Битва королей. Огонь эльфов - Бернхард Хеннен

Она негромко повторила первые стихи.

Словно волки были мы, изгнанные на чужбину,Рождались мы, словно щенки. Под чужими лунамиОхотились мы неустанно, вдали от родины,Вблизи от тоски по столь рано утраченному.

«Это он делал и раньше», — подумала Сканга. Существовала лишь горстка троллей, умевших читать и писать, и среди этих немногих Оргрим был единственным, кто чувствовал себя поэтом. Так было и тогда, когда плоть, в которую облачалась его душа, еще звалась Долгримом.

Шаманка чувствовала нарушение в узоре каменных плит на полу. Но от того, кто искал бы ее только глазами, она оставалась хорошо сокрыта, потайная дверь, через которую вошел этот надоедливый эльфеныш, поклявшийся герцогу в вечной вражде. Когда-то Долгрим убил в бою женщину эльфа Фародина. Сканга хрюкнула. Поле битвы — не место для женщин, если только они не волшебницы и не шаманки. Глупых баб со щитами она могла только презирать. Но чего ждать от народа, у которого даже королева считает себя воительницей?!

Сканга раздраженно сплюнула. При мысли о минувшем в ней вскипела желчь.

— Будь ты проклят, Фародин! Пусть у тебя навечно отнимут твою женщину! Пусть никогда больше не откроются перед тобой ее врата, пусть твое семя сгниет в тебе!

Вечная вражда душе! Мало этому подлому убийце убить Долгрима. Нет, каждый раз, когда душа герцога рождалась вновь, охота начиналась. Этот эльф приходил снова и снова. Должно быть, он родился в рубашке. Ему удалось убить родившегося вновь Долгрима среди его же воинов. Последний раз он убил герцога в этой комнате. Заколол в постели. Это было более тридцати лет тому назад. В скалах и толстых стенах Нахтцинны существовала целая сеть потайных ходов. Ее заложили кобольды, когда строили тролльскую крепость, и ничего не сказали об этом своим хозяевам. Каким-то образом эльфу удалось проникнуть в переходы, и его нож снова нашел путь к плоти возродившегося Долгрима. Если бы он хотя бы использовал для убийств честный меч! Это славное оружие. Но нет, обязательно должен был быть нож. Как будто остроухий — мясник какой-то. Сканга хорошо помнила, как нашли мертвого герцога. У него было перерезано горло. Его забили, будто какую-то скотину.

Троллиха прислушалась. Нет, звук доносился из коридора перед комнатой. Приближался звук тяжелых шагов. Сканга поспешно провела рукой по ветхой, штопаной одежде и улыбнулась. Не важно, как она выглядит. Или… Небольшое развлечение? Почему бы и нет? Она не всегда была старой и уродливой. Когда-то у нее были очень красивые глаза. Неотразимые. Поэтому Мате Нат, ее учительнице, доставило радость лишить ее зрения.

Сканга окружила себя запахом мускуса и амбры. Старая кожа натянулась, согнутое тело выпрямилось. Для того чтобы придать воспоминанию образ, потребовалось много сил. Шаманка сжульничала, добавила немного больше плоти на бедра, чем там когда-либо было, сделала себя немного выше, придала коже более глубокий серый цвет. Голос лишила старческой грубости, прибавила хриплый, чувственный оттенок. Дополнила недостающие зубы.

Камень альвов, который троллиха прятала среди других амулетов на груди, потеплел. Для того чтобы изменить так много и так быстро, требовались силы, даже если это была иллюзия, а не настоящее превращение.

Тяжелые двери, открываясь, царапнули пол. Стул Сканги стоял высокой спинкой к двери. Шаманка прислушалась. Что-то упало на пол. Наверное, деталь одежды. Оргрим вздохнул, словно потягиваясь. Потом опустился на свое ложе и резко выпрямился, обнаружив ее.

На миг ярко-голубой цвет затопил остальные цвета его ауры. Потом тролль снова овладел собой.

— Кто ты, красавица… — Замер и негромко рассмеялся. — Сканга! Как я рад тебя видеть!

Шаманка раздраженно нахмурилась.

— Как ты меня узнал?

— Твое платье и амулеты. Они выдали. Ты когда-то так выглядела? Это… настоящее?

Старуха щелкнула пальцами, и иллюзия исчезла. Согбенное тело обмякло.

— Всего лишь наваждение для живых глаз. — Она рассмеялась лающим смехом. — Мое платье, м-да… Юная девушка, желающая вскружить герцогу голову, конечно, не предстала бы перед ним в таких лохмотьях. Наверное, это было слишком давно. — Шаманка одарила Оргрима беззубой улыбкой. — Я принесла тебе подарок получше красивого тела. Этого добра у тебя достаточно в Нахтцинне. А я предлагаю тебе единственное в своем роде. Господство над своим народом.

Она рассказала о смерти Бранбарта, конечно, не истинную правду, а ту, в которую верили теперь все. Похоже, новость еще не докатилась до Нахтцинны. Даже шаманы и шаманки ее народа не отваживались ступать на тропы света с тех пор, как произошло страшное несчастье. И тролли, решившие остаться в мире людей, оказались отрезаны от новостей из Альвенмарка.

По многоцветной ауре Оргрима потекли грязно-бурые сомнения. «Как почти никто другой в нашем народе, он умеет владеть собой и скрывать перед мной свои чувства», — раздраженно подумала старуха.

— Ты приглашаешь меня отведать падали, которой я испорчу себе желудок. Я ведь давно не глупый щенок, Сканга. Я знаю, что Бранбарт будет королем, как только родится снова и станет достаточно взрослым, чтобы завладеть троном. Я не хочу пробовать вкус власти только ради того, чтобы потом отдать ее. Какова моя награда в этом случае? Ревнивый король, который всю жизнь будет думать, что я жажду его заменить! Это мне неинтересно. Нахтцинна — вот мое место. Я здесь герцог. Здесь мне хорошо.

— Ты что, слеп? — прорычала шаманка. — У тебя была бы возможность сформировать королевского щенка по своему усмотрению. Он будет сидеть на троне, но власть будет твоей.

Оргрим рассмеялся и отмахнулся от нее.

— Ты считаешь меня глупцом? Ты — тень за троном, Сканга. И ею останешься. Я тебя знаю.

— Я старая хрупкая женщина, которая…

Герцог рассмеялся еще громче.

— Ты была старой и хрупкой еще тогда, когда были молоды горы. Не притворяйся передо мной. Ты всех из нашего народа переживешь. На века. — Смех его оборвался. — Ты нравишься мне, Сканга, и в то же время я боюсь тебя. Рядом в тобой затылком чувствуешь дыхание смерти. Уж лучше я останусь здесь.

— Ты нужен народу. Никто из вожаков не может с тобой тягаться. Ты ведь знаешь эту свору кичливых пьяниц. Они испортят все, чего мы добились.

— Ты имеешь в виду, что может быть что-то еще хуже, чем марш в Ничто? — Все дружеское расположение улетучилось из голоса Оргрима. — Я не понимаю, почему ты уступила Бранбарту. Это была часть твоей интриги? Ты хотела, чтобы погибли тысячи храбрых воинов? Ты ведь не думала, что мы сможем в третий раз победить эльфов таким образом! Может быть, Бранбарт и был настолько глуп, но ты должна была знать об опасности.