На широкий простор - Колас Якуб Михайлович

— Может, и есть, может, и знаю, — многозначительно усмехнулся Тимох. Усмешка совсем не шла к его суровому лицу. — Кажется мне, будто я тебя где-то видел, — сказал Тимох, снова поглядев на Савку.

— Может, и я тебя где-то видел, — не растерялся Савка, подчеркивая слово «где-то».

— А где было это «где-то»? — спросил Тимох.

Савка хитро глянул на Будика:

— Если не ошибаюсь, так мы с тобой в Мозыре вместе ели царские сыры.

Савка намекал на мозырский острог. Он просидел там год за распространение прокламаций. Это обстоятельство, будто рисующее Савку с новой стороны, требует, однако, разъяснения. Дело обстояло вот как. Савка знал, что осужденные за «политику» пользуются уважением в народе. Он и решил этим воспользоваться и в последнее время, когда отправлялся «на ловлю» (то есть красть лошадей), засовывал в карман прокламации. Его поймали как конокрада, но у него оказались прокламации. И судили Савку не как конокрада, а как социал-демократа.

Теперь Савка всюду бахвалился, что боролся против царского «прижима».

Тимох Будик получил два года арестантских рот за поджог панской конюшни и сидел в остроге как уголовник.

— Гм! Так, так… Помню, — сказал Тимох. — А теперь, значит, воевать с панами?

— Воевать, брат, до конца воевать! — подтвердил Савка и решительно кивнул головой.

— Ну и хорошо. Поведу тебя к нашим, познакомлю с самим дедом Талашом.

…После того как дед Талаш столь удачно освободился из плена, он решил заняться Савкой Мильгуном. Что с ним делать? Как поступить с этим негодяем? У деда Талаша было много разных проектов, но, поскольку дело это касалось всех, дед посчитал более правильным передать его на решение партизанского отряда, в котором уже устанавливались свои порядки и законы.

В эти дни партизанский отряд значительно увеличился. Повстанческое движение с приближением весны росло и ширилось. Мартын Рыль привел в отряд Марка Балука из-под Тернищ. У Марки в Тернищах был свой отряд смелых повстанцев. Ему надо было установить связь с партизанами деда Талаша и выработать вместе с ними план совместных действий.

Имя Марки Балука было хорошо знакомо партизанам. Когда он появился перед ними, его встретили с радостью. Дед Талаш крепко сжал ему руку и долго тряс ее, пристально всматриваясь в Балука.

— Дай же, сокол, поглядеть на тебя. Слыхал я, слыхал про Марку Балука. Искал тебя, сынок, эге ж… Женку твою однажды встретил. О тебе говорили…

Приход Марки Балука, приближение весны и расширение партизанского движения выдвигали ряд новых вопросов, их надо было обсудить. Совещание провели в лесу. На совещании были Марка Балук, Мартын Рыль, Тимох Будик, Нупрей, дед Талаш и несколько рядовых партизан. Говорили о формах партизанской связи, обсуждали условные знаки для опознавания своих, советовались, как лучше вербовать людей в партизаны, договаривались о разграничении районов боевых действий. Когда все эти вопросы были обмозгованы, взял слово дед Талаш.

— А теперь, молодцы, расскажу вам одну вещь, — начал дед. — Помните, что говорил нам товарищ Букрей? Он говорил, что к нам будут приставать и наши враги… Как он только называл их, я запамятовал…

— Провокаторы, — подсказали деду.

— Во-во, эти ама́торы…[23] Так видите, не ошибся Букрей. У меня есть точные сведения, что войт Василь Бусыга и его приятели богатеи наняли конокрада Савку Мильгуна, чтоб он, прикинувшись нашим человеком, пролез к нам как партизан. Через этого вора они хотят выведать все наши секреты, а нас продать панам. Чуете, что делается? До чего додумались, подлюги! И Савка к нам заявится. Я сказал, чтоб его послали к Тимоху Будику. Ты, Тимох, и приведешь его к нам. Только ничего не говори, что мы уже все знаем… Так что нам делать с этим Савкой? Давайте подумаем вместе.

Раздались возмущенные голоса. На Савку Мильгуна посыпался град крепких слов и жестоких проклятий. Все это в конце концов вылилось в суровый единодушный приговор:

— Застрелить гада!

— Повесить предателя!

— Да уж, пощады ему не будет! — сказал Талаш. — Но за спиной Савки стоят еще бо́льшие наши враги: войт Бусыга, Бирка, Бруй. Что же они, божьи внуки? Так мы им и простим?

— Им туда же дорога! — послышались грозные голоса.

Мартын Рыль стоял нахмурившись. Он думал о среде, в которой жила Авгиня. Неужели она не знает об этом сговоре своего мужа и его приятелей?

Ничего не сказал также и Марка Балук.

— А ты как считаешь, сынок? — обратился к Балуку дед Талаш.

Балук усмехнулся:

— А я, батька, вот как считаю. Когда к нам придет Савка и разнюхает то, что ему нужно, его надо будет отпустить.

— Как это — отпустить такого гада? — спросил Тимох Будик.

— А вот вы слушайте.

И Марку слушали с напряженным вниманием.

— Савка поспешит назад и доложит обо всем тому, кто его послал. А они пойдут и заявят в полицию. И Савка приведет сюда полицию или солдат. Вот тут и надо будет подкараулить их да встретить так, чтоб никто не вернулся из леса.

— А ты правду говоришь, сынок. Эге ж! Золотая у тебя голова. Не хуже, чем у Букрея.

Всем понравился хитрый замысел Балука. Сообща разработали план действий.

Несколько дней спустя Тимох привел Савку. По дороге Тимох рассказал своему спутнику, что партизанский атаман Талаш вместе с Мартыном Рылем и своим младшим сыном Панасом прячутся в лесу. Ночуют они в шалаше.

Шалаш построили специально для того, чтобы обмануть Савку. Пусть он расскажет о шалаше войту и пусть войт направит к шалашу легионеров, которых приведет Савка.

Дед Талаш сидел в шалаше на дубовой колоде с важным и гордым видом партизанского атамана. Потягивая трубку, он выпускал колечки синего дыма. Возле него курился в камельке огонек. Солома и сено устилали пол шалаша. Несколько дерюжек, скомканных и брошенных как попало, свидетельствовали о том, что здесь ночуют люди.

— Вот, батька, привел я вояку. Партизаном хочет стать, — отрекомендовал Тимох Савку Мильгуна.

— Хорошо, сынок, хорошо… Ну, здорово, Савка! — Дед Талаш подал Савке руку. — Что же тебя заставило пойти на такое дело?

— Не могу примириться, когда вижу, как людей обижают.

— А тебя чем обидели?

— Меня они, сказать по правде, не обидели. Но не могу я спокойно смотреть, как над другими измываются. Вы же знаете. Про вас столько рассказывали, что мне захотелось быть вместе с вами. Вместе бить панов насмерть. На черта они сдались?

— Ну ладно. Мы тебя принимаем, но помни — слушаться должен. У нас по-военному, строго. Дам тебе поручение — ты должен будешь его выполнить.

— Все буду делать, что прикажете! — с пылом заявил Савка.

Дед внимательно посмотрел на него. Савка и глазом не моргнул.

— Очень хорошо. Так вот, на первых порах ты должен присматриваться к легионерам, разузнавать, где у них войско стоит, куда его гонят. Только смотри язык держи за зубами. Что знаешь про нас, никому ни гугу.

— Известное дело, разве я не понимаю? — подхватил Савка.

— Ну вот, пока и все.

Савка по-воровски, украдкой оглядел шалаш и лес.

— И вы, батька, один тут живете? — поинтересовался он.

— По-всякому бывает: то один, а то кто-нибудь переночевать придет… Так ты, Савка, возвращайся не позднее чем через три дня. Расскажешь нам обо всем, что разузнаешь за это время. Если опоздаешь, то можешь меня не застать.

На этом и закончил дед Талаш свою «аудиенцию».

В лесу, на перекрестке дорог, Тимох отпустил Савку. Понурившись, шел Савка через лес. Первый раз в жизни у него на сердце кошки скребли. Страх закрадывался в его душу, и он с испугом начинал думать о роли, навязанной ему войтом и его приятелями. Остатки совести зашевелились в Савке. В глазах его все время стоял дед Талаш. Ему слышался его голос. Куда же он, Савка, идет? С чем идет? Что скажет? Скажет, где прячутся дед Талаш с Панасом и Мартыном Рылем. Он просто продаст их, как продавал когда-то краденых лошадей. Но одно дело — скотина, а ведь это живые люди… Люди, загнанные в дебри, как дикие звери, люди, которые хотят жить и которые никогда не видели ничего хорошего на свете.