Северное сияние - Филип Пулман

Доктор Ланселиус наклонил голову.

— Это поразительно, — негромко произнес он. — Я бесконечно благодарен вам за то, что вы мне показали. Поверьте, я никогда этого не забуду.

Он бросил на Фардера Корама какой-то странный взгляд, а потом вновь обратился к Лире.

— Если вы позволите, я бы хотел попросить вас еще об одной демонстрации ваших поразительных способностей. На заднем дворе, за домом, висят на стене ветви исполинской заоблачной сосны. Это особые ветви. На них летают лапландские ведуньи. Так вот, веток там несколько, но только на одной из них летала Серафина Пеккала, которую вы разыскиваете. Вы не могли бы с помощью веритометра определить, на какой именно?

— Ну конечно! — выпалила Лира, радуясь новой возможности показать себя. Кроме того, ей ужасно хотелось посмотреть на ветви заоблачной сосны. Подумать только, ведуньи на них летают! Вот здорово!

Не успела за девочкой закрыться дверь, как консул повернулся к Фардеру Кораму.

— Вы понимаете, кто она такая?

— Она дочь лорда Азриела и миссис Кольтер, той самой, что возглавляет Министерство Единых Решений.

— Это не важно. Вы знаете о ней что-нибудь еще?

— Нет, — сокрушенно покачал головой старец. — Больше нам ничего не известно. Я знаю только, что у этой девочки чистая, ничем не замутненная душа, и я никому не позволю обидеть ее. Как она читает по веритометру, мне понять не дано, но я верю каждому ее слову. Но почему вы спрашиваете? Может быть, вы сами что-нибудь знаете?

— Уже много веков подряд ведуньи знают о пришествии этого ребенка, — медленно произнес доктор Ланселиус. — Знание их особое. Лапландские ведуньи живут там, где грань, разделяющая разные миры, тоньше всего, поэтому до их слуха доходит шепот бессмертия, им ведомы голоса тех, кто проникает между мирами. И они уже много веков говорят о том, что придет дитя, которому на роду написано свершить великое, но не здесь, не в нашем мире, а очень далеко отсюда. И если она не сделает этого, то нас всех ждет страшный конец…. Но ведуньи знают и кое-что еще. Ее предназначение должно быть неведомо ей самой, и только в ее неведении наше спасение. Вы понимаете, о чем я говорю, почтеннейший Фардер Корам?

— Н-не знаю. Я не совсем уверен, — с запинкой произнес старец.

— Я говорю о том, — печально произнес консул, — что мы не можем направлять ее или удерживать от ошибок. Мы можем только уповать на то, что она их не совершит. Какое же счастье, что моим старым глазам довелось увидеть это дитя.

— Но как же вы ее узнали? Может быть, ведуньи говорили не о ней? И еще… Вы что-то сказали о тех, кто проникает между мирами. Боюсь, я не совсем понимаю вас, доктор Ланселиус, хотя, конечно, ни на секунду не сомневаюсь в истинности ваших слов, но…

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвалась ликующая Лира с сосновой веткой в руке.

— Вот она! — радостно пропела она, протягивая ветку консулу. — Я все их перепробовала, а на эту веритометр сказал “да”.

Доктор Ланселиус поднес ветку к самому носу и прищурился.

— Совершенно верно. — Консул вновь посмотрел на девочку. — Ну что же, барышня, это… просто невероятно. Да, у вас совершенно уникальный инструмент, которым вы мастерски владеете. Я желаю вам всяческих успехов. Мне бы очень хотелось подарить вам что-нибудь в память о нашей встрече. Вот, возьмите…

С этими словами он отломил от ветки маленький побег и протянул его Лире.

— Она на этом правда летала? — завороженно прошептала девочка.

— Правда. К сожалению, всю ветку я отдать вам не могу, иначе прервется связь между мной и Серафиной Пеккала. Так что только побег. Но побег этот не простой, и вы его, пожалуйста, берегите.

— Конечно. Я обещаю, — сказала девочка, заботливо пряча подарок консула в заветную сумочку с веритометром. — Спасибо вам, доктор Ланселиус.

Фардер Корам протянул руку и благоговейно дотронулся до сосновой ветви. На лице его мелькнуло выражение такой неизбывной тоски, что сердце Лиры сжалось. Неужели он тоскует? Но по кому?

Консул ведуний проводил своих гостей до дверей и торжественно простился с ними за руку.

— Да пребудет с вами удача! — произнес он, стоя на пороге. Ледяной ветер обжигал ему лицо, но он все смотрел и смотрел вслед маленькой девочке и старику, которые медленно удалялись по кривой улочке.

— А знаете что, Фардер Корам, — возбужденно трещала Лира, — он ведь наперед знал ответ про тартар, правда-правда, я же по веритометру это все увидела, только ему не сказала. А стрелка-то еще показала “плавильный тигель”, то есть “суровое испытание”.

— Ну, конечно, дитя мое, — чуть задыхаясь, отвечал ей старик, — он же должен был тебя проверить. А ты умница, очень хорошо себя вела, вежливо. И потом, мы все равно наперед не знали, что ему ведомо, а что нет. А вот про панцирного медведя консул нам здорово подсказал. Мы бы этого нигде в другом месте не услышали.

Лира и Фардер Корам без труда отыскали санный парк, разместившийся в двух серых цементных коробках без окон, которые, казалось, вросли в мерзлую землю пустыря, где не было ничего, кроме чахлых стеблей травы, угрюмых валунов да подернувшихся ледяной корочкой грязных луж. Неприветливый клерк, совсем не обрадовавшийся их приходу, пробурчал, что до шести вечера медведь занят на работах, а потом они могут с ним поговорить, но только пусть поторопятся, потому что медведь прямиком с работы идет в питейное заведение к Эйнарссону, где каждый вечер мертвецки напивается. Внутрь его не пускают, вот он и валяется прямо на заднем дворе.

Далее путь старого Фардера Корама и Лиры лежал к лучшему во всем Тролльзунде меховщику, поскольку девочке нужно было купить теплую одежду. Прежде всего они выбрали ей парку из меха северного оленя. Он очень хорошо держит тепло, ведь ость у волоса полая. С изнанки капюшон шубы был подбит мехом росомахи, ее густой ворс на морозе не превращается в сосульки, когда человек дышит. Под парку полагалось надевать рубаху, штаны и чулки из мягкой оленьей кожи, так что все это они тоже купили, да еще в придачу вязаные из шелковой пряжи перчатки и большие меховые рукавицы.

Меховщик объяснил им, что на рукавицы и сапоги идет шкура с передних ног северного оленя, потому что мех там самый прочный, а вот подошвы у сапог тачают из шкуры тюленя-сивуча, которая не уступит моржовой, только полегче будет. В довершение всего была куплена водонепроницаемая накидка из тюленьих кишок: полупрозрачное одеяние, в которое Лира могла бы закутаться с головой.

Упаковавшись в обновки, девочка обмотала вокруг шеи длинный шарф, натянула на самые глаза шерстяную шапку из толстой пряжи и надвинула сверху капюшон, после чего почувствовала, что ей почему-то очень жарко, но Фардер Корам в утешение пообещал, что там, куда они едут, будет значительно холоднее.