Петр Романов. Второй шанс - Олеся Шеллина

никто не узнал о моем вмешательстве в неудачное покушение, иначе и меня, и весь мой клан затронет по самые уши. Отсидеться в Костроме точно не удастся, учитывая, что затронуты интересы династии.

— Что это за кинжал? — я бросил кинжал на стол, и в упор посмотрел на сидящего за столом с какой-то книгой Сусанина. Он оторвался от чтения и поднял голову, осматривая меня с ног до головы.

— Это кровь? — он указал на мою куртку, напрочь проигнорировав вопрос.

— Это кровь, но не моя, что это за кинжал? — Сусанин встал и махнул рукой в мою сторону. Воздух слегка заискрился, по коже пробежало целое полчище мурашек, и я не без удовольствия оглядел себя, отмечая, что и куртка, и штаны целые и невредимые. Исчезли пятна крови, земли, травы, глины. Кстати, о глине, я вытащил пакет и положил его на полку рядом с крапивой, которая к моему удовлетворению полностью сохранилась под чарами.

— Я вижу, вы справились с добычей глины, — Иван задумчиво смотрел на меня. — Чья это была кровь?

— Что это за кинжал? — наши взгляды скрестились, словно рапиры на дуэли. Первым не выдержал все-таки Сусанин и отвел взгляд.

— Вы изменились, Петр Алексеевич. Я помню вас совсем еще крохой, и, надо сказать, подобных зачатков вы не демонстрировали. Что касается этого кинжала — это часть экипировки клириков, так же, как и куртка, и ботинки. Я надеюсь, мне не надо напоминать, что Ипатьевский монастырь расположен на территории Костромы, и у клана Романовых заключен с главой ордена договор, что вся экипировка производится на предприятиях клана, включая оружие, даже такое специфическое, как этот ритуальный кинжал, — он говорил со мной, как с юродивым, но, поскольку у Петюни в этом месте был в памяти провал, не удивлюсь, что он слыхом не слыхивал о таких нюансах. — Это одна из важных доходных статей клана, не облагаемая налогами, потому что все, что связано с клириками, налогами не облагается.

— Ни хрена себе подгон. Эти шмотки явно не три копейки стоят, но зато теперь понятно, откуда они вообще взялись, сомневаюсь, что подобное можно просто пойти и купить в гламурном бутике, даже за очень большие деньги, — Петр присвистнул. — Но меня вот все больше и больше волнует вопрос на тему, а кто они вообще такие эти клирики? Сомневаюсь, что в такой экипировке, в которой только на байк-фестиваль прямая дорога, они проводят молебен. Или тут такая своеобразная церковь и религия. Мм-м, а монашки тоже в коже ходят или в черном латексе?

— Кто такие клирики, я ничего толком о них не знаю, — задал я вопрос Петра вслух, потому что меня тоже это очень сильно интересовало, пропуская очередной пустой треп мимо ушей. А про клириков слишком уж часто в последнее время я слышал. — Они монахи?

— Нет, я не думаю, — покачал головой Сусанин. — Во всяком случае, пострига они не принимают и схиму не дают.

— Но они живут при монастыре. Они послушники?

— Ты утрируешь, — Сусанин задумался. — Они не могут быть послушниками, они все маги. А послушники все-таки готовятся принять постриг. Я бы сказал, что самое близкое определение клириков — воины. Они воины, которых призывают тогда, когда с угрозой, чаще всего с нечистью или нежитью, не может справиться ни один маг и воин. Но живут они на святой земле монастыря. Почему, я не знаю, это одна из тайн ордена, которая никогда не выйдет за пределы древних стен. На простую экскурсию туда не пускают, да и насколько я знаю, они дают клятву о неразглашении. И, если встретишь клирика, лучше ни о чем его не спрашивай, он все равно тебе не ответит. А еще лучше, если встретишь на пути клирика, то бегите и чем быстрее, тем больше вероятность сохранить себе жизнь, потому что просто так они на прогулку в своем облачении не выходят.

— Клирики могут уйти из ордена? — почему-то вспомнилось предположение Карамзина о том, что Долгов может быть бывшим клириком.

— Да, почему нет? Это не тюрьма, и, еще раз повторяю, они не монахи. Но, вроде бы, вне стен монастыря они теряют часть своей силы, которая действительно фантастическая.

— А где Карамзин? — я только сейчас обратил внимание на то, что мы с Иваном в комнате одни.

— Полагаю, что где-то у подруги, — Сусанин усмехнулся. — Я не слежу за вашим соседом. Не думаю, что это как-то поможет выполнению вашего задания.

— Да, на него это похоже, — я кивнул. — На кинжал попала кровь, и он словно впитал ее, что это значит? Какие у него свойства?

— Понятия не имею, — пожал плечами Сусанин. — Конкретно этот кинжал вашему деду передал глава ордена на день рождения. И Петр Алексеевич решил подарить его вам. Это большая честь, но всех свойств кинжала никто, кроме самого настоятеля не знает. Мы передаем им только заготовки, болванки, а наделяют их магическими свойствами сами клирики.

— А одежда? — невольно вырвалось у меня, вспоминая, как те отморозки отреагировали на мое облачение.

— А что одежда? — удивился он. — Это всего лишь одежда. Очень качественная и практичная. Почти у каждого в нашем клане есть подобный комплект и не один, — он открыл шкаф и показал на точно такую же куртку, что была надета на мне. — Неплохо защищает и не только от ветра, снега и гнуса. — Он закрыл шкаф и снова уселся на свой стул, все еще пристально глядя на меня, словно пытаясь понять, что же такого кардинального могло измениться, чего он не заметил.

— Ясно, что ничего не ясно. Но, с другой стороны, не думаю, что глава ордена впарил бы потенциально опасную вещь твоему деду, если, конечно, не захотел сменить своего поставщика, — Петр хмыкнул. — Или главу клана, ты давно общался со своим отцом? — Как бы невзначай спросил он у меня, на что я только скрипнул зубами.

— А вы не забыли, что я вас слышу? — Сусанин посмотрел куда-то в район моей переносицы.

— Нет, не забыл, — Петр явно веселился. — И я говорю в вашем присутствие только то, что вам можно услышать. Потому что есть вещи, которые настолько интимные, что мы с Петрухой никак не можем с вами