Невеста принца - Линда Миллер

Несмотря на пауков, слизняков, скребущихся неподалеку крыс и свои собственные смятенные мысли о будущем, Анни была довольна походом в подземелье замка Сент-Джеймс. Кроме бесчисленных ниш и каморок, в которых можно было спрятаться, здесь было несколько коридоров, ведущих вон из замка. Одни шли дальше под садами, если верить Люсиану, другие — в подвалы домов, расположенных вне замка.

— Предупреждаю, — Люсиан прервал размышления Анни, — что некоторые из этих тайных выходов относятся к позапрошлому столетию, так что деревянные настилы наверняка давно сгнили. Их ведь не заменяли на кирпич или булыжник.

Анни свернула в туннель, вход в который был в старом шкафу с вином. Ее не поразила темнота, и она даже не испугалась крыс и пауков, которых тут должно было быть очень много. Ее озаботил проход, недостаточно просторный для высокого мужчины.

Ничего, это тоже преодолимо, если возникнет острая необходимость. Точно таким же путем Шарлотта Треваррен, родная мать Анни, сбежала из подземной темницы султана.

— Здесь полно костей, — заметил Люсиан, и Анни вздрогнула.

Обхватив себя руками, она повернулась к нему, но гораздо больше она боялась мятежников и таких людей, как Джереми Ковингтон, чем черепов и скелетов.

— Думаю, мы посмотрели достаточно, — заключила она, взглянув на грязный и мокрый подол платья.

Не выпуская из рук фонарь, Люсиан достал карманные часы и, прищурившись, стал вглядываться в циферблат.

— О, уже половина первого. Надеюсь, мы не опоздаем на ленч.

Желудок Анни зашумел, едва ли не сильнее грома, который они недавно слышали.

— Я тоже надеюсь, — ответила она.

Люсиан проводил ее обратно в большой зал, откуда они начали свою «одиссею», и там они разошлись в разные стороны. Анни стала подниматься вверх по лестнице, а Люсиан вышел под дождь во двор замка.

Через пятнадцать минут Анни, успев вымыться, снять пыль и паутину с волос, причесаться и надеть чистое платье, явилась в столовую.

Люсиана не было, вопреки его заявлениям о гложущем его нестерпимом голоде, зато во главе стола сидел Рафаэль.

Положив локти на стол и сцепив пальцы, он, казалось, не замечал стоявшую перед ним тарелку с едой. Увидев Анни, он встал, чуть не опрокинув стул, потом сел обратно.

Анни встревожилась из-за его неловкости, поскольку знала, какой он отличный фехтовальщик и наездник, не говоря уж о его выдержке и умении себя вести в обществе. Скорее всего, у него голова слишком забита политическими проблемами, предстоящей свадьбой Федры, которая очень осложняла положение вещей, и непонятными отношениями с Анни.

Она взяла тарелку, положила на нее что-то из разных блюд, расставленных на столе, и присоединилась к Рафаэлю, позаботившись о том, чтобы не сесть слишком близко к нему. Она вся затрепетала, едва увидела его, мгновенно вспомнив минувшую ночь и их ласки. Не дай Бог, она совсем разомлеет, если он хотя бы случайно дотронется до нее.

У Анни чуть дрожал голос, когда она наконец осмелилась заговорить.

— Люсиан мне сказал, что вы привезли сюда Джереми Ковингтона и хотите судить его здесь.

Рафаэль перестал делать вид, будто ест, и отодвинул тарелку. Он поднял бокал с вином, после чего откинулся на спинку стула и слегка изогнул бровь, словно разглядывал Анни сквозь драгоценную жидкость.

— С каких пор вы ведете задушевные беседы с моим братом? — спросил он, и Анни ничего не поняла по его голосу.

— Мы с Люсианом зарыли в землю топор войны, — сказала она, наблюдая за Рафаэлем из-под ресниц. — Сегодня утром он показал мне разные выходы из замка. Как вы думаете, если их много лет не использовали, по ним еще можно выйти отсюда?

Рафаэль с такой силой ударил кулаком по столу, что запрыгала посуда и даже Анни подскочила на стуле.

— Черт возьми, Анни, вы что, по ночам придумываете, как получше свести меня с ума?

Анни покраснела и церемонно расправила салфетку на коленях.

— Иногда. Думаю, особенно я постаралась прошлой ночью.

Сдерживая себя, Рафаэль предпринял похвальную попытку разговаривать спокойно.

— Я прошу вас держаться подальше от Люсиана, — произнес он ровным голосом. — Мой брат не относится к числу людей, которым можно доверять, и, к тому же, его намерения в отношении вас не совсем благородны.

— О! — Анни притворилась, что ничего подобного никогда не приходило ей в голову. — Вот они, мужчины! Могу я спросить, какие именно у Люсиана намерения в отношении меня?

Рафаэль допил вино, прежде чем ответить.

— Он хочет на вас жениться, — нехотя проговорил он.

Анни удивилась, но не подала вида. Все еще шел дождь. Федры нигде не было видно. Все катакомбы она уже изучила. Беседа с Рафаэлем, похоже, единственная оставшаяся ей забава на весь оставшийся день.

— Прошу прощения, — проговорила она с ядовитой ласковостью, прикладывая салфетку к губам, — но, ваше величество, вы, кажется, все переворачиваете с ног на голову. Разве не благородно предлагать женщине замужество? Особенно, если… — Она замолчала, потом тихо покашляла и прошептала, — уже успели воспользоваться ее благосклонностью?

Рафаэль побагровел.

— Скатертью дорожка! Выходите замуж за этого мерзавца, — прошипел он. — Тогда, может быть, я наконец смогу сделать что-нибудь полезное для моей страны.

Понимая, что слишком далеко зашла, Анни отступила.

— Ваше величество, не беспокойтесь, — весело проговорила она. — Я ведь уже сказала. Если я не заполучу вас, то останусь старой девой.

После этих слов она мечтательно вздохнула и продолжала:

— Представляю, как я буду жить в старом особняке на горе, которая будет стоять на краю заросшего вереском болота. Буду писать стихи и гулять по ночам в свободных белых одеяниях. Все люди на много миль вокруг будут думать, будто я ведьма…

— Чепуха, — оборвал ее Рафаэль. — Вы вернетесь домой в Америку и выйдете замуж за кого-нибудь солидного и респектабельного… банкира или, возможно, юриста. Ваш добрый папочка проследит за этим. Лет через десять вы нарожаете шестерых детей, которые только и будут что куда-нибудь лазать. Может быть, вам к тому времени понадобится стул пошире, но все равно вы еще будете прекрасной и соблазнительной. Более того, стоит вам оставить ваши глупые романтические бредни насчет ночных прогулок по вересковым пустошам, и из вас получится великолепная жена.

Он налил в бокал вина и, подняв его, провозгласил с дьявольским злорадством:

— Нет слов, как я завидую твоему будущему мужу, кто бы он ни был, Анни; любовь моя, ведь ему неслыханно повезет — он будет каждую ночь всей вашей долгой жизни лежать с тобой рядом!