Следствие… Том 1 - Георгий Бурцев

— Верейкина!

— Варакина!

— Гайдым!

— Гошкина!

— В наряде.

— Дыкина!

— Звонарёва!

— В командировке!

— Зюкина!

— На КПП.

— Калачова!

— Колтунова!

— Кулешова!

В этот момент на пороге казармы появился генерал Колокольцев.

— Рота, смирно! Товарищ генерал, во второй роте проводится вечерняя поверка. Отсутствуют курсантка Чаркина по болезни и Звонарёва в командировке.

— Звонарёва в командировке? А куда это вы её заслали? Почему это у вас люди выхватываются из учебного процесса? Я вас спрашиваю, полковник Лямзин? Что у вас тут вообще происходит?

— Товарищ генерал, я всё объясню. Это не для общего пользования, — и тихо доложил. — Срочно позвонили из областного управления ФСБ, попросили отрядить наиболее надёжного человека на роль фельдъегеря для отправки документации в Москву.

— А начальник штаба где?

— Он в академии. У него сессия. Когда Звонарёва отбывала в командировку, майор Коркин её сопровождал в Москву.

— Ну, если они отбыли в Москву, почему Звонарёва не явилась в расположение управления? Почему?

— Товарищ генерал, я потом всё объясню.

— Что вы тут разыгрываете тайны мадридского двора?

— Товарищ генерал, на её счёт поступил приказ из ФСБ.

— У неё есть мобильный телефон?

— Не могу знать. Прапорщик Македон, был у Звонарёвой мобильник?

— Не замечал, товарищ полковник.

— Староста группы! Кулешова! Был у Звонарёвой мобильник?

— Не было, товарищ прапорщик!

— Ладно! Объявляйте отбой! — сказал генерал и вышел из казармы.

У её постели сидел Коркин. Под подушкой зазвонил телефон.

— Привет, папа.

— Ты где сейчас?

— Папа, ну где я ещё могу быть? В парижском госпитале.

— А что с тобой?

— Бандитская пуля.

— Так. Всё, мы с матерью вылетаем.

— Конечно, вылетай. И сразу заготовь заявление о предоставлении тебе политического убежища. А чтоб его быстрее рассмотрели, захвати с собой схему дислокации воинских частей и военных учебных центров министерства обороны.

— Смеёшься над отцом? А ну позови доктора!

— Хорошо. Сейчас. Soeur! Medecin! S il vous plait. С est mon pere, general.

— Ale? Est-ce que peux, vous aider? Ne vous en faites par.

— Что вы мне там белькочете? Вы что по-русски не можете сказать? Тоже мне ещё французы! По-русски ни гу-гу!

Медсестра передала трубку Любе.

— Папа, ты доволен? Успокойся, всё в порядке. Через полгода приеду.

На столе директора ФСБ зазвонил телефон.

— Директор ФСБ Будин.

— Кир Кириллович, здравия желаю. Колокольцев.

— Здравствуйте, Иван Семёнович. Чем могу?

— Я по поводу Звонарёвой.

— Какой Звонарёвой?

— Курсантка Звонарёва Людмила. Отбыла в командировку в ваше распоряжение.

— А-а-а… Звонарёва. Что-то слышал. Да она поступила к нам в качестве фельдъегеря со спецпакетом из Уральского управления ФСБ. А что вас беспокоит? Ну, ладно бы Колокольцева Любовь Ивановна, а то Звонарёва. Кто она вам?

— Да как сказать… Подчинённая. Это точно.

— Ну, это, конечно, здорово, что вы проявляете отцовскую заботу о подчинённых, но всё же на дворе не война. Зато о дочери вашей могу сообщить вполне конкретно и определённо. Скоро будет дома. Живой и с орденом.

— Я верю вам.

— И правильно делаете. А сейчас, извините великодушно, у меня через минуту совещание в Совете Безопасности. Будьте здоровы. Привет Надежде Петровне. До свидания.

В дверь начальника ОСВУЦ полковника Лямзина кто-то постучался.

— Кто там? Заходи!

— Разрешите?

— Да.

— Товарищ полковник, курсант Чаркина прибыла для дальнейшего прохождения службы и обучения.

— Что так долго? Сколько ты пропустила? Месяц?

— Полтора.

— О! Это уже много. Многое, очень многое пропустила. Сможешь наверстать? Или, может быть, пойдёшь готовиться к свадьбе?

— Не знаю.

— Ну, если не знаешь, то бери обходной лист, сдавай подотчётное имущество и начинай новую гражданскую жизнь.

— Разрешите идти?

— Иди.

Валя побрела в казарму. Но кроме суточного наряда здесь никого не было.

— А где группа? — спросила она у дежурной по роте.

— На стрельбище. Но скоро должны возвратиться.

Валя вышла на крыльцо и увидела идущий строем взвод.

