Петр Романов. Второй шанс - Олеся Шеллина

Агушин слегка преувеличил. Я все еще не понимал, что он от меня хочет. Он же, дав мне обдумать только что сказанное, после небольшой паузы продолжил. — Так что, государь сейчас от злости даже Ольгу может кому другому отдать, слишком уж Долгорукие прокосячились, еще и без той унизительной дуэли. А лишиться Ольги Назаровой в своем семействе они ох как не хотят. У нашего же Бориса Владимировича детей нет, кто бы мог подумать, что свинку даже маги не умеют лечить, правда? В общем, муж племянницы вполне может получить шанс на престол, если хорошо себя вести будет, естественно. Но, не судьба Долгоруким править, видимо. Вот Ванька на тебе злость и попытался сорвать. И еще будет пытаться, так просто он теперь от тебя не отстанет, не та порода, чтобы обиду так просто простить.

— А ты зачем мне все это говоришь? — я сжал кулаки, глядя на Агушина, который примирительно поднял руки вверх, а затем сунул их в карманы.

— Просто интересно будет посмотреть, чем все это закончится. А с Натахой я все равно договорюсь. Не я, так родители. Сейчас как раз тот момент, когда государю перечить не стоит. А она девка все же умная, все выгоды быстро просчитает, и брательник ей будет не указ.

— Откуда ты все про Долгоруких знаешь? — спросил я сквозь зубы.

— Ты с дуба рухнул, Романов? — он действительно удивился. — Мой отец личный секретарь императора. Как ты думаешь, откуда я все это знаю? — он хохотнул. — Ну, бывай, надеюсь, ты все-таки выступишь в состязаниях, и Ванька тебя до них не прибьет.

— Вот не был бы он таким уродом, был бы отличным источником информации, касаемой различных сплетен и общего состояния императорского двора в целом, — задумчиво проговорил Петр.

— Да, вот только он козел, и его информации я бы не слишком доверял. Надо узнать подробности у Долгорукого.

— Так он тебе и сказал.

— Если все получится с ингредиентами, можно пробного зелья намешать и спросить.

— Ну, ты иногда здравые мысли выдаешь, даже удивительно.

— Петр Алексеевич, где вы потерялись? — из сгущающейся темноты вышел Сусанин. — Мы же не успеем.

— Да, ты прав, идем, — и я, изо всех сил изображая бодрость, пошел вслед за Иваном.

Перед входом в густой и страшный лес, который все почему-то называют парком, мы остановились, напряженно вглядываясь в темный ряд деревьев, за которым ничего не было видно. Идти туда категорически не хотелось.

— Ты уверен, что это необходимо? — стараясь подавить дрожь в голосе спросил я.

— Конечно я уверен, и даже не сомневайтесь, я прекрасно знаю, куда надо идти, — в голосе Сусанина послышалось раздражение. Он сделал замысловатый пас рукой и вокруг нас заискрились яркие огоньки, освещающие вполне приличный кусок пространства вокруг. — Идемте, а то упустите момент, который может повторится только через год. — И Сусанин шагнул вперед между деревьями. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним.

Глава 22

Освещение, созданное Сусаниным, было довольно ярким, запинаться не приходилось. К тому же лес, то есть школьный парк, был густо усеян хорошо протоптанными ногами тропинок сотен учащихся. Тропинки вели между деревьями в самых разнообразных направлениях, петляя так, словно их прокладывали, бегая за зайцами, потому что никакой логики в их расположении понять так и не смог.

Я никогда не боялся ни лесов, ни полей, слишком много времени провел на охоте, которая в последнее время не доставляла удовольствия, но нужно было притворяться перед Долгорукими. Однажды, мы провели в лесах семь недель кряду. Наохотились на все жизни, я даже представить себе не могу сейчас, что возьму в руки ружье или рогатину, чтобы снова уйти в лес на охоту, особенно ради развлечения, а не для пропитания. Хотя, если честно, я тоже не просто так в леса со всем двором подался тогда. На привалах было куда как проще настроение каждого придворного прощупать, разузнать, сколько преданных людей Верховному Тайному совету, а сколько мне лично, результат оказался неутешительным. Но сделать ничего я не успел, через месяц меня обручили с Катькой и настаивали на скорейшей свадьбе. Единственное, что я сумел сделать, так это отложить венчание, но через месяц слег, чтобы уже никогда не подняться.

Темный лес мало способствовал разговорам, только нагнетал не слишком радужные мысли поэтому шли мы тихо, погрузившись каждый в свою думу, не разговаривая, даже Петр не подавал голоса.

Постепенно тропы становились все уже и попадались нам все реже. Момент, когда вообще никаких троп не осталось, наступил как-то слишком внезапно. Но, ощущения опасности не было, к тому же, Иван шел достаточно уверенно впереди, чтобы начинать паниковать. Тем более, я совершенно точно знал, что смогу выйти отсюда. У меня всегда словно компас встроенный в голове находился. Не знаю, может быть, тело Петюни как-то повлияло на мои способности к ориентированию в пространстве и теперь я смогу заблудиться в трех соснах, но пока за собой ничего подобного не замечал.

— А мы точно идем туда, куда нам нужно в итоге попасть? — Петр подал голос довольно неожиданно. В его голосе звучало напряжение. Ему точно наша ночная прогулка не нравилась. Судя по его рассказам, я думаю, что он никогда так далеко в лес не ходил, особенно в темноте. Я ничего не ответил, стараясь не обращать внимание на его панику, которая отголоском пыталась пробиться ко мне. Я отогнал чувство беспокойства, продолжая следовать за Сусаниным.

В это время мы вышли на поляну, которую осветил свет полной луны. Надо же полнолуние. Прямо в центре поляны стоял огромный многовековой дуб, который, казалось, уходил кроной в небо, едва не касаясь своими ветвями полной луны. Я никогда не видел подобного чуда и, особо не думая, двинулся вперед, чтобы рассмотреть его поближе. Огромные нижние ветви, словно стелись по земле, а могучие корни выходили на поверхность, создавая рядом с этим исполином практически непролазную дорогу.

— Странно видеть такого гиганта в сосновом бору, — пробормотал я, остановившись возле огромного корня, не решаясь приближаться к нему ближе, рассматривая огромное дупло, располагающееся в центре ствола.

— Не подходил бы ты ближе, — тихо ответил мне Иван, останавливаясь и рассматривая окрестности. После его слов, подул пронизывающий ледяной ветер такой силы, который чуть ли не сбивал