Люди Весны - Ольга Онойко

— Это удар, — наконец сказал колдун; Арга ощущал движения его губ. — Удар в самое сердце Людей Весны. Коварный. Обманный. Обоюдоострый. Он… будет сродни моему последнему заклинанию, тому, которое ударило по мне самому. Но ничего больше я не вижу и не могу сказать, Арга. Прости.

Арга отнял руку и запустил пальцы в волосы Маррена. Он не задумывался, что делает, так он мог бы погладить кошку. Он пытался понять, о чём могла идти речь. Скорей всего, о покушении. Но на кого? На Маррена? На самого Аргу? «Каудрай едет в Цанию, — подумал Арга и скрипнул зубами. — Неужели посягнут на Святейшую? Но… зачем? Это бессмысленно. Нет. Попытаются убить меня. Или его». Маррен лежал с закрытыми глазами, едва ли не на коленях Арги. Арге подумалось, что выглядят они, должно быть, странно. Один любопытный цаниец у замочной скважины — и готов слух о том, что Арга Двуконный спит со своим колдуном. Смешно! Но цанийцы, такие забавные подчас, умеют быть злопамятны и беспощадны…

— Обоюдоострый, — вслух подумал Арга. — Что это значит? На любой удар наш ответ будет скор и жесток. Дело в этом?

— Я не знаю.

— Кто его нанесёт? Где этот человек сейчас?

— Я не знаю! — простонал колдун и вдруг напрягся. — Я… кажется… я не уверен, но… это будет не наёмник. Не обученный убийца. Это… маленький человек. Человек в отчаянии.

— Понятно, — буркнул Арга. Он помнил, так бывало. Ещё на Крадона дерзнул поднять руку несчастный слуга, и вместо великого мудреца убил его юную дочь… Арга попытался в последний раз.

— Кто в опасности, Маррен? — сказал он. — Кто пострадает?

Колдун поднял голову.

— Все, — ответил он твёрдо. — Пострадают все.

Святейшая Каудрай вошла в Цанию с первым снегом. День выдался необычайный. Синее небо смотрело в разрывы облаков, чистый снег падал на зелёную ещё траву и мгновенно таял под солнечными лучами. От этого в воздухе распространялся запах весны. Здесь не было никакого чуда, и всё же чудо словно шествовало об руку со Святейшей. Будто сама Фадарай сопровождала свою первосвященницу — и дыхание вечной весны пришло с ними.

Облачённая в белое и снежно–седая, Каудрай ехала на белой волкобыле. Лёгкие снежинки над нею казались лепестками цветов. Священники и послушники пели, идя следом. Свита была небольшой, менее сотни человек. Многие из них не принадлежали дому Цветения. В пути к Каудрай присоединилась Даян Арифай со своими людьми. Дочь Фраги, новая глава дома Даян решила посетить место, где был возложен на костёр её отец, и на этом месте принять штандарт из рук Даян Леннай и Торияна Арги. Арга удивился, узнав о её прибытии. Он не думал, что Арифай покинет Голубую Наковальню. Но он был рад видеть её. Мудрая и проницательная Арифай была бесценной советницей.

…Без спешки Каудрай ехала по городу. С каждой минутой её процессия становилась длиннее. Люди Весны и Воспринятые отрывались от дел, чтобы взглянуть на Святейшую и пройти к храму её дорогой. Из тех, кто готовился принять Цветение, многие набрались дерзости и последовали за ними. Скоро по улицам уже двигалось целое торжественное шествие. Цветочные торговцы вмиг распродали свой товар — их гирлянды и букеты ложились на мостовую. Белая волкобыла Каудрай шла по цветам. В толпе шныряли разносчики, бойко торгуя тёплым питьём и горячими булочками… «Что же будет на церемонии Принятия? — подумал Арга с улыбкой. — Каудрай едва приехала. Как она прекрасна! Вечно её окружает праздник».

Он ждал Святейшую у церковных врат. Он улыбался, но его снедали заботы. Каудрай ехала по заранее указанному пути. Скрытая стража оберегала её. Внимательные глаза следили из окон верхних этажей. Многие весенние в толпе были вооружены. Арга не думал, что Каудрай грозит настоящая опасность, но он обязан был защитить её.

Он не видел причины сомневаться в словах Маррена. Покушение было разумным ходом. Элевирса не могла ударить в открытую, но должна была ударить. Соглядатаи весенних не смыкали глаз. Не один Даян Тегра, многие умы силились разгадать вражеский замысел и преградить путь убийцам. «Кто? — ломал голову Арга. — И как?» Весеннего непросто убить, убить Маррена ещё труднее…

Ворота медленно отворились. Каудрай приближалась. Эрлиак вышел навстречу ей и поднял руки в жесте приветствия. Листва в саду почти облетела, но ещё зеленела трава и журчали фонтаны. Арфы заиграли, едва слышные в приглушённом гомоне. Белая волкобыла остановилась. Каудрай спешилась. Эрлиак снял свою праздничную гирлянду, сплетённую из сухих колосьев, прядей цветной шерсти и множества тонких, как волос, золотых цепочек. Он передал гирлянду Каудрай и с ней возвратил Святейшей власть, которой та, благословив, наделила его перед походом. Склонившись, Эрлиак отступил, а Каудрай обернулась к людям. Лишь теперь она осенила своих последователей знаком цветка и сказала, возвысив голос:

— Во имя весны!

Облака разошлись. Белые одеяния Каудрай засияли в лучах позднего солнца.

Город готовился к обрядам Принятия. В это время Даян Арифай покинула стены Цании ради иного обряда. Немногие родичи и друзья сопровождали её. Арга и Лакенай присоединились к ним. Даян Леннай везла штандарт свёрнутым. Кострище в холмах засыпал снег. В молчании весенние окружили его. Леннай подняла штандарт Фраги и Эенна тихо заржала, приветствуя его. Корвак положил руку на древко. Так, вдвоём, они развернулись к Арифай. Арифай склонила голову.

— Будь достойна своего отца, — сказала Леннай.

— Ты достойна, — откликнулся Корвак.

— Будь достойна своего рода.

— Ты достойна.

— Веди нас.

— Мы пойдём за тобой.

Арифай приняла штандарт. Повременив, она взглянула на Аргу.

— Фрага избрал тебя, названый брат, — сказала она. — Как первая из Даянов, я подтверждаю, что Великий дом Даян признаёт тебя вождём Людей Весны. Веди нас, и мы пойдём за тобой.

Арга поклонился ей.

— Обещаю быть достойным отца, — ответил он, — и достойным этого звания.

Арифай прикрыла глаза и вздохнула.

— Вот и всё, — сказала она, возвращая штандарт Леннай. — Так странно. Я понимала, что однажды это случится. Но к некоторым событиям нельзя быть готовым.

— Да, — сказал Арга.

— Поговорим, — Арифай протянула ему руку.

На обратном пути они отстали на несколько десятков шагов. Коневолки шли неторопливо и успевали добыть из–под снега былинку–другую. Всадники не торопили их. Арифай на своём Ларайме ехала в центре, Арга на Сатри и Лакенай на Тии — по сторонам от неё.

Арифай не была красива, но её резкие черты и проницательные глаза запоминались. Лишь глаза у дочери были отцовские, глаза — и мудрость. Прочим же она пошла в Риянов, дом матери. Она не любила оружия и избегала его, но сама, прямая, бледная и строгая, обликом напоминала меч. Не стремясь к славе, Арифай умела быть властной. Всему она предпочитала ясность чисел и чертежей, но в сердце её жила любовь к людям, и никто не назвал бы её холодной.