— Взвод! Стой! Раз, два! Разойтись! — скомандовала Кулешова и девушки бросились к Чаркиной.

— Ты чего так долго? Ведь суд уже давно прошёл?

— Да, рисунки выводила. Ничего не оставили на мне.

— Ну, и правильно сделала.

— Так что, завтра на занятия?

— Ой, девки, не знаю. Командир всё равно меня отчислит.

— Как отчислит? За что? Он же говорил, что не будет.

— Я же полтора месяца прошлындала.

— Ну и что, мы тебе поможем наверстать. А скоро же новогодний концерт. Нам певица нужна. Валька, идём к командиру. Девчата, пошли в штаб!

Кулешова постучала в дверь и просунулась в кабинет.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Это ты, Катерина? Заходи.

— А мы всей группой.

— Ну, заходите всей группой. Чего хотели?

— Товарищ полковник, мы репетируем концерт и нам без Чаркиной никак.

— Ну, так она же пропустила полтора месяца. Это сколько материала и тем? Существует учебный план. Его надо выполнять. А индивидуальное обучение у нас не предусмотрено.

— Товарищ полковник, мы ей поможем.

— Василий Иванович, мы ей конспекты дадим.

— Она перепишет все темы по всем предметам и всё будет знать.

— Дядя Вася, ну, пожалуйста, она способная.

— Я вам дам, дядю Васю. Распустил я вас.

— Товарищ полковник, она же хорошо поёт. Оставьте её. А то другой взвод обойдёт нас на смотре.

— Пожалуйста, товарищ полковник.

— Да, чего вы меня упрашиваете? Сама-то она, что думает? Спросите её. Она готова наверстать? Где она?

— Здесь она, товарищ полковник. Валя, иди сюда.

— Я тут.

— Ну, что Валентина, — спросил её Лямзин, — сможешь, нагнать упущенное?

— Товарищ полковник, я постараюсь.

— Значит, будешь учиться?

— Да, буду.

— Хорошо. Договорились. Идите.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Ладно, ладно, решено. Идите.

В кабинет Будина вошёл помощник.

— Товарищ генерал. Звонарёва в приёмной.

— Сообщи Михаилу Антоновичу о ней. Сделайте нам чай на троих. И пусть она заходит.

— Слушаюсь.

На пороге появилась Колокольцева.

— Разрешите?

— Заходи, заходи… — Будин вышел ей навстречу. — Ну, здравствуй, Люба. Присаживайся. Как чувствуешь себя?

— Нормально.

— Может, тебе в санаторий дать путёвку?

— Ой, не надо, товарищ генерал. Мне двух недель парижского госпиталя хватит на всю оставшуюся жизнь. Если вы не будете возражать, то я бы поехала доучиваться.

— Хочешь закончить? Стоит ли?

— Товарищ генерал, у девочек скоро новогодний концерт, я должна участвовать.

Вошла официантка. Поставила на стол поднос и вышла. На пороге появился Кораблёв. Будин взял под руку Любу.

— Вот и Михаил Антонович принёс нам что-то очень важное.

Заместитель положил на стол темно-красную коробочку, погоны, раскрыл папку и передал её директору. Будин прокашлялся:

— Приказ номер… За добытые с риском для жизни сведения политического характера и проявленные при этом мужество и героизм наградить Любовь Ивановну Колокольцеву нагрудным знаком с присвоением ей воинского звания прапорщик.

— Служу России.

— Поздравляем тебя. Вот теперь ты вновь Люба Колокольцева. Заканчивай этот учебный центр, а следующей осенью пойдёшь в нашу академию.

— Спасибо, товарищи генералы. А можно до окончания центра я останусь Звонарёвой?

— А зачем тебе это надо?

— Ну, чтоб девочки не знали, что я генеральская дочка.

— И долго ты планируешь быть на нелегальном положении?

— Ну, хотя бы сейчас, оставшиеся полгода. И папа знать не будет. А то он мне доучиться не даст. Он же меня хотел поскорее замуж выдать.

— За кого?

— За сына генерала Гранчакова.

— Это, что за майора? Павлика Гранчакова? — Будин переглянулся с Кораблёвым. — Люба, так это наш человек. Он же тебя в аэропорту встречал. Помнишь? Ты, наверное, не знала его? И что, он тебе не понравился? Вот, девчонки, вам не угодишь. Так. Ладно. Хорошо. Осенью разберёмся. Михаил Антонович, продублируйте ей удостоверения. Пусть едет, доучивается.

— Слушаюсь, Кир Кириллович.

— А ты, — Будин вновь обратился к Любе. — Смотри, если плохо себя почувствуешь, сразу звонишь мне. Договорились?

— Хорошо. Будет сделано.

— Ну, тогда всё, давай, до встречи.

Самолётом Люба долетела до Белореченска. В аэропорту села в автобус. Добралась до воинской части. Прошла через КПП. Вошла в штаб. Отворила дверь командира части.