так расшевелить. Ты же сидел, будто не дурмы перед